Диссертация (Лингвокогнитивные особенности президентского дискурса конца XX–начала XXI веков (на материале дискурсов президентов России и Франции)), страница 7

Шейгал [Шейгал, 20001, с. 35; 2004, с.18–32],можноутверждать,чтополитическийдискурссостоитизинституциональных и неинституциональных форм общения. При этом, чтобысчитать дискурс политическим, необходимо чтобы в нем либо субъект, либоадресат, либо содержание сообщения относились к политической сфере. Этозначит, что в разрезе политической коммуникации речь может быть понята какборьба.

Политика (если рассматривать ее как борьбу за завоевание и удержаниевласти) – это, однозначно, сфера агонального мышления, бытования агональныхречевых идеалов. Следовательно, политический дискурс представляет собойдемонстрацию борьбы, агона: «ожесточенная борьба за власть разыгрывается каксостязание, как большие национальные игры, для которых важны зрелищность,определенные имиджи, формы проявления речевой агрессии и т.д.» [Шейгал,1998, с.

24].В соответствии с научными воззрениями А.Н. Баранова и Е.Г. Казакевича,политический дискурс образует «совокупность всех речевых актов, используемыхв политических дискуссиях, а также правил публичной политики, освещенныхтрадициейиподчеркиваетсяпроверенныхегоопытом»[Баранов,институциональность.Казакевич,Подобнаяузкая1991,с.6],интерпретацияполитического дискурса ограничивает его только институциональными формамикоммуникации. В рамках институционального дискурса происходит общение немежду отдельными индивидами, здесь участником коммуникации с однойстороныявляетсяинститута(например,представитель/представителиинститутаодногопрезидентства),ссоциальногодругой–представитель/представители иного социального института, либо же простыеграждане.По мнению А.А. Романова, политический дискурс – это, безусловно,предметполитическойсовокупностьлингвистики,дискурсивныхкоторыйпрактик,являетсобой«некоторуюидентифицирующихучастниковопределенного акта политической коммуникации».

Далее А.А. Романов говорит отом, что эти практики «оказывают влияние на формирование представления об34объекте (факте, явлении, процессе), который они представляют. Таким образом,дискурсивная практика раскрывает существующие на данный момент тенденциииспользования сходных по функции альтернативных языковых средств длявыражения определенного смысла и замысла» [Романов, 2002, с. 6].Факт существования феномена политического дискурса некоторымиучеными подвергается сомнению. Считается, что языковые черты уникальностиполитического дискурсаидентификации,амалочисленныобычныеи достаточно сложно поддаютсялексическиеиграмматическиемаркеры,определяющие политический дискурс как отдельный феномен, не выходят заграницы соответствующих идиоэтнических языков.

По мнению П.Б. Паршина,именноидиополитическийдискурсявляетсяпредметомполитическойлингвистики, т.е. «своеобразие того, что, как, кому и о чем говорит тот или инойсубъект политического действия» [Паршин, 2001, с. 194].1.2.2. Взгляды зарубежных ученых на политический дискурсВопрос определения и выделения политического дискурса находит такжеотражение в исследованиях Т.А.

ван Дейка. Ученый анализировал политическийдискурс и, по его мнению, создать типологию политического дискурса на основетолько вербальных свойств крайне затруднительно, несмотря на присутствиестилистических, тематических и интеракциональных маркеров, способствующихвыделению отличительных черт политического дискурса. Таким образом, Т.А.ван Дейк делает вывод, что основной категорией, позволяющей выделитьполитический дискурс является не сам текст, а контекст порождения и восприятияданного дискурса [Dijk, 20012, с. 21–22].На основе этого Т.А. ван Дейк понимает политический дискурс какобщность жанров социального домена политики и ставит его в оппозицию кобразовательному, юридическому дискурсам, а также к дискурсу СМИ.

При этом35следует отметить, что область политики не обладает четкими границами, вомногом из-за того, что понятие «политика» имеет разные определения вразличных источниках [Dijk, 20012, с. 19–20].Дж. Лакофф и М. Джонсон, являясь одними из основателей когнитивнолингвистической теории концептуальной метафоры, рассматривают политическиеспоры (дискурс – А.Х.) как споры между метафорами [Johnson, Lakoff, 2003].Существует точка зрения, согласно которой политический дискурсвыделяется относительно других видов дискурсов именно особенностямисодержания коммуникации, а не формой ее выражения. В формальном аспектеполитический дискурс выделяется только благодаря небольшому количествуканонизированных конструкций и клише [Corcoran, 1979].Д.

Грейбер понимает политический дискурс более широко и полагает, чтоон определяется не используемой лексикой или особыми, свойственными емузнаками, а именно содержанием транслируемой информации, обстановкой, врамках которой осуществляется трансляция сообщения и функции, которые приэтом выполняются языком [Graber, 1981, с. 196].

Редуцировать наиболее трудныеинеоднозначныевопросы,касающиесяграмматическихилексическиххарактеристик политического дискурса, помогает, таким образом, контекстномуориентированию в определении политического дискурса.Частьзарубежныхлингвистоврассматриваютсодержаниеицелькоммуникации как ключевые критерии выделения политического дискурса[Denton, Woodward, 1985; Schudson, 1997].В соответствии с взглядами Р. Водак политический дискурс существуетмежду двумя полюсами – прагматически обусловленным особым языком ижаргоном конкретной группы с присущей ей идеологией. В связи с этим,политический дискурс «должен выполнять противоречивые функции: бытьдоступным для понимания (в соответствии с задачами пропаганды) иориентированным на определенную группу (по историческим и социальнымпричинам).

Последнее часто противоречит доступности политического языка»[Водак, 1997, с. 24].36В качестве основных функций политического дискурса Р. Водак выделяетследующие: персуазивную, информативную, аргументативную, персуазивнофункциональную, делимитативную, групповыделительную [Водак, 1997, с. 51].В исследованиях В. Бенуа и его коллег проработан колоссальный комплекстекстов избирательных кампаний кандидатов в США и многих других странах.Рядкоммуникативныхтактик(таких,как«Восхваление»,«Нападение»,«Защита»), которые активно применяются различными кандидатами, былидетально проанализированы В. Бенуа с использованием таких приемов, какконтент-анализ и функциональная теория анализа политического дискурса[Benoit, 1999].Несмотря на многообразие вариантов анализа политического дискурса, всеони методологически берут свое начало в трех основных школах [Будаев,Чудинов, 20081, с.

83]:‒когнитивный анализ дискурса Т.А. ван Дейка [Dijk, 1981; 1983; 19972;20011;2; 19981;2;3;4; 1999; 2008];‒дискурс-анализ Н. Фэрклау [Fairclough, 1989; 1992; 2003; Fairclough,Wodak, 1997];‒немецкая школа критического анализа дискурса: З.

Егер [Jäger, Jäger,2007; Jäger 2012], Ю. Линк [Link, 2008; Link, Link-Heer, 1990], У. Маас [Maas,1984], можно также выделить социолингвистический дискурс-анализ Р. Водак[Wodak, Weiss, 2004] и представителей венской школы: Г. Вайса [Weiss, Wodak,2003], X. Людвига [Ludwig, Wodak, 1999], П. Новак и Й. Пеликан [Wodak, Nowak,Pelikan, 1990], М. Седлак [Sedlak, 2000].Одно из важных мест в политической лингвистике занимает французскаяшкола анализа дискурса (Ж. Дюбуа, Ж.-Ж. Куртин, М. Пеше, М.

Фуко и др.). Какпоказывает П. Серио, эта школа возникла «как попытка устранить недостаткиконтент-анализа, применявшегося в то время в гуманитарных науках, особенно вСоединенных Штатах» [Серио, 2002, с. 16–17]. По мнению французских ученых,контент-анализвСША«предполагаетупорядочиваниеповерхностногоразнообразия текстов, открывая тем самым возможность их сравнения и37исчисления» [Серио, 2002, с. 17].

Из этого следует, что основная задачаисследователя–систематизацияразныхспособоввыражениясходногосодержания и статистический анализ результатов исследования. Подобный анализпонимаетсяфранцузскимиученымикак«совокупностьвторостепенныхтехнических приемов» [Будаев, Чудинов, 20062, с.

84].Также стоит обратить внимание на труды американского лингвиста Р.Д.Андерсона, которые включали исследования динамики политических метафор впериод демократизации общества. Исследователь выдвинул предположение, чтопризаменеавторитарногорежимаиавторитарногодискурсавластидемократическим дискурсом в сознании людей разрушается стереотип о кастовомединстве политиков и их «оторванности» от народа. Таким образом, дискурсновой политической элиты исключает свойственное авторитарному дискурсунаделение института власти положительными чертами и сближается с «языкомнарода» [Андерсон, 2007; Anderson 20011;2]. При этом дискурс сохраняет ипроявляетзначительнуюполитическихвоззренийвариативность,вобществе,котораяотражаетпостроенномнаразнообразиедемократическихпринципах. Любой текст, будь то авторитарный или демократический имеетинформативное и соотносительное значение.

Когда электорат воспринимаеттексты новой политической элиты, люди не только получают информацию оситуации в мире или экономике, но также о том, как элита соотносит себя снародом (отождествляет ли себя с населением или отдалятся) [Будаев, Чудинов,20083, с. 12].Такимобразом,Р.Д.Андерсонсовмещаетдискурсивнуютеориюдемократизации с анализом политической метафорики. Согласно дискурсивнойтеории демократизации, выраженной в научной статье “The Discursive Origins ofRussian Democratic Politcs” [Anderson, 20011], истоки демократических измененийв обществе нужно искать в дискурсивных инновациях, а не в реальныхизменениях текущей социальной или экономической ситуации381.2.3.