murakami_dance_dance (Антология Харуки Мураками), страница 7

месяц следует за октябрем?

Само собой, называть подобный идиотизм словом "интервью" язык не

поворачивался. И тем не менее, я выкладывался на всю катушку. Сочинял

вопросы, каких не встретишь в других интервью. До мелочей продумывал схему

беседы. Причем старался вовсе не ради признания или чьей-либо похвалы.

Просто вот так, выкладываясь на всю катушку, я испытывал хоть какое-то

облегчение... Такой вот аутотренинг. Выжимаешь себя до капли. Прекрасная

разминка для затекших пальцев и головы -- и полный маразм с точки зрения

самореализации.

Социальная реабилитация...

Никогда в жизни я еще не бывал так занят. Регулярных заказов -- хоть

отбавляй, плюс постоянно что-нибудь срочное. Любая работа, не нашедшая

исполнителя, обязательно сваливалась на меня. Так же, как и работа особо

сложная или нудная. В этом странном обществе я все больше уподоблялся

городской свалке подержанных автомобилей: у кого бы ни начала барахлить

колымага -- все пригоняют свою рухлядь ко мне. Все что ни попадя -- в мои

полночные сумерки с кладбищенской тишиной.

Мало-помалу на моем счету в банке начали появляться суммы, которых я

раньше и представить себе не мог; при этом я был слишком занят, чтобы их

тратить. Я сдал в утиль старенькую машину, устав бороться с ее недугами, и у

приятеля по дешевке приобрел "субару-леоне". Не самой последней модели, но с

довольно маленьким пробегом, а также с магнитофоном и кондиционером. Такой

роскошной машины у меня раньше не было. Прикинув, что живу в неудачном

районе, переехал в квартиру на Сибуя. Если не обращать внимания на

бесконечный гул автотрассы за окнами -- жилище весьма пристойное.

Иногда по работе встречался с девчонками. С некоторыми из них переспал.

Социальная реабилитация...

Я всегда знал заранее, с какими девчонками стоит спать -- а с кем не

вышло бы ни черта. А также -- с кем этого не следует делать ни в коем

случае. С годами такие вещи начинаешь понимать подсознательно. Кроме того, я

всегда чувствовал, когда пора обрывать отношения. И потому всегда все

проходило гладко. Я никого не мучил -- и никто не терзал меня. До дрожи в

сердце, как и до ощущения петли на шее, не доводил никогда.

Серьезнее всего у меня сложилось с той девчонкой из телефонной

компании. Мы познакомились на новогодней вечеринке. Оба были навеселе, весь

вечер подтрунивали друг над другом, а потом поехали ко мне -- и по взаимному

согласию заночевали в моей постели. Природа наградила ее светлой головой и

великолепной задницей. Частенько мы садились в мою "субару" и отправлялись

путешествовать по окрестным городам. Порой, когда у нее появлялось

настроение, она звонила и прямо спрашивала, можно ли остаться у меня на

ночь. Настолько свободные, ни к чему не обязывающие отношения у меня за всю

жизнь случились лишь с нею одной. Мы оба понимали, что эта связь ни к чему

не ведет. Но смаковали остававшееся нам время жизни вдвоем, точно смертники

-- отсрочку исполнения приговора.

Давно уже на душе у меня не было так светло и спокойно. Мы постоянно

ласкали друг друга и разговаривали полушепотом. Мы поедали мою стряпню и

дарили друг другу подарки в дни рождения. Мы посещали джаз-клубы и

потягивали коктейли через соломинки. Мы никогда не ругались. Каждый всегда

понимал заранее, что нужно другому. Но все это кончилось. Однажды -- раз! --

и оборвалось, как пленка в кинопроекторе.

После ее ухода во мне осталось гораздо пустоты, чем я ожидал. Долго еще

потом глодала меня изнутри эта странная пустота. Я зависал в ней и никуда не

двигался. Все проходили мимо, исчезали куда-то -- и лишь я прозябал

один-одинешенек в какой-то пожизненной отсрочке... Ирреальность, застившая

реальную жизнь.

Но даже не это было главным в моей пустоте.

Главным источником моей пустоты было то, что эта женщина мне не нужна.

Она мне нравилась. Мне было хорошо с нею рядом. Мы умели наполнять теплом и

уютом то время, когда бывали вместе. Я даже вспомнил, что значит быть

нежным... Но по большому счету -- потребности в этой женщине я не испытывал.

Уже на третьи сутки после ее ухода я отчетливо это понял. Она права: даже с

нею в постели я оставался на своей Луне. Ее соски упирались мне в ребра -- а

я нуждался в чем-то совершенно другом.

Четыре года я восстанавливал утерянное равновесие. Работал как вол,

корпел над каждым заказом, все выполнял безупречно -- и завоевывал все

большее доверие окружающих. Не скажу, чтобы многим, -- но некоторым даже

стал симпатичен. Мне же, разумеется, было этого недостаточно.

Катастрофически недостаточно. Слишком много сил и времени ушло лишь на то,

чтобы вновь оказаться на старте.

Ну вот, подумал я наконец. В тридцать четыре года я вернулся к началу

пути. Что с собой делать дальше? С чего начинать?

Впрочем, думать тут было особенно не о чем. Решение уже давно густой

черной тучей плавало у меня в голове. Я просто не осмеливался осуществить

его, изо дня в день откладывая на потом...

Я должен вернуться в отель "Дельфин". Оттуда все и начнется.

Там я должен встретиться с ней. С той девчонкой, шлюхой высшей

категории, которая и привела меня в отель "Дельфин" в первый раз... Потому

что Кики ждет меня там (читателю: теперь ей нужно дать какое-то имя. Пусть

даже условное, на первое время. Я назову ее Кики. Наполовину условное имя.

Сам я узнаю, что ее так зовут, несколько позже. При каких обстоятельствах --

объясню потом; сейчас же просто наделю ее этим именем. Ее имя -- Кики. По

крайней мере, именно так в одном из уголков этого тесного мира звали ее

когда-то). Только Кики смогла бы повернуть ключ зажигания в моем заглохшем

моторе. Я должен туда вернуться. В комнату, из которой однажды выходят и не

возвращаются. Смогу ли вернуться я -- неизвестно. Но нужно попробовать.

Именно с этого и начнется мой новый жизненный цикл.

Собрав вещи в дорогу, я сел за стол и за пару часов разделался с самыми

горящими заказами. Потом снял трубку и отменил всю работу, расписанную в

календаре на месяц вперед. Обзвонил кого только смог -- и сообщил, что

семейные обстоятельства вынуждают меня на месяц покинуть Токио. Два-три

редактора сперва поворчали немного, но смирились: все-таки о чем-то подобном

я просил первый раз, да и сроки выполнения их заказов истекали еще не скоро.

В итоге я со всеми договорился. Ровно через месяц вернусь, пообещал я, и

исполню все, чего только пожелаете. После этого я сел в самолет и улетел на

Хоккайдо. Произошло это в марте 1983 года.

Стоит ли говорить -- одним месяцем мой "временный выход из боя" не

ограничился.

4.

Наняв такси сразу на два дня вперед, я мотался с коллегой-фотографом по

заснеженным улицам Хакодатэ, переезжая от ресторанчика к ресторанчику.

Репортаж у меня выходил добротный и скрупулезный. В такой работе самое

главное -- заранее собрать материал и составить подробный план действий.

Ничего больше, если честно, и не требуется. До того, как брать интервью, я

собираю всю доступную информацию. Во-первых, существуют профессиональные

ассоциации, которые снабжают данными всех желающих вроде меня. Вступи в

такую ассоциацию, заплати членский взнос -- и больше половины репортажа,

считай, у тебя в кармане. Потребовалось, допустим, "все о деликатесах

Хакодатэ" -- раскопают столько, что глазам не поверишь. Из лабиринтов памяти

здоровенного компьютера выгребут все, что хоть как-то может тебе

пригодиться. Потом распечатают, вложат в красивый конверт и доставят прямо

на дом. Не бесплатно, конечно, -- заплатишь какую-то сумму. Но если учесть,

что за эти деньги ты покупаешь силы и время, -- сумма вполне терпимая.

Одновременно я сам не сижу на месте и добываю свою, альтернативную

информацию. Есть ведь и туристические бюро с их рекламными проспектами. И

библиотеки с периодикой. Перелопатишь все -- соберешь уйму сведений. Там я и

нахожу себе подходящие ресторанчики для репортажа. Потом звоню, узнаю часы

работы, когда выходные. Тем самым сберегая драгоценное время для самих

интервью. Затем беру лист бумаги, составляю расписание на весь день. На

карте города вычерчиваю самый короткий маршрут движения. В общем, до

минимума свожу все факторы, которых не смог заранее просчитать.