Диссертация (Социально-исторический процесс экологическое измерение (социально-историческая экология)), страница 6

Сукцессионное омоложение экосистем, производимое человеком, противоположно природной «стратегии», реализуемой в климаксных сообществах: многовидовых, устойчивых, экологически ценных, но с ничтожным количеством полезной продукции, которую можно было бы систематически изымать без ущерба для экосистемы.

Самые важные зерновые и овощныекультуры выращиваются человеком как монокультурные однолетники. Неустойчивость таких систем означает, что для их поддержания в желаемом виде требуются громадные вложения человеческого времени и сил. Подготовка участков ипосев семян, полив и прополка, сбор и хранение урожая, уход за домашними животными окажутся платой за дополнительные калории, которые обеспечат агроценозы, а изнуряющий труд надолго станет уделом подавляющей части мировогонаселения.Сельское хозяйство – пространственно ограниченная технологическая культура.

Создав искусственные экосистемы и радикально перестроив образ жизни,неолитическая революция сузила пространственный горизонт людей, превративих в обитателей локальных экосистем.Локальная экосистема обеспечивала человека всем необходимым в рамкахего ограниченных потребностей. Три основных экологических функции пространства – кладовая, место проживания и свалка – не были разделены территориально, локализуясь в одной экосистеме. Это было главной экологической причиной изоляции.

В обществах Первой волны для большинства людей вся жизнь проходила в пределах родной деревни, из которой они редко выбирались (Тоффлер,272004, с.480). Человек рождался и умирал на одном месте. И это место было конкретным, знакомым, осязаемым, передававшимся из поколения в поколение.Время для экосистемных людей, чья деятельность подчинялась неторопливым природным ритмам, было органическим, циклическим по своей сути.

Активность и отдых повторяли чередование дня и ночи, а сев и сбор урожая – сменувремен года. Сельскохозяйственные растения и животные обеспечивали повторение способностью к самовоспроизводству, а почва при должной заботе восстанавливала плодородие. Временнáя шкала имела человеческий масштаб, соответствуя физиологическим процессам организма.Социальные события были неотделимы от природных, а время еще не сталоабстракцией. Оно было качественным, переживаемым во всей полноте ощущенийи чувств: время мира и время войны, голода и изобилия, больших праздников итяжкого труда, сева и сбора урожая, рождения и смерти.Технология, созвучная природным ритмам, задавала цикличность социального времени.

Для традиционных обществ было характерно не развитие, а повторение. Они жили временем, обращенным в прошлое. Точное воспроизведение того, что делалось прежде, служило гарантией, что все будет идти без опасных изменений. Время крестьянина было «временем … постоянства, возобновления иесли не неподвижности, то по крайней мере сопротивления переменам» (Ле Гофф,1992, с.168).Стремление к постоянству и сопротивление всякого рода изменениям былисвязаны с низкими возможностями к адаптации. Адаптационный потенциалнапрямую зависит от объема информации, которым располагает общество.

Традиционные общества имели в своем распоряжении мало информации. Значительная ее часть была представлена биологической формой, то есть находилась в организмах и воспроизводилась через их размножение. Человеческие знания и опыттакже хранились на внутренних носителях и передавались изустно. Небольшойразмер сообществ выступал дополнительным лимитирующим фактором. С другойстороны, любая внешняя информация, попадавшая в виде инородных растений28или животных, идей и артефактов других культур, могла стереть ценную информацию, поддерживавшую жизнь замкнутого сообщества.Все экосистемные люди использовали энергию биомассы. Источники энергии, находившиеся в их распоряжении, были разнообразными, распыленными ивозобновляемыми.

Основным источником энергии служила мускульная сила самого человека и его домашних животных. Кое-где и время от времени их дополняли сила ветра и движущейся воды. Главным видом топлива были дрова. Доместицированные растения и животные стали для человека энергетическим конвертерами, переводившими рассеянную энергию Солнца в пищу.Скорость производства пищи и других натуральных материалов, составляющих материальную основу жизни общества, определялась скоростью биологических процессов, на которую человек не мог повлиять.

В экосистемах, движимых Солнцем и субсидируемых человеком, люди могли улавливать энергиютолько недавнего или текущего фотосинтеза (Одум, 1986, Т.1, с.188).Количество высококачественной энергии было ограничено, и шла она в основном на текущее удовлетворение внутренних энергопотребностей организмов.Недостаток энергии означал, что почти все люди почти все время должны былитяжко трудиться и при этом оставались бедны (McNeill, McNeill, 2003, р.230).Бедность выражалась в ограниченности внешних энергопотребностей общества, в его слабой профессиональной дифференциации, в невозможности ростанаселения без серьезных экологических или социальных последствий. Дефицитдоступных источников высококачественной энергии тормозил развитие.

В социальном отношении экосистемные люди принадлежали традиционным обществам.Без вмешательства извне – через завоевание, обмены, торговлю или колонизацию– у них практически не было шансов самостоятельно увеличить потоки полезнойэнергии, а значит, вырваться из привычного образа жизни. Большинство традиционных обществ оказывалось мирками в себе, навсегда пойманными в порочныйкруг нищеты, изоляции и самодостаточности.Аграрный образ жизни консервативен. Биологические процессы цикличныпо своему характеру, то есть в агроценозах осуществляется круговорот вещества.29Живые организмы, как всякие биологические ресурсы, способны к восстановлению.

Ущерб, который человек мог нанести окружающей среде, хотя и концентрировался локально, не мог быть большим. Примитивная техника и слабая энерговооруженность человека не позволяли «выжимать» из агроценозов слишком много, вызывая необратимые изменения. Общества жили, не потребляя основной капитал. Когда же случалось посягнуть на этот неприкосновенный запас природы,рушились сами основы бытия.

Так было со всеми древними империями, в упадкекоторых отчетливо прослеживаются экологические причины (Меррей, 1994;Hughes, 1975; Hughes, Thurgood, 1982). Но и небольшие сообщества бесчисленныхдеревень нередко постигала та же участь. Правда, исчезали они бесследно, неоставив о себе памяти.Для экосистемных людей залогом длительного существования служилаустойчивость экосистемы.

В матрице локального пространства и времени, подчиненного природным циклам и ритмам, люди были вынуждены относиться к природному окружению бережно, то есть, стать консервационистами как в социальном плане, так и в экологическом. Но это был бессознательный консервационизм,освященный традицией и противящийся всякому изменению, которое могло означать разрушение установившихся социальных связей и взаимоотношений междучеловеком и природным окружением.Социальное пространство было ограниченным. Мир за пределами деревни,если и был знаком в общих чертах, почти не интересовал.

Он существовал на периферии сознания, подобно тому, каким осознается большой мир маленьким ребенком, когда все, что находится за пределами узкого пространства повседневнойжизни, независимо от расстояния, воспринимается равно далеким. Словом, – чужой мир. Свое же, заключенное в клочке земли и близком круге родственников исоседей, составлявших узкий мирок, поглощало все внимание, всю заботу, все силы и все время человека.

И это свое нельзя было не беречь и было немыслиморасточать. Земля и помощь сообщества считались главными ценностями. Ониобеспечивали безопасность отдельного человека и всего социума.30Не переделывая природу радикально, экосистемные люди сосуществовали сней в относительной гармонии. Они были частью природы, ее созданиями и учениками. Природа могла представляться им миром хаоса, неподвластным человеку, когда она являла свой враждебный лик в наводнениях, засухах или эпидемиях.И тогда люди испытывали перед ней страх и трепет. Но когда жизнь начинала новый круг проклюнувшимися семенами в поле или вознаграждала за труд обильным урожаем, люди неизменно находили в природе источник радости и благоговения.

Они были сопричастны всему, что происходило вокруг, и в этой интимнойблизости отношения человека с природой были отношениями я – Ты (Бубер, 1993,с.18; Gutkind, 1956, р.12).1Аграрная технология, хотя и была длительное время повсеместной, представляла скорее совокупность слабо взаимосвязанных сообществ экосистемныхлюдей. Самые ранние и наиболее изолированные из них были близки к эгалитаризму бедности.

Позже и в более благоприятных окружающих средах образование прибавочного продукта привело к выделению профессиональных групп, незанятых непосредственно производством пищи, а общественное разделение трудасоздало классы и сформировало элиту.В обществах, основанных на иерархическом перераспределении материальных и духовных благ, элита принадлежала к категории биосферных людей. К этойже категории относился весь пестрый, но малочисленный люд, которой жил внесамодостаточной экономики натурального хозяйства: купцы, путешественники,ученые, горожане, воины. Через свои особые потребности, превосходившие то,что требовалось для биологического выживания, они подтачивали хрупкое равновесие экосистемных обществ. Доля биосферных людей увеличивалась медленно,но, достигнув критической массы, они стали определять вектор социального,экономического и политического развития человечества.Мы описываем ценностное отношение к природе в экосистемных обществах как я – Ты, делаяакцент на неравенство сил: человек был меньше и слабее, а природа – больше и могущественнее.

Человек не мог повлиять на природные события, испытывая по отношению к природестрах и трепет, смешанные с благоговением.1311.3. Биосферизация и биосферные обществаВторая социоэкологическая трансформация положила начало биосферизации. Биосферизация представляет собой процесс формирования биосферного исторического типа социально-экологических систем. Сущность этого процесса составляют вытеснение аграрной деятельности промышленным производством икоммерцией, создание новых форм неживой материи путем воздействия на нееизнутри на субмолекулярном уровне, истинная глобализация социальной жизни.В биосферных обществах аграрный труд отходит на второй план, занимаявсе меньшую часть производительных сил.

Главными сферами деятельности становятся промышленность и торговля. Разворачиваясь в глобальном пространстве,они снимают прежние ограничения на количество и ассортимент всего, что производит и потребляет общество. Прежде разрозненные и самобытные мирки связываются в плотную сеть. Контакты между обществами из однотипных и спорадических превращаются в разнообразные и регулярные.