Диссертация (Основы прецедентности имени собственного), страница 12

В отношении имен собственных не разподнимался вопрос о наличии/отсутствия у них полноценного значения, наданный момент нельзя с уверенностью утверждать, что исследователи пришли кобщемумнениюотносительноэтоговопроса.Вданнойработемыпридерживаемся той точки зрения, что за именами стоит классическая структуралексического значения, отличительной чертой которой по сравнению сапеллятивами является «удельный вес» каждого компонента: в отличие от именнарицательных в их сигнификат входит большее количество дифференциальныхпризнаков, в то время как денотат стремится к единице.

Такой расширенный64сигнификат является основой формирования инварианта восприятия – структуры,стоящей за прецедентными именами какза когнитивными единицами.Следовательно, значения имен собственных и прецедентных имен представляютсобой одну и ту же структуру, что еще раз подчеркивает их общую природу:прецедентные имена не образуют отдельный класс между именами собственнымии нарицательными, а лишь формируют дополнительную категорию именсобственных.Прецедентныеимена,являясьименамисобственными,формируютотдельную категорию ономастического пространства языка, и, следовательно,обладают определенными особенностями функционирования, рассмотрениюкоторых посвящена следующая глава данного диссертационного исследования.65Глава 2.

АНАЛИЗ ФУНКЦИОНИРОВАНИЯ И КЛАССИФИКАЦИЯПРЕЦЕДЕНТНЫХ ИМЕН2.1. Прецедентное имя как единица языкового сознанияПрежде чем перейти непосредственно к анализу материала, очевидно,следует определить, единицами какого уровня являются интересующие наспрецедентные имена и что они собой представляют. Несмотря на то, чтоотдельная часть предыдущей главы посвящена их определению и описаниямхарактерных свойств, на этапе классификации отобранных нами единиц мыстолкнулисьснеожиданнойтрудностью:данныхсведенийоказалосьнедостаточно для проведения такой классификации.Как уже было указано выше, все исследователи единодушно признаюткогнитивную природу прецедентных феноменов, относя их к единицам языковогосознания. Данный фактор заставляет задуматься автора работы над тем, чтоименно позволяет сделать такие выводы относительно этих феноменов, какимобразом возможно их всестороннее изучение и как должно быть построеноописание исследуемого материала.

В предыдущей главе, определяя направлениенашего исследования, мы уже подчеркивали важность связи языка и мышления.Однако прежде чем отвечать на все поставленные вопросы относительнопрецедентных имен, рассмотрим подробнее понятие «языковое сознание» и рядтех единиц, которые его формируют.По мнению И.В.Приваловой, как уже отмечалось выше, основанием длявыделениятермина«языковоесознание»являетсяединствотандема«рефлексионный процесс» - «речевая деятельность» (Привалова 2005, 24).Безусловно, сформированное в процессе рефлексии над окружающим миромсознание воплощается, в том числе, и в речевой деятельности. Для подтвержденияданного заключения приведем суждение Е.Ф.Тарасова, который замечаетследующее: «Сознание человека существует в виде ментальных образов,доступных наблюдению в интроспекции только для субъекта сознания, и в«овнешнениях» этих ментальных образов, т.е.

в виде деятельности, в которой66субъект сознания воплощает эти образы, в виде предметного воплощения этихобразов, т.е. в продуктах, результатах этой деятельности» (Тарасов 1993, 6).Таким образом, речевая деятельность есть один из видов отражения ментальныхобразов, формирующих сознание человека, а следовательно, участвуя в процессетрансляции культуры между членами одного лингвокультурного сообщества, онаявляется одновременно средством создания этих ментальных образов. По мнениюВ.А. Сирака, «…с помощью языка осуществляется познание мира, в языкеобъективируетсясамопознаниеличности.Языкявляетсяспецифическимсоциальным средством хранения и передачи информации, а также управлениячеловеческим поведением» (Сирак 2009, 370).

Такое сложное взаимодействиепривело к очевидной необходимости введения особого понятия – языковоесознание.Поопределениюиндивидуального,И.А.Зимней,когнитивногосознанияэто«формачеловекасуществованияразумного,человекаговорящего, человека общающегося, человека как социального существа, какличности (Зимняя 1993, 51).Как справедливо замечают Ю.Н.Караулов и Ю.Н.Филиппович, «самословосочетание «языковое сознание» ориентирует нас на то, что «язык» в этойпаре воспринимается как инструмент, как набор таких языковых структур, спомощью которых формируется своеобразное «окно», через которое нам дано«заглянуть» в сознание» (Караулов 2009, 8).

По мнению этих авторов, языковоесознание – это «…своеобразный когназейр, особого рода механизм, специальноеэкспериментальное устройство, которое обеспечивает слияние, интеграциюзнания языка со знаниями о мире» (Там же, 10).Интересен тот факт, что, по мнению некоторых исследователей, языковоесознание может являться составной частью других более крупных образований.Так, например, в структуре, предложенной З.Д.

Поповой и И.А.Стерниным,описывается взаимодействие трех составляющих: языковое сознание входит вкоммуникативное, которое, в свою очередь, является компонентом когнитивного(Попова 2002, 29). Само языковое сознание, как мы уже видели, тоже обладаетопределенной структурой: речь идет о представленной в предыдущей главе схеме,67включающей в себя различные когнитивные пространства.

При этом, по мнениюисследователей, описание языкового сознания также делится на уровни. Кпервому относится уровень традиционного лингвистического описания, которыйпредполагает «…описание того, что есть в языке, что уже зафиксировано втекстах, словарях, письменной и устной речи, что устоялось, определилось иявляется общепринятым» (Попова 2007, 46). Второй уровень – уровеньпсихолингвистического описания, «…отражает результаты экспериментальныхисследований»(Тамнейролингвистическогоже,47).описания,И,наконец,третийподразумеваетуже–уровеньисследованиенейрофизиологических процессов (Там же, 47). Данную теорию интересносравнитьслингводидактическимпредставлениемязыковойличностиЮ.Н.Караулова, которая предполагает также трехуровневую систему: вербальносемантический, лингвокогнитивный, или тезаурусный, и мотивационный уровни(Караулов 1987: 51).Из представленных выше структур языкового сознания, видимо, можносделать следующий вывод: исследование ментефактов может проводиться на всехуровнях.

Таким образом, одним из способов изучения прецедентных феноменов,являющихся ментефактами, должен быть анализ существующих текстов, вкоторых зафиксировано их использование. Безусловно, второй уровень, которыйусловно можно назвать экспериментальным, имеет право на существование приизучении подобных единиц, тем не менее, в связи с тем, что объем данной работыне позволяет нам в равной степени уделить внимание также этому второмууровню, как и первому, мы остановились на исследовании контекстов, в которыхзафиксированоупотреблениепрецедентныхимен.Орезультатахэтогоисследования пойдет речь в следующих параграфах.2.1.2 Прецедентное имя в ряду других ментефактовКаждый ученый на этапе отбора материала сталкивается с необходимостьючеткого определения изучаемого явления и разграничения его со смежнымиединицами.

Как известно, реальная языковая система такими строгими границами68не обладает, вследствие чего в поле зрения исследователей, как правило, попадает«маргинальный»материал,вынуждающийнаспризнатьсуществованиеисключений. Баланс сохраняется до тех пор, пока возрастающее количествоисключений не заставляет пересмотреть существующие границы. Как показалонаше исследование, та же проблема возникает при обращении к изучениюпрецедентных имен: некоторые исследователи причисляют к ним такие единицы,как сапоги-скороходы, шапка-невидимка, леший и т.д. (СРКП).Очевидно, что для изучения прецедентных имен и наблюдения за ихфункционированием необходимо прежде всего определить для себя круг техединиц, которые войдут в поле зрения исследования.

В данной работе для отбораинтересующих нас прецедентных имен использованы такие лексикографическиеисточники, как словарь «Русское культурное пространство» (СРКП) и словарьОтина, однако не все имена, приведенные в данных источниках, на наш взгляд,являются прецедентными. Отметим при этом, что словник словаря Отинаформируют коннотонимы, т.е. автор изначально говорит о более широкомпонятии, чем прецедентные имена, и если здесь мы были готовы к тому, чтонеобходимо применить метод направленной выборки, то при изучении раздела«Прецедентные имена» в СРКП столкнулись с неожиданным для себяпрепятствием.

Не все единицы, отобранные авторами, на наш взгляд, можнорассматривать с точки зрения прецедентных феноменов, однако все они,безусловно, являются ментефактами.Как уже было указано выше, В.В.Красных, предложившая понятие«ментефакты», ввела также классификацию, разделив их на знания, концепты ипредставления. Так как интересующие нас прецедентные феномены относятся ккатегории представлений, то попробуем разобраться детально, что они из себяпредставляют.ПомнениюсамойВ.В.Красных,вотличиеотзнаний,представления: 1) представлены образами; 2) коллективны и/или индивидуальны;3) характеризуются субъективностью; 4) «теоретичны», т.е.

могут требоватьдоказательств и объяснений; 5) хранятся в «свернутом» виде; 6) необходимовключают коннотации, оценки; «интуитивны» (Красных 2001, 159)69Представления, как уже было замечено в предыдущей главе, автор делит надухи, прецедентные феномены, артефакты и стереотипы (Красных 2002,40).Такой же системы взглядов придерживается и авторский коллектив СРКП, чтонеудивительно, поскольку В.В.Красных является членом данного коллектива.Однако в концепции словаря можно заметить непоследовательность: в раздел«Прецедентные имена» включены такие единицы, как, например, водяной,волшебная палочка, леший, ковер-самолет – единицы, которые по определениям,предложенными авторами этого же словаря, относятся к представлениям типадухи и артефакты, но не к прецедентным феноменам.

На наш взгляд, даннаяситуация нуждается в уточнении, тем более, что все ментефакты-представлениядействительно близки друг другу и, вероятно, невозможно говорить о четкихграницах между ними. Если обратиться к определению понятий, то, на первыйвзгляд, трудностей в их различении нет: духи – это мифологические персонажи,являющиесячастьюдействительноститогоилииногонационально-лингвокульурного сообщества; артефакты – как правило, «сказочные» предметы,которые являются национально-маркированными и значимыми для даннойкультуры (например, живая вода, волшебная палочка) (СРКП, 20).