Диссертация (Индивидуализм в философии сознания и неиндивидуалистические концепции ментального состояния), страница 6

В этом контексте задача недуалистическиой философии сознания - вернуть действие в область ментального. Действие –такая же неотъемлемая часть сферы сознания, как и мышление, восприятие, ощущение. Нотогдасамоментальноеперестанетбытьвнутри-ментальным,посколькуразличениевнутреннего и внешнего само окажется относительным, а картезианское понятие внутреннейментальной сущности обернется призраком.

Действие по природе своей направлено в мир, и вбольшинстве случаев (а косвенным образом – всегда) социально. Если философия сознанияпоставит вопрос о действии, а не о когитации (ментальной или мозговой репрезентации)действия, то она не сможет основываться на интерналистской концепции, строго отделяющейвнутреннюю сферу ментального и внешний мир. Тогда философия сознания не сможетопираться на индивидуалистическую аксиоматику.До сих пор мы говорили об интерналистском или индивидуалистическом подходеДекарта к проблемам восприятия и действия. Однако следует подчеркнуть также и роль39Vincent Descombes.

The Mind’s Provisions. - Princeton: Princeton University Press, 2001. С. 16.20Декартовой концепции эмоций или страстей души в утверждении концепции интернализма какформы индивидуализма. В самом деле, при рассмотрении эмоций Декарт вновь утверждаетводораздел между индивидуальным сознанием и миром. В трактате «Страсти души» Декарт такопределяет эмоции: «Восприятия, относимые только к душе, — это те, действие которыхчувствуется как бы в самой душе и ближайшая причина которых обычно неизвестна. Таковычувства радости, гнева и тому подобные, вызываемые в нас предметами, оказывающимидействие на наши нервы, а иногда также и другими причинами.

Хотя все наши восприятия, какотносимые к внешним предметам, так и относимые к различным состояниям нашего тела, вдействительности являются страстями в отношении нашей души, если брать слово «страсть» всамом широком его значении, однако словом «страсть» обычно обозначают только те из них,которые относятся к самой душе»40.В отличие от восприятия, относительно причины которого мы можем строитьпредположения (я полагаю, что вижу яблоко, вызывающее во мне соответствующеевосприятие), ближайшая причина эмоции неизвестна.

Говоря о страстях, мы подразумеваемчисто ментальное событие, не строя никаких гипотез относительно его причины. Тем не менее,и у страстей есть причины физического характера, а именно движение в шишковидном теле,вызванное животными духами. Но собственно ощущение страсти происходит в самой душе. Сосвоей стороны, движение в шишковидной железе само имеет причину. Обычно такая причина –это объект, воздействующий на наши чувства. Отдельные страсти отличаются друг от друга какобъектами, вызывающими их, так и механизмами движения в шишковидной железе.

Страстиобладают иммунитетом на ошибку, в отличие от внешнего восприятия – так, мы не можемзаблуждаться относительно того, что испытываем именно гнев или радость41:«Следует также заметить, что иногда изображение это так похоже на изображаемуювещь, что нас могут обмануть восприятия, относящиеся к внешним предметам или к некоторымчастям нашего тела; однако никак нельзя ошибиться в отношении страстей, поскольку они такблизки нашей душе и так укоренены (intérieurs) в ней, что невозможно, чтобы она ихчувствовала, а они не были в действительности такими, какими она их чувствует…часто во сне,а иногда даже и наяву некоторые вещи представляются нам так ясно, как будто онидействительно находятся у нас перед глазами или чувствуются в теле, когда этого на самомделе нет; между тем, находясь во сне или замечтавшись, нельзя испытывать печали или бытьохваченным какою-нибудь другой страстью, если душа ее не испытывает».42Декарт Р.

Сочинения в 2 т.-Т. 1.- М.: Мысль, 1989. – С. 493.Напомним, что это положение полностью опровергается психоанализом, который предусматривает возможность самообманаотносительно эмоций, вытеснение недозволенных эмоций. Впрочем, то же самое опровержение можно найти в философииНицше – например, в идее рессентимента, подхваченной Максом Шелером.42 Там же, с. 494.404121Отметим то, что недостаточно четко видно в русском переводе: страсти суть внутренние(intérieurs) состояния души, и их связь с внешним объектом - например, вызвавшим страх имеет не смысловой и не интенциональный характер.

В самом деле, в действительности страхесть всегда страх чего-то, и между эмоцией и ее интенциональным предметом существуетнеразрывная смысловая связь. Однако Декарт игнорирует этот смысловой характеринтенциональной связи, и подчеркивает лишь чисто механически каузальную связь междуэмоцией и ее причиной.

Страх, например, объясняется механическим воздействием восприятияугрожающего объекта: физиологические процессы, связанные с восприятием страшногообъекта, чисто механически приводят в действие другие физиологические процессы,отвечающие за поведение, характерное для страха. Однако восприятие угрожающего предметаи восприятие своего поведения, вызванного страхом – это ментальные события, вызванныеупомянутыми физиологическими событиями. Сам же страх – это третье ментальное событие,вызванное еще третьим физиологическим процессом, которое, в свою очередь, вызванопервыми двумя (отвечающими за восприятие и поведение).

В целом, Декарт трактуетотношение объекта страха к самому страху как отношение между причиной и следствием.Здесь мы вновь сталкиваемся с интерналистской концепцией эмоций: страх есть сугубовнутреннее состояние, которое механически вызвано причиной из внешнего мира; страх никакне связан семантически со «страшной» ситуацией: имеет место механическая, а не смысловаясвязь. Вот как резюмирует Декартову теорию эмоций британский философ Энтони Кенни:«Эмоцияестьсугуболичноементальноесобытие,являющеесяпредметомнепосредственного и безошибочного осознания душой.

Она лишь случайно связана со своимпроявлением в поведении, поскольку можно быть уверенным в ее существовании, и все жесомневаться в существовании своего тела. Она лишь случайно связана со своим предметом, ибонельзя ошибиться относительно наличия страсти, но можно ошибочно приписать ейпричину»43. Таким образом, необходимая смысловая связь между эмоцией и ситуациейразорвана и представлена в виде дискретных и однонаправленных отношений между внешнейпричиной и внутренним следствием. Сознание здесь замыкается внутри своих внутреннихэмоциональных состояний.

Объяснение действия, проистекающего из определенной эмоции,также основано не на смысловых связях, а на механических: физиологический процесс,который отвечает за страсть, связан каузально с поведением, он чисто механически вызываетдействие. Можно возразить, вслед за Кенни: что общего у страха перед мышью и боязниразбудить ребенка, страха перед перенаселением и страха одеться не по случаю, страхаошибиться в грамматике и страха перед адом, если не обращаться к контексту каждой43Kenny A. Action, Emotion and Will. – London: Routledge, 2003.

C. 922отдельной ситуации, к смысловой связи между чувством страха и его объектом? Однакопостулирование такой смысловой связи предполагает иную философию человека – неиндивида, а существа, по природе связанного с миром. Эта философия человека чуждаДекартовой концепции эмоций и восприятия. В основе этой концепции лежит философиячеловека как индивида, отделенного от мира.

Интенциональные состояния, связывающиечеловека с миром, представляются как сугубо внутренние состояния. Такое представление оментальных состояниях является историческим предшествеником современного интернализмав философии сознания.Эта индивидуалистическая философия человека особенно контрастно смотрится на фонепрежней – древней и средневековой философии. В частности, контроль разума над страстями уДекарта зиждется на совершенно другой основе, чем это было в Платоновской концепции,которая существенно повлияла на средневековье. Для Платона самообладание, подчинениечувств разуму означало смену направления взгляда души: нужно оторвать взгляд от низменнойреальности и обратить его к идеям.

Человек, разум которого управляет чувствами, обращается кобъективному порядку разума, к порядку идей, и движим любовью к идеям. Таким образом,источник нашего разумного самообладания – не наш «субъективный» индивидуальный разум,но обращение к объективному разуму, к онтическому логосу; этот источник находится невнутри, а вне нас.

Космический порядок, сформированный Благом – вот источник нашейморали и нашего познания; этот порядок мы не создаем, но находим, обращая к нему взгляддуши, как в знаменитом мифе о пещере в «Государстве». Разумное поведение есть поведение,согласное с объективным логосом, оно неразрывно связано с познанием этого онтическогологоса. Человеческий разум и сознание в этой картине мира являются неотъемлемой частьюболее широкого порядка.Напротив, Декарт совершает интериоризацию разума. Разум не есть воспринимаемыйнами объективный порядок, - наоборот, отныне он имманентен душе.

В рамках этой концепциигегемония разума над чувствами понимается совершенно иначе. Познание реальности естьпостроение верной ее репрезентации, исходя из простых идей, при помощи критериядостоверности и очевидности. Сами идеи теперь не являются составляющими объективногологоса, но внутренним содержанием души, сущностями внутри ума. Сам по себе критерийдостоверностиимеетсубъективнуюподоплеку:познаниеестьпостроениепорядкарепрезентаций от простого к сложному, как цепь последовательных идей, воспринимаемых сясностью и отчетливостью.