Автореферат (Советское научное сообщество в 1918-1934 гг. социальный, институциональный, публичный аспекты), страница 6

научное сообщество функционировало какстатуснаясоциально-профессиональнаяспециальногогруппа,социально-экономическогообособленнаяобеспечения,системойюридическизакрепленных льгот и прав. В историографии указанный феномен получилобъяснение в рамках т.н.

политики «наукократического договора», «большойсделки», «сталинской сословности». Причина особого статуса ученыхзаключаласьвсциентистскомимпульсеполитикибольшевиков,позиционировавших себя как «правительство экспертов». Внимание власти кученым (по отношению к некоторым из них оно порой действительнопринимало исключительный характер) широко рекламировалось на страницахмассовых периодических изданий, художественной литературе, в игровомкинематографе. Однако в условиях ограниченности ресурсов, многократноувеличившегося числа научных работников, дисбаланса их территориальногораспределения реализация доступа к юридически закрепленным льготам иправам на практике оказывалась затруднена, а распределение средств –28ограничено системой квотирования. Все эти обстоятельства вели к усилениюдействия конкурентных и дифференцирующих механизмов внутри научногосообщества.Во втором параграфе исследуется проблема дифференциации научногосообщества в 1920-1930-е гг.: принципы его иерархии и действующие статусныегруппы; выдвигается и доказывается гипотеза о том, что советская наукафункционировала как саморегулирующаяся иерархическая система на всемпротяжении1920-х–середины1930-хгг.Точкойотсчетадлядифференцирования стало деление ученых на разряды и (позднее) категорииЦентральной комиссией по улучшению быта ученых с целью различения ихэкономического обеспечения, однако это изначально социально-бытовоеразделение приобрело социальные, профессиональные, статусные акценты.Отнесение ученых к той или иной группе стало действующим даже в условияхквалификационногонеформализованнымвакуумаинструментоммеханизмомквалификации.экспертнойДелаетсяоценки,выводоботносительной автономии научного сообщества от власти в вопросахэкспертной,квалификационнойоценки;этойавтономии,однако,препятствовали внутренние конкурентные процессы.В третьем параграфе ставится вопрос о политической (партийной)однородности научных кадров в 1920-1930-е гг.: анализируется процентноесоотношение партийных и беспартийных научных работников в научномсообществе, исследуется давность партстажа коммунистических научных сил,характеризуется их дисциплинарная, профессиональная, гендерная, возрастная,национальная структура.

На основе анализа данных статистики делается выводо том, что слой коммунистов в научном сообществе 1920-1930-х гг. был нетолько тонким, но и неоднородным. Налицо неравномерное распределениепартийных сил в территориальном отношении (их сосредоточение в Москве), поотраслям научного знания (лидировали социально-экономические дисциплины– философия и экономика; было отмечено почти полное их отсутствие средипредставителей точных, инженерно-технических дисциплин), недостаточныйуровень квалификации партийных научных кадров (их сосредоточение в группе29«начинающих и готовящихся ученых»), краткость партийного стажа многих изних.В четвертом параграфе ставится вопрос о взаимосвязи междуполитической лояльностью ученого (закрепленной в принадлежности к партииВКП(б)) и его положением в статусной номенклатуре 1930-х гг.

На материалахКомиссии содействия ученым (КСУ), с 1931 г. утвердившей принципранжированного, а не профсоюзного обеспечения научных работников,характеризуется процентное соотношение партийных и беспартийных ученыхв привилегированных группах, включенных в т.н. Список КСУ и Списокмолодых ученых КСУ. На материалах разработочных таблиц ЦУНХУГосплана СССР по категориям научных работников научно-исследовательскихучреждений по СССР и союзным республикам анализируются данные оприсуждении беспартийным научным работникам степени кандидата илидоктора наук; ученого звания доцента или профессора. В привлекаемойстатистической документации не было выявлено случаев ограничениякарьерного роста для беспартийных научных работников, в связи с этимделается вывод о том, что в 1930-е членство в партии не являлось условием нидля присуждения ученой степени, ни для получения высокого ученого звания,ни для доступа научного работника к социально-экономическим привилегиям.Одновременно в материалах статистической документации прослеживаетсяискусственное форсирование прохождения квалификационных карьерныхступеней для ученых-членов и кандидатов ВКП(б) и ВЛКСМ (одним из такихмеханизмов стало присуждение ученых степеней без защиты диссертации).В пятом параграфе анализируется вопрос преемственности советскогонаучного сообщества дореволюционному привилегированному социальномуслою, в советской риторике обозначавшегося как «эксплуататорский».Делается вывод о том, в исследуемый период для него характерны сильныестатусные позиции и количественное доминирование научных работников,происходящих из «бывших» (применительно ко всем профессиональнымгруппам – как высококвалифицированных и высокопоставленных, так имолодых, начинающих ученых).

Другой важный показатель – узость «рабоче30крестьянской» прослойки: несмотря на наличие социальных «лифтов» и«поддержек» вхождение указанных групп в научное сообщество в силу разныхпричин носило медленный характер.В четвертой главе диссертационного исследования характеризуетсяпонятие профессиональной научной повседневности: уточняется характервзаимосвязинаучногоилинаучно-педагогическогоработникасинституциональной организацией, его принадлежности к тем или инымобъединениям, подчинения научному лидеру; анализируются повседневныепрактики адаптации научного сообщества к изменению форм организациинаучных исследований, связанную с ним перестройку и расширение научнойинфраструктуры;описываютсяпроцессынаучнойконкуренциимеждуорганизационными коллективами.В первом параграфе исследуется изменение характера и приоритетовнаучного труда в первые постреволюционные годы.

Делается вывод о том, что всвязи с остро насущной государственной необходимостью в исследованияхприкладного характера (закрепленной финансовым и инфраструктурнымобеспечением институций) перед научным сообществом была поставлена задачаподтверждения теоретических исследований практическими результатами,нашедшая отражение в попытках преодоления традиционного дисциплинарногоразделения наук, ориентации на принципиально новые области исследования ина создание новых образцов техники и технологий.

Решение этих задачтребовало новой, более крупной организации научных учреждений с мощнойинфраструктурой и кадровым обеспечением. Делается вывод о том, что висследуемый период изменился принцип взаимосвязи научного или научнопедагогического работника с институциональной организацией, в которой онработал. Его труд потерял характер индивидуального и независимого научногопоиска и переместился на кафедру, в научный отдел, лабораторию с ихпринципами коллективного взаимодействия и планирования, патронированиянаучноголидера-руководителя.Научноесообществооказалосьжесткоструктурировано по горизонтальному (функциональному) и вертикальному(иерархическому) принципу.31Второй параграф посвящен конкуренции организационных коллективови отдельных научных лидеров за государственное финансирование, штатное иинфраструктурное обеспечение институций.

В условиях ограниченностиресурсов внутри научного поля апелляция к власти как к источнику ихраспределения / восполнения оказалась связана с обострением научнойконкуренции. Конкурировали не только отдельные ученые, но и целые научноисследовательские и научно-педагогические институции – коллективы ипредставлявшие их руководители. На примере поддержки Наркомпросомотдельных научных инициатив были исследованы формальные механизмыпринятия решения о поддержке тех или иных научных центров, выявленысубъективныефакторы,корректирующиереализациюпринциповгосударственного регулирования научных исследований, апробирована гипотезаоб обусловленности поведения отдельных ученых их принадлежностью к темили иным объединениям, местонахождением в системе патрон-клиентскихотношений и корпоративных связей.

Одновременно, был поставлен вопрос ороли идеологического фактора в процессах принятия властных решений ораспределении ресурсов.В третьем параграфе исследуется опыт работы одного из мегакомплексов постреволюционных лет – Психоневрологической академииВ.М. Бехтерева, действовавшей в Петрограде-Ленинграде в 1918-1925 гг.Изучение еефункционирования позволило охарактеризовать механизм испецифику реализации научных инициатив в условиях государственнойорганизации науки; практику их бытового функционирования, особенностиработы организационных коллективов на предмет выявления их соответствия«государственному запросу».