murakami_dance_dance (Антология Харуки Мураками), страница 8

После этого мы с фотографом едем в город и обходим один за другим все

рестораны по списку. В целом -- где-то около тридцати. К еде, понятно,

всякий раз лишь притрагиваемся и с легким сердцем оставляем все на тарелках.

Проба вкуса на глаз. Оптимизация потребления... На этом этапе мы пока

скрываем, что мы репортеры. И ничего не фотографируем. Уже выйдя на улицу,

обсуждаем вкус того, что попробовали -- и ставим оценку по десятибалльной

шкале. Хорошо -- оставляем в списке, плохо -- вычеркиваем. Рассчитывая в

итоге вычеркнуть больше половины. По ходу дела договариваемся с местным

рекламным журнальчиком, он рекомендует нам пять-шесть ресторанов помимо

нашего списка. В них тоже заглядываем. Выбираем. И уже составив

окончательный список, звоним снова в каждый ресторан, сообщаем название

журнала и просим разрешения на репортаж с фотосъемкой. На все это уходит два

дня. Вечером в отеле я набрасываю черновик репортажа.

На следующий день фотограф быстренько делает снимки блюд, а я беседую с

хозяевами заведений. Тоже на скорую руку. Таким образом, выполняем всю

работу за трое суток. Конечно, есть репортеры, которые справляются с этим

еще быстрее. Только они ничего не проверяют заранее. Просто обходят самые

популярные места в городе -- и все. Некоторые даже умудряются писать о

блюдах, не пробуя их. Такие, если захотят, насочиняют что угодно -- да так,

что не придерешься. И, откровенно говоря, на земле едва ли найдется другой

журналист, который бы выкладывался в подобных материалах, как я. Эта работа

требует огромного напряжения, если хочешь выполнить ее на совесть; но если

такого желания нет -- можно сделать и спустя рукава. Между выполненным на

совесть и сделанным спустя рукава разницы почти никакой. На первый взгляд и

то, и другое кажется практически одинаковым. И только если внимательно

приглядеться, замечаешь небольшие различия.

Рассказываю я все это вовсе не из стремления похвастаться. Просто хочу,

чтобы стало понятно, чем я занимаюсь. И какому износу подвергаю себя каждый

день.

С нынешим фотографом я не раз работал и раньше. В каком-то смысле мы

схожи. Оба -- профессионалы. Такая схожесть встречается у санитаров в морге:

все в стерильных перчатках, у каждого маска на пол-лица, на ногах -- белые

туфли без единого пятнышка... Вот и у нас так же. Работаем стерильно и

оперативно. Ни о чем постороннем не болтаем, уважаем работу друг друга. Ни

на секунду не забываем, что этой бодягой оба зарабатываем на жизнь. Впрочем,

как раз это уже не важно. Просто если уж беремся что-то делать, то делаем

хорошо. И в этом смысле мы -- профи.

Вечером третьего дня в отеле я дописываю репортаж.

...Четвертый, резервный день оказался у нас абсолютно свободным.

Закончив работу и не представляя, чем бы еще заняться, мы взяли напрокат

автомобиль, отправились за город и до самого вечера катались на лыжах. Вечер

провели в кабачке за ужином и сакэ. День прошел размеренно и неторопливо.

Рукопись репортажа я передал фотографу, чтобы тот увез ее в Токио: всю

дальнейшую работу можно было доделать и без меня. Уже перед тем, как

заснуть, я позвонил в городскую справочную Саппоро и попросил телефон отеля

"Дельфин".

Номер мне сообщили сразу.

Я сел в постели, едва дыша. Теперь хотя бы известно, что отель

"Дельфин" еще не разорился. Хоть за это можно не беспокоиться. На самом

деле, он мог разориться когда угодно -- и никто бы не удивился. Я перевел

дух и набрал записанный номер.

Трубку сняли почти мгновенно -- после первого же гудка. Так, будто

сидели и с нетепением ждали моего звонка. Я даже слегка опешил. Что-то здесь

явно не так. Слишком гладко, слишком профессионально.

Мне ответила молодая девица. Девица? Что за бред? Отель "Дельфин" -- не

из тех, где за стойкой сидят молодые девицы!

-- Отель "Дельфин" к вашим услугам! -- прощебетала она.

Совершенно сбитый с толку, я на всякий случай уточнил адрес отеля.

Прежний. Значит, наняли себе девицу? Ну, что ж. Дело хозяйское. Не стоит на

этом зацикливаться...

-- Я хотел бы заказать у вас номер, -- сказал я девице.

-- Вы очень любезны. Одну секунду, соединяем вас с дежурным по

размещению! -- с хорошо натренированной жизнерадостностью пропела она.

Дежурный по размещению?! В голове моей началась какая-то каша. С этого

момента я уже не пытался подыскать происходящему никаких объяснений. Что же,

черт побери, стряслось с отелем "Дельфин"?

-- Извините за задержку, дежурный по размещению слушает! -- выпалил

молодой мужской голос. Энергичный и приветливый. Образцово-показательный

голос профессионала гостиничной службы.

Отогнав сомнения, я заказал одноместный номер на трое суток и

продиктовал ему свои имя и номер телефона в Токио.

-- Ваш заказ принят! Одноместный номер на трое суток с завтрашнего

числа! -- отрапортовал Дежурный По Размещению.

О чем еще спросить его, я сообразить не успел -- а потому поблагодарил

и в замешательстве повесил трубку. Повесив же ее, ощутил, что замешательство

лишь усилилось. Какое-то время я сидел без движения, уставившись на телефон.

Так и чудилось, будто сейчас кто-нибудь позвонит и объяснит мне, что

происходит. Но никакого объяснения не последовало. Ладно, махнул я рукой.

Будь что будет. Сам поеду и на месте во всем разберусь. Все равно ведь

придется поехать. Обратной дороги нет. И выбора не остается.

Позвонив на первый этаж, я попросил у дежурного расписание поездов на

Саппоро. Завтра в полдень как раз отходил один скорый. Затем я позвонил

горничной, заказал в номер полбутылки скотча со льдом и стал смотреть

телевизор. Шел какой-то западный боевик с Клинтом Иствудом. За весь фильм

Клинт Иствуд ни разу не улыбнулся. Картина закончилась, я допил виски,

погасил свет, заснул -- и до рассвета не видел ни единого сна.

x x x

За окном вагона тянулись сплошные снега. Я попробовал глядеть в окно,

но сразу заболели глаза. Никто из пассажиров глядеть в окно не пытался. Все

знали: кроме снега, все равно ничего не увидишь.

Утром позавтракать я не успел, и потому, не дожидаясь обеда, отправился

в вагон-ресторан. Заказал себе пива и омлет. За моим столиком мужчина лет

пятидесяти в костюме и туго затянутом галстуке тоже пил пиво, заедая

сэндвичем с ветчиной. Внешне он сильно смахивал на типичного

специалиста-технаря -- технарем и оказался. Первым начав разговор, он

сообщил, что работает инженером в Силах Самообороны и занимается

техобслуживанием военных самолетов. Потом очень подробно рассказал мне, как

советские истребители и бомбардировщики нарушают наш воздушный суверенитет.

При этом вопрос о незаконности действий распоясавшейся советской авиации,

похоже, заботил его в самую последнюю очередь. По-настоящему его беспокоила

только проблема экономичности у американского "фантома" Ф-4. Он сообщил,

сколько горючего сжирает Ф-4 за один-единственный экстренный взлет.

-- Это ж какое расточительство! -- негодовал он. -- Сколько топлива

переводится на дерьмо! Да поручи они производство своих "фантомов" японским

заводам -- мы бы сократили им эти цифры чуть ли не вполовину! А в принципе,

мы и сами запросто могли бы выпускать свои реактивные

истребители-перехватчики -- ничем не хуже "фантомов"! Было бы желание --

хоть завтра!..

Тогда я и рассказал ему, что Перевод-На-Дерьмо -- величайшее благо

эпохи развитого капитализма. Япония покупает у Штатов реактивные истребители

и запускает их в небеса, транжиря драгоценное топливо; благодаря этому,

колесо мировой экономики совершает еще один цикл -- и Развитой Капитализм