0599.1 (1006153), страница 11

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 11)

Для разнообразия мелькнет в бурьяне белый череп или булыжник; вырастет на мгновение серая каменная баба или высохшая ветла с синей ракшей на верхней ветке, перебежит дорогу суслик, и — опять бегут мимо глаз бурьян, холмы, грачи...

Но вот, слава Богу, навстречу едет воз со снопами. <...>

Здесь можно прервать выписывание зачинов. Зако­номерность уже ясна. Зачины последовательно и чет­ко передают содержание повести: событие за собы­тием, эпизод за эпизодом. Но самое интересное, что они оказываются тесно связанными по смыслу и син­таксически и образуют своеобразный рассказ в повести, четкий ее конспект. Конечно, он лишен многих ху­дожественных красок, деталей, нюансов, но суть со­держания передает. Несомненно, это смысловой и син­таксический каркас повести; фрагменты соединяют­ся друг с другом посредством своих зачинов. Но, может быть, такая четкая смысловая и синтаксическая ор­ганизация текста — индивидуальная особенность А.П. Чехова?

Обратимся к творчеству Л.Н. Толстого. Возьмем, к примеру, рассказ "Кавказский пленник".

Служил на Кавказе офицером один барин. Звали его Жилин.

Пришло раз ему письмо из дома. <...>

Жилин и раздумался: "И в самом деле: плоха уж ста­руха стала; может и не придется увидать. Поехать; а если невеста хороша — и жениться можно".

Пошел он к полковнику, выправил отпуск, простил­ся с товарищами, поставил своим солдатам четыре вед­ра водки на прощание и собрался ехать.

На Кавказе тогда война была. <...>

Дело было летом. <...>

Ехать было двадцать пять верст. <...>

Солнце уже и за полдни перешло, а обоз только по­ловину дороги прошел. <...>

Выехал Жилин вперед, остановился и ждет, пока по­дойдет к нему обоз. <...>

Остановился, раздумывает. И подъезжает к нему на лошади другой офицер, Костылин, с ружьем, и говорит:

— Поедем, Жилин, одни. Мочи нет, есть хочется, да и жара. <...>

Продолжение диалога пропускаем.

И пустил лошадь налево, на гору. <...>

А Костылин, заместо того чтобы подождать, только уви­дал татар, закатился что есть духу к крепости. <...>

Жилин видит — дело плохо. <...>

"Ну, - думает Жилин, знаю вас, чертей: если живо­го возьмут, посадят в яму, будут плетью пороть. <...>

А Жилин хоть невелик ростом, а удал был. <...>

На лошадь места не доскакал Жилин — выстрелили по нем сзади из ружей и попали в лошадь. <...>

Хотел он подняться, а уж на нем два татарина сидят, крутят ему назад руки. <...>

Один татарин подошел к лошади, стал седло сни­мать, — она все бьется, он вынул кинжал, прорезал ей глотку. <...>

Сняли татары седло, сбрую. <...>

Сидит Жилин за татарином, покачивается, тычется ли­цом в татарскую спину. <...>

Ехали они долго на гору, переехали вброд реку, вы­ехали на дорогу и поехали лощиной.

Хотел Жилин примечать дорогу, куда его везут, да глаза замазаны кровью, а повернуться нельзя.

Стало смеркаться; переехали еще речку, стали под­ниматься по каменной горе, запахло дымом, забрехали собаки. <...>

Татарин отогнал ребят, снял Жилина с лошади и клик­нул работника. <...>

Развязали Жилину руки, надели колодку и повели в сарай; толкнули его туда и заперли дверь. <...>

Здесь кончается первая глава рассказа. Как видим, зачины Л. Толстого также довольно точно и подроб­но передают сюжетную канву "Кавказского пленни­ка". Значит, текстообразующая роль зачинов не вы­зывает сомнений. Кстати, один из способов беглого чтения ("по диагонали"), к которому прибегают не­редко ученики перед экзаменом, — это, по-видимо­му, прочитывание именно зачинов — наиболее инфор­мативных частей текста.

Итак, фрагменты посредством связи зачинов объеди­няются в более крупные речевые целые — главы. Поэ­тому в чисто формальном плане главу можно опреде­лить как совокупность тесно связанных по смыслу и син­таксически фрагментов. Но что представляет собой глава как единица более крупного текстового целого — час­ти или законченного произведения? Возьмем для ана­лиза первую часть романа Л. Толстого "Воскресение".

Если раньше мы рассматривали поверхностную (син­таксическую) структуру, то сейчас для полноты ана­лиза обратимся к семантической (смысловой) орга­низации произведения.

Главные единицы анализа — высказывание и его семантические составляющие — субъект и предикат. Субъектами высказываний являются, как правило, пер­сонажи, центральные или эпизодические. Поступки, действия субъектов, их переживания, ощущения, опи­сания обстановки выражаются в предикатах. В зави­симости от функции, выполняемой в дискурсе, пре­дикаты можно подразделить на:

— акциоиальные (П_акц) — предикаты действия: субъект непосредственно участвует в событии;

— статальные (П_с) — предикаты состояния: субъект воспринимает событие;

— адвербиальные (П_адв) — описательные предикаты: описание обстановки, Персонажей, пейзаж и т. д.

Роман (I глава) открывается знаменитым вступле­нием — картиною весны:

Как ни старались люди, собравшись в одно неболь­шое место несколько сот тысяч, изуродовать ту землю, на которой они жались, как ни забивали камнями зем­лю, чтобы ничего не росло на ней, как ни счищали вся­кую пробивающуюся травку, как ни дымили каменным углем и нефтью, как ни обрезывали деревья и ни выго­няли всех животных и птиц, — весна была весною да­же и в городе. Солнце грело, трава, оживая, росла и зе­ленела везде, где только не соскребли ее, не только на газонах бульваров, но и между плитами камней, и бере­зы, тополи, черемуха распускали свои клейкие и паху­чие листья, липы надували лопавшиеся ночки; галки, во­робьи и голуби по-весеннему радостно готовили уже гнез­да, и мухи жужжали у стен, пригретые солнцем. Веселы были и растения, и птицы, и насекомые, и дети. Но лю­ди — большие, взрослые люди — не переставали обма­нывать и мучить себя и друг друга. Люди считали, что священно и важно не это весеннее утро, не эта красота мира Божия, данная для блага всех существ, — красо­та, располагающая к миру, согласию и любви, а священ­но и важно то, что они сами выдумали, чтобы властво­вать друг над другом.

Это — концепт, своеобразный камертон, настра­ивающий читательское восприятие, авторское объяснение развивающихся в романе событии, обобщаю­щее их, придающее им высший, религиозно-фило­софский смысл.

Второй абзац переводит изложение в конкретный план, иллюстрирующий общую мысль вступления.

Так, в конторе губернской тюрьмы считалось священным и важным не то, что всем животным и людям даны уми­ление и радость весны, а считалось священным и важ­ным то, что накануне получена была за номером, с пе­чатью и заголовком бумага <...>

Это подчеркивается вводным так и повторением ключевых слов (священно и важно), осуществляющим теснейшую связь абзацев. В результате художественное (семантическое) пространство резко сужается (от весны в городе, людей вообще к конторе губернской тюрьмы).

Далее в главе концептуальные элементы носят ха­рактер неназойливых вкраплений — художественных деталей описания, но в то же время косвенно они развивают тему вступления и таким образом выпол­няют художественную функцию. Так, далеко не слу­чайно подчеркивается темный вонючий коридор жен­ского отделения (2 абз.) или (из камеры) хлынул еще более вонючий, чем в коридоре, воздух (4 абз.). Концеп­туальные элементы пронизывают словесную ткань, за­ставляя звучать нравственную ноту и скрепляя пове­ствование единством модального отношения к описы­ваемым событиям. Таким образом, концепт выполняет важнейшую роль в семантической организации про­изведения.

Не менее важна роль других средств. Вернемся к началу главы. Второй абзац первой главы начинает кон­кретное изложение, тесно связанное с вступлением: накануне получена была бумага... Это первый акциональный предикат, открывающий повествование. Далее се­рия акциональных предикатов передает последователь­но действия персонажей, составляющие вехи пове­ствования.

Акциональные предикаты сопровождаются тесно связанными с ними адвербиальными и статальными предикатами, описывающими обстановку, персона­жей и в той или иной степени замедляющими пове­ствование. Они выполняют художественную, эстети­ческую функцию, наделяя персонажей теми или иными чертами (поступки, поведение, одежда и т. д.).

Таким образом, семантическая организация гла­вы держится на двух осях — вертикальной и гори­зонтальной. Первую образуют акциональные преди­каты. Они движут повествование, обозначают после­довательность действий, составляют каркас текста, организуют временное пространство произведения. Неакциональные предикаты организуют не время, а пространство произведения — как внешнее (об­становка, пейзаж), так и внутреннее (восприятие персонажами происходящего, речевой портрет, мыс­ли, чувства героев). Неакциональные предикаты рас­полагаются, условно говоря, по горизонтали — на одной линии с теми или иными акциональными пре­дикатами, дополняя их, конкретизируя, наполняя деталями и подробностями. Неакциональные преди­каты по природе своей не движут действие, они яв­ляются функцией художественного пространства (внешнего и внутреннего). В совокупности акциональ­ные и Неакциональные предикаты образуют един­ство времени и пространства— хронотоп. Схема се­мантической структуры I главы дана на с. 76.

Роль субъектов в анализируемой главе, как, видимо, вообще в художественном тексте, аналогична роли субъекта в высказывании: субъекты замещают в речи предметы действительности. Будучи источником дей­ствий, субъекты организуют внешний, событийный план художественного текста. Это своеобразные узловые точки, центры, вокруг которых развертываются со­бытия.

Однако при всей его важной роли в произведении субъект выполняет лишь внешнюю функцию — орга­низует сюжет. В принципе субъект лишен каких-либо свойств. Эти свойства возникают лишь благодаря со­единению с предикатом Роль субъекта в художествен­ном тексте двоякая: он выступает одновременно в фун­кции деятеля, организующего внешнюю структуру тек­ста, и в функции объекта художественного изображения. В последнем случае косвенно, через предикаты, субъект может рассматриваться как часть внутреннего, семан­тического пространства.

В целом I глава организована по вертикально-го­ризонтальному типу. Вторая глава организована семантически четко и просто, что, впрочем, характерно для всех глав романа. Первая ее фраза заключает в себе обобщающую мысль (История арестантки Масловой бы­ла очень обыкновенная история), которая последова­тельно раскрывается далее. Текст главы семантически организуют предикаты. Однако существенное отличие ее от первой главы заключается в том, что это не акциональные, а адвербиальные предикаты. Именно они выделяют периоды очень обыкновенной истории арестан­тки Масловой: была дочь незамужней дворовой женщи­ны...; шестой ребенок... была девочка; ребенку было три года, когда...

Адвербиальные предикаты создают описательно-ис­торический фон и выполняют повествовательную фун­кцию, т. е. ведут сюжетную линию, поэтому верти­кальную ось второй главы (ретроспективной) обра­зуют именно адвербиальные предикаты. Акциональные же предикаты оформляют эпизоды, составляющие по­бочную линию речи — повествовательную, иллюстра­тивную, поясняющую. И естественно, что они нахо­дят свое место на горизонтальных осях. Таким образом, при общей для обеих глав вертикально-горизонталь­ной организации семантики радикально меняется роль предикатов: адвербиальные предикаты принимают на себя функцию акциональных, а последние играют роль адвербиальных. Весьма не случайно в этом плане, что предложения с адвербиальными предикатами являются зачинами прозаических строф и фрагментов. Анало­гично построены главы VI, VII и некоторые другие.

Что касается субъектов, то уже в начальных гла­вах вырисовывается центростремительная тенденция: повествование сосредоточивается вокруг главных субъ­ектов — Масловой и Нехлюдова. Первые две главы по­священы Масловой, третья и четвертая — Нехлюдо­ву. Именно эти персонажи дают две главные сюжет­ные линии романа, которые движутся то параллельно, то отталкиваются, то переплетаются. Разумеется, в по­вествование включаются и другие персонажи, но они важны лишь постольку, поскольку попадают в сферу отношений главных героев. И даже в тех главах, в ко­торых эпизодические персонажи становятся центром изображения (сцены суда и т. п.), последние даны в восприятии героев или теснейшим образом связаны с их судьбами.

Итак, субъекты художественного текста имеют двой­ную направленность — внутрь произведения и вовне. Предикаты же полностью принадлежат внутреннему миру произведения. Поэтому именно предикаты вы­ступают как движители повествования.

Таким образом, для подавляющего большинства глав характерен вертикально-горизонтальный тип органи­зации семантики: серия "заглавных" (сквозных) пре­дикатов воплощает движение художественной мысли, развитие действия и т.д. (вертикальная ось). Эпизо­дические предикаты, располагаемые на горизонталь­ных осях, тесно связаны с "заглавными" и взаимо­действуют с ними. Они конкретизируют предикаты вертикальной оси, насыщают их плотью — художест­венными деталями.

"Заглавные" предикаты "возглавляют" микроэпи­зоды (внутри главы), в которых раскрывается обоб­щенная мысль "заглавного" предиката. Обычно пре­дикаты эпизодов другого качества, нежели "заглав­ные"- если сквозные предикаты— адвербиальные, то в эпизодах используются акциональные, и наоборот. При этом использование в качестве "заглавных" акциональных или адвербиальных предикатов определяет соответственно повествовательный или описательный характер главы.

Преобладание в тексте того или иного вида пре­дикатов связано и с авторской манерой; стилем. Так, большой процент статальных и адвербиальных преди­катов может свидетельствовать о тенденции к психо­логизму изображения, а высокий удельный вес акциональных предикатов — о стремлении к динамике рассказа. Ср.:

IV глава— акциональных 17, статальных 19, адвер­биальных 11;

Характеристики

Список файлов учебной работы