Автореферат (Советское научное сообщество в 1918-1934 гг. социальный, институциональный, публичный аспекты), страница 7

Был сделан вывод о том, что многие изинституций, обращаясь к исследованию окружающей их действительности, неориентировались на государственный заказ, а имели целью на практикепредложить решение острых социальных проблем того времени – голода,эпидемической угрозы, беспризорничества, тяжелых условий труда. В этомотношении научно-общественные инициативы как создателей отдельныхлабораторий, так и их покровителей-руководителей мега-комплексов не только32не запаздывали, но порой даже опережали озвученные пожелания власти вчастиприкладногохарактеранаучногознанияиегосоциальнойобусловленности.В четвертом параграфе раскрывается понятие «научное лидерство» иего сущностное содержание в исследуемый период.

Выявление спецификипозиций, статусов, особенностей взаимоотношений с властью отдельныхлидеров-руководителей (Г.И. Челпанова, В.М. Бехтерева, И.П. Павлова)позволило охарактеризовать их особый статус и позиции в структуре научногообщества, сложившиеся в силу ограниченности ресурсов; уточнить рольнаучного лидерства в определении векторов и общем руководстве научнымиисследованиями; границы их собственной автономии изащищенностипатронируемых ими сотрудников.

Делается вывод о том, что научное лидерствов исследуемый период, с одной стороны, демонстрировало преемственностьдореволюционной эпохе с ее традициями патрон-клиентских отношений,успешно воспроизводимыми и в условиях советской действительности; с другой– приобрело и универсальные черты, позднее осмысленные в науковедческихисследованиях (например, трудах Р.К. Мертона): коллективный характернаучного труда и производимых научных результатов, прикладной характернаучного знания и его патриотический характер.Впятойглаведиссертационногоисследованияпоследовательнореализован метод индивидуализирующего сравнения (case study). На примереработы одного из «государственных проектов» в сфере науки и образования,целью создания которого было обновление кадрового состава науки и высшегообразования, – Института Красной профессуры (1921-1938) и афиллированногос ним сообщества преподавателей и слушателей – выявляются принципывзаимодействия власти и научного сообщества, характеризуются границыгосударственного регулирования такого специфического социального институтакакнаукаисвязанногосниминститутавоспроизводстванаучно-педагогических кадров.В первом параграфе анализируется финансирование и инфраструктурноеобеспечениеИнститутаКраснойпрофессуры.Оценкаинвестиционной33составляющей его работы продемонстрировала несколько тенденций.

Вопервых,самаинвестиционнаядинамиканосилачрезвычайный,«мобилизационный» характер: начавшись с периода исключительного вниманияк проекту, уже после первого выпуска она ослабела, кратковременноусилившись в момент приобретения ИКП статуса «союзного значения». Вовторых, ИКП динамично расширялся за счет увеличения контингентапреподавателей и учащихся, создания отраслевых институтов: это обострялостоявшие перед руководством бюджетные и инфраструктурные проблемы(наиболееконфликтнымсталт.н.«жилищныйвопрос»)В-третьих,регулятивные возможности государства вошли в противоречие с бытовойреальностью1920-хгг.,найдяотражениевнарушенияхфинансовойдисциплины и злоупотреблениях служебными полномочиями, вскрывшихся поитогам хозяйственных проверок.

Делается вывод о том, что Институт Краснойпрофессуры как приоритетный государственный проект требовал постоянныхинвестиций и мог оказаться рентабельным лишь при условии налаженногофункционирования.Во втором параграфе исследуется преподавательское сообществоИнститутаКраснойпрофессуры.Анализсписковпрофессорско-преподавательского состава, выявленных в ГАРФ, позволил охарактеризоватьего с точки зрения пола, возраста, уровня образования, квалификационныххарактеристик,политическойлояльности(партийности),сведенийополитических взысканиях. В документации Институт Красной профессурыпредстает не ангажированной идеологической институцией, а одним извозможных мест работы интеллигенции, где оказались востребованы не столькоее лояльность власти, а прежде всего знания, умения и навыки, нередкополученные еще до 1917 г.

(например, владение иностранными языками). Вэтом отношении ИКП можно рассматривать как удачный кейс, суммирующийсделанные в исследовании наблюдения. Однако, важно подчеркнуть, чтовозможности получить нужный, желанный власти, импульс верности партии икоммунистической идее от преподавателей ИКП, происходивших из «бывших»,у слушателейпрактическинебыло. Косвенным образом последнему34обстоятельству способствовали и постоянные перестройки образовательногопроцесса в ИКП, которые по факту оборачивались ломкой едва сложившихсяучебных программ и планов.Втретьемпараграфехарактеризуетсядинамикаакадемическогодвижения слушателей и статистика их выпусков. Отмечается, что формированиекорпуса слушателей изначально было затруднено трудновыполнимыми вусловиях 1920-30-х гг. требованиями (например, давность партстажа), метод«вербовки» при этом не обеспечивал ИКП высокими в квалификационномотношении кадрами.

Академическое движение слушателей, которые былиотносительно однородны в политическом (партийном) и, меньшей степени,социальном и образовательном отношении, демонстрировало резкую «вилку»между поступлением и выпуском. В силу частых мобилизаций, переводов,академической неуспеваемости до выпуска едва доходила 1/3 зачисленных, но итепоитогамраспределениядисперсивнорассеивалисьвчастыхадминистративных перемещениях 1930-х, а с середины 1930-х гг. – свосстановлением практики присуждения степеней и званий – часть из них ивовсе оказалась лишена права на преподавание в высшей школе. Делаетсявывод о том, что выпускникам Института Красной профессуры не удалосьобновить корпус советской преподавательской и научной элиты, хотя такаязадача и была поставлена при его создании.В четвертом параграфе формулируются причины поражения одного изприоритетных государственных проектов в сфере науки и высшего образования–ИнститутаКраснойпрофессуры;делаетсявыводопротиворечиигосударственного регулирования науки и высшего образования повседневнымпрактикам и бытовым реалиям 1920-30х гг.В шестой главе диссертационного исследования на примере измененияхарактераиспособовпрезентациирезультатовисследованиянаучнойпродукции в отечественном и зарубежном научном и популярном пространствехарактеризуется трансформация социальной роли и функций ученого, форм исодержания его деятельности в исследуемый период в соответствии ссоциальным запросом к профессии.35В первом параграфе исследуется специфика изменения характера испособов презентации научного знания, публикационной активности научногосообщества с точки зрения ее соответствия «мобилизационной» установкеэпохи.

Делается вывод о том, что в исследуемый период была не толькоперестроенаинфраструктурапредпринимательствоуступило(так,местовкнигоизданииновым организационнымчастноеформамгосударственного книжного дела), но и изменены тематика (в приоритете уиздателей оказались практикоориентированные, прикладные исследования), атакже язык научного творчества и формы презентации результатов научногоисследования (они должны были стать понятными и доступными для широкихслоев населения). Публикационная активность ученых приобрела особые,специфические черты и отразила ответ научного сообщества на социальнополитический запрос на изменение роли и функций науки.Во втором параграфе ставится вопрос об изменении публичной функциинаучного сообщества и отдельного ученого.

Делается вывод, что задачапопуляризации результатов научного труда привела к изменению риторики(«упрощению» научного языка, адаптированию его к читательской аудитории);практикеепрезентации(например,появлениюнаучно-популярногокинематографа). Просветительский импульс, безусловно, имел истоки вдореволюционной традиции. С другой стороны, публичный характер наукиформировался встречным социальным запросом тех лет: о нем свидетельствуетвзлет популярности научно-фантастической литературы, – особенно в периодНЭПа,времениактивизациидеятельностичастныхикооперативныхиздательств. Тесное переплетение общественной просветительской инициативы,государственной политики, фактора литературного рынка (читательскогозапроса) формировало специфику изменения публичного измерения науки ироли ученого в определении его векторов развития.В третьем параграфе характеризуются практики и формы презентации ипопуляризации достижений советской науки за рубежом.

Исследованиепоказало, что задача интернационализации научного знания и популяризациидостижений отечественной науки была скорректирована «патриотической»36тенденцией, связанной с замыканием науки в ее национальных границах. Наделе это вело к сокращению отечественного научного присутствия за рубежом(особенно в сфере социальных и гуманитарных наук). Косвенным следствиемэтой динамики стало то, что научные работники частично утратили, анекоторые так и не приобрели ценный навык профессионального владенияиностранным языком (особенно в условиях изменения организационного языканауки – перехода от немецкого к английскому во второй половине XX в.). Этатенденция, хотя и была в той или иной степени характерна для всехнациональных сообществ в указанное время, оказалась трудно преодолима.В заключении изложены выводы исследования.Исследуемый период можно характеризовать как время структурныхизменений научного сообщества: трансформировались его количественные икачественныехарактеристики,втомчислеважнейшие–социально-демографическая структура.