Диссертация (Национальный образ мира в поэзии А. В. Жигулина и С. Ю. Куняева), страница 29

Это и его личный выбор, и, может быть,самое главное – это милость судьбы. Князь Дмитрий готов «иль победить, ильпрахом лечь»3. Прахом лечь – это нечто совсем другое, чем «смерть прекрасна намиру»4. Это полная самоотрешенность, полная слитность с высшей целью, что ипредопределяетпобеду.Такимобразом,С.Ю.Куняевраскрываетвстихотворении «Князь Дмитрий» и внутреннюю борьбу в сознании народа, иборьбу в сознании русского вождя, и борьбу в сознании лирического героя.Борются не тривиальные добро и зло, а фундаментальные стихии духа и бытия.1Куняев С.Ю. Избранные произведения. – Т.2.

– М., 1988. – С.300.Там же.3Там же.4Куняев С.Ю. Дороги // Октябрь. – 1981. – №6. – С.99.2142Итоговая позиция князя Дмитрия не отрицает ни вдовьих слез, ни православногочувства вины, ни народной мудрости о «прекрасной» смерти на миру. Диалектикаавторской мысли воплощается и сентенциозно и через изощренную композициюпроизведения. В стихотворении звучат несколько нераздельных и одновременносамостоятельных голосов. Лирический герой обращается к князю Дмитрию, азатем его голос сливается с монологом-воззванием самого русского предводителя.А в финале лирическим героем становится и весь русский народ. Финальноечетверостишье – это самовыражение поэта и всего русского народа:Довольно гнуться над корытом,Тебе дарованным судьбой, –Есть счастье жить в бою открытом,Ты заслужил открытый бой!1С. Ю.

Куняев подтверждает, что мотив великой жертвы и недостигнутойпобеды относится к самой сути русской истории и русского национальногохарактера. Противоречие между великой жертвой и недостигнутой победойразрешается и в русской истории и в русском искусстве величайшимнапряжением сил, обретением уникальной внутренней свободы, благодаряслитности с народным целым. В такие «роковые минуты» проявляется «соборнаянародная жизнь как истинное средоточие национального единства»2. Н. И.Рыленковподчеркивает,что«высшиммериломдуховнойкрасотыинравственного достоинства человека русский народ искони считал способность наподвиг во имя того святого, что воплощалось для него в понятие Родина» 3.«Благодарю судьбу за милость / быть в этот час в одном строю / с народом…»4 –это безусловный центр куняевской историософии. «Поэту важно каждую секундусверять биение своего пульса по державным часам Отчизны, важно чувствовать1Куняев С.Ю.

Избранные произведения. – Т.2. – М., 1988.– С.301.Гачев Г.Д. Образ в русской художественной литературе. – М.: Искусство, 1981. – С.18.3Рыленков Н.И. Насущный хлеб поэзии: Размышления, заметки, письма. – М., 1989. – С.18.4Куняев С.Ю. Избранные произведения. – Т.2. – М., 1988.– С.301.2143себя ей нужным – пусть безымянным, анонимным, не замечаемым с горнихвысот, но – нужным»1.С. Ю. Куняев убежден, что для русского идеала свободы мало характернытакие компоненты, как безмятежность и беспечность. Вопрос о том, «заслужилоткрытый бой»2 русский народ или нет, для поэта остается вечным инепреходящим. В этом С. Ю.

Куняев солидарен с А. А. Блоком, воскликнувшим:«И вечный бой, покой нам только снится!»3. А бой требует единства, сплочения иподчинения единой воле. Эти единство и подчинение необходимы, но, тем неменее, проблематичны вследствие того, что русскому национальному характеруприсущи, кроме прочего, стихийность, своевольство, даже бесшабашность.Тема русского безрассудства, необузданных порывов народной душираскрывается С.

Ю. Куняевым в стихотворении «Был Дмитрий Самозванец недурак» (1975). Даже в Гришке Отрепьеве поэт находит серьезное соответствиенароднымпристрастиям:«чернилюбосамозванство»4.Норазбойнаябезоглядность и рискованный путь напролом вознесли самозванца, и они жепогубили его. В начале стихотворения С.

Ю. Куняев склонен признать тайнойпричину крушения самозванца, но в дальнейшем он её недвусмысленно обнажает.Народ может перейти черту, может надругаться над святынями, может «из святыхгробниц / в дни гневной смуты и кровавой пьянки / <…> / глумясь, выбрасыватьостанки»5. Народ, превратившийся в чернь, взбунтовался против закона, предался«гневной смуте и кровавой пьянке», но он удержался на краю бездны, нерасступился перед польскими интервентами:Пойти под плети и на плаху лечь,Поджечь свой двор, и все начать сначала…Он был храбрец…Но чтоб чужая речь1Чупринин С.И.

Между домом и миром // Дружба народов. – 1978. – №11. – С.272.Куняев С.Ю. Избранные произведения. – Т.2. – М., 1988.– С.301.3Блок.А. Стихотворения, поэмы, театр. Сочинения в 2-х т. – Т.1. – М., 1955. – С.285.4Куняев С.Ю. Избранные произведения. – Т.2. – М., 1988. – С.48.5Там же.2144На древней Красной площади звучала?!1Вновь обнаруживается перекличка с лирикой А. А.

Ахматовой: «И мысохраним тебя, русская речь. / Великое русское слово»2.Народ не может стерпеть оскорбления своей духовности (звучит чужаяречь) и своей государственности (чужая речь звучит «на древней Краснойплощади»). Это двойное оскорбление – духу и государству – вызывает отпор. ДляС. Ю. Куняева драгоценна мысль о том, что русское государство подкрепленодуховностью, а русская духовность немыслима вне государства.Но, как видно из данного стихотворения, отношения между государством инародом амбивалентны.

Государство испытывает народ авторитарностью, а то идиктатурой; а народ испытывает государство бунтом, а то и революцией («днямигневнойсмутыпримагниченностьикровавойкпьянки»).государству–этоРусскийнецентрализм,следствиерусскаяпроцедурныхусовершенствований и компромиссов, а результат исторического союза, народа игосударства, обеспеченного мессианской целью. Только такая цель побуждаетнарод к ограничению своевольства, к укрощению бунтарских порывов. Такимобразом, не только государство укрощает разрушительную стихию бунтарства.Ведь пушкинский Пучагев сам умеряет свою кровопролитную безудержность,щадя бескомпромиссного офицера-монархиста Гринева и заступаясь за дочь,повешенного мятежниками, капитана Миронова. Вслед за А. С.

Пушкиным С. Ю.Куняевподчеркивает,чторусскийменталитетсодержитпринципиальное противодействие безудержной кровопролитности:Я вспомнил про русскую долю,Которая мне суждена. –Смирять озверевшую волю,Коль кровопролитна она.31Куняев С.Ю. Избранные произведения. – Т.2.

– М., 1988. – С.48.Ахматова А. А. Сочинение в двух томах. – Т.1. – М.: Цитадель, 1999. – С.209.3Куняев С. Ю. Озеро Безымянное: Книга стихов. – М., 1983. – С.78.2мощноеи145В русском централизме, в подчинении государству не гаснет потенциалнародной дерзновенности, творческой и исторической инициативы. Основустихотворения «Вновь смута. Буйствует народ» составляет мотив необузданнойсвободы и исторической миссии.

Народное своевольство, сиюминутные страстиукрощаются самодержавной властью Петра. С. Ю. Куняев контрастно соотноситнеправоту народной стихии и державную, властительную правоту Петра. Народразвенчан и сентенциозно («Вновь смута. Буйствует народ»), и посредствомсравнения («Шумит, как море в непогоду»1). Уподобление морю и непогодесвидетельствует о том, что народ теряет идентичность, предается чему-то чужомуи опасному. О воцарении Петра сказано лаконично и монументально: «Но напрестол восходит Петр»2. Ассонанс на звук «о» придает фразе торжественность.Образно-эстетически, символически обозначены две перспективы русскойсудьбы: катастрофическая, взбунтовавшийся народ мог «предъявить…миру»3смуту, буйство; спасительная, государство «Россию предъявило миру» и создалопочву для пушкинского гения.

Сиюминутная, локальная потребность народа всвободе не удовлетворена, но благодаря этому реальностью становится Россиякак мировая держава и Пушкин как национальный гений. Таким образом,обеспечено приращение свободы во всемирно-историческом и метафизическомсмысле. Государство у С. Ю. Куняева, как, например, и у А. С. Пушкина в«Медном всаднике», не представлено как идеальная сущность, но онопредставлено как источник и предпосылка политических и духовных ценностей.В стихотворении «В звуках земли и небес» (1979) «здравый инстинктгосударства»4 расценивается С.