Диссертация (Трансформация медицинского дискурса в современной европейской культуре), страница 9

Согласно этому,врач видит искаженную, «двусмысленную болезнь, полностью искривленнуюпатологию», что осложняет идентификацию заболевания, подбор лечения и,соответственно,выздоровлениебольного.Такимобразом,Мейер-Штейнег Т. Медицина XVII – XIX веков. - М.: Вузовская книга, 2007.

С. 108.Фуко М. Рождение клиники. М.: Академический проект, 2010. С. 64.71Там же. С. 34.6970вусловиях44госпитального учреждения врач сталкивается с дополнительными трудностями, иэто, соответственно, расширяет классификацию болезней, которая призванаутончитьдифференциальнуюдиагностику.Недостаточностьрассмотренияболезни в отрыве от особенностей, присущей каждому индивиду, постепенностановится очевидной, но возврат к индивидуальному подходу в лечении являетсязатруднительным ввиду постепенного распространения госпитальной медицины вXVIII веке.Вконтекстеобщихсоциокультурныхтрансформацийрасширяетсяпространство медицинского дискурса, которое, по-прежнему базируясь наметодологии и трактовке человеческого существа, заданных в эпоху Новоговремени, претерпевает ряд внутренних изменений.

В области отношений «врачпациент» наблюдается стойкая тенденция к потере индивидуального контакта сбольным. Без госпитальных учреждений, поставляющих богатый практический иэмпирический материал, медицина не стала бы наукой, но в качестве платыпотеряла пациента, получив взамен «клинический случай». Место человека,который до недавнего времени выступал единственным объектом внимания,согласно этике Гиппократа, основным принципом которой являлось известное «ненавреди», вытесняется коллективом или социальной группой, открывая проблемуобретения медициной властных полномочий.Способфункционированияпервыхгоспитальныхучрежденийдемонстрирует дилемму — интересы больного или интересы науки. В этомсмысле показательно устройство первых родовспомогательных больниц, свозникновением которых, как принято считать, акушерское дело превратилось внауку, то есть из маргинальной области околомедицинской практики сталополноправной отраслью медицины.Тот факт, что роддом был частью университета, определяло его цель, несмотря на высокие заявления о гуманистическом предназначении, необходимыедля получения государственной поддержки.

Согласно утверждению первогодиректора роддома в Геттингеме, основанного в 1751 году, «опытный акушер»спасает жизнь матери и ребенку, «подобно ангелу», для чего нужны «ученые»45мужчины,нетолькознающиеанатомию,ноиспособные«мыслитьматематически и философски» для выполнения столь высокой и сложной задачи,связанной с «изумительнейшей деятельностью женского тела» 72. Настоящейцелью было обеспечение студентов практикой, что диктовало и стильродовспоможенияиконтингентрожениц.Роженицычащевсегобылинезамужние, из достаточно низких социальных слоев — в подавляющембольшинстве горничные или служанки, обращавшиеся в Геттингенский роддомдля получения бесплатной помощи.

Директор, занявший должность в 1792 году ипробывший в ней тридцать лет, Фридрих Беньямин Озиандер, открыто заявлял:«Это беременные женщины, будь то замужние или не замужние, находятся здесьради нужд лечебного заведения» 73. Таким образом, Геттингенский родильный домбыл в первую очередь учебным учреждением, а не благотворительным илилечебным, где практиковалось отношение к роженицам как к учебномуматериалу.Из сохранившихся записей Озиандера видно, как клинические случаииспользовались в практической деятельности студентов, но, кроме этого, сложныеситуациисоздавалисьискусственно,еслибыланеобходимостьпродемонстрировать мастерство профессора или дать возможность совершитьстудентам редко применяющиеся манипуляции. Записи содержат информацию отом, что Озиандр ускорял или замедлял ход родов в зависимости от расписанийстудентов и использовал хирургические инструменты (щипцы) для формированияпрактических навыков, а не по необходимости: «Я велел...

накладывать щипцы;но так как господин Брам не справился с наложением, я осуществил его сам...Родоразрешение совершено благополучно, ради упражнения — со щипцами» 74.Выбор способа родовспоможения диктовался исключительно приоритетамиучебного заведения, также зафиксированными директором заведения: «Ипоскольку весь смысл данного института заключается в том, чтобы... учащиесяСм.: Шлюмбом Ю. «Беременные находятся здесь для нужд учебного заведения» Родовспомогательная больницаГеттингенского университета в середине XVIII – начале XIX века // Болезнь и здоровье: новые подходы к историимедицины. Серия переводов Европейского университета в Санкт-Петербурге и Института истории ОбществаМакса Планка.

СПб: Алтейя, 2008. С. 73-74..73Там же. С. 82.74Там же. С. 92-93.7246получали благоприятную возможность, наблюдая роды и собственноручноучаствуя в них, становиться настоящими, полезными человечеству специалистамиродовспомогательного дела и акушерками; далее в том, чтобы преподавательимел возможность наглядно демонстрировать своим слушателям принципыродовспомогательного дела, то принимаемые в клинику беременные и рожающиерассматриваются в качестве как бы живых муляжей, на которых (разумеется,всегда наиболее щадящим для здоровья и жизни их самих и ребенка образом)осуществляется все то, что можно предпринимать для пользы учащихся иакушерок и для облегчения родовой деятельности»75.

Как видно из приведенногосписка, «облегчение родовой деятельности» замыкает список приоритетовданного учреждения. Традиционный для этики Гиппократа первый принцип «ненавреди» не является первостепенным, а всего лишь учитывается в спорныхслучаях выбора тех или иных практик, направленных, как указывается, на «нуждыучебного заведения».О том, что учебные манипуляции и статус «живых муляжей» были тягостныдля пациенток роддома, говорит тот факт, что многие из них, не смотря на оструюнеобходимость, пытались сократить пребывание в его стенах, не оповещалиперсонал о начале схваток, чтобы роды прошли при помощи ночных акушерок,без участия студентов и преподавателя.

Разумеется, не все родильные больницыбыли так жестоки, что подталкивали пациенток к подобным ухищрениям.Например, профессор акушерского дела и директор большого родильного дома вВене Иоганн Лукас Боер придерживался по возможности «естественногородовспоможения».Однако,какзаключаетсовременныйисследовательмедицины Ю. Шлюмбом, «родовспомогательные учреждения XVIII-XIX вековслужили разнообразным целям и на счету их много разнообразных достижений,но к числу таковых не относится снижение смертности рожениц в больницах»76.Пример Геттингентского госпиталя показателен как пример начала жесткойэкспансии медицины в частную жизнь и симптоматичен в аспекте рассмотрения7576Цит.

по. Там же. С. 97.Там же. С. 103.47феномена индивидуального в культуре. Властные полномочия, которые началапредъявлять медицина фиксируют ослабление индивидуального, становящегосясредством для достижения научных интересов. Дальнейшее развитие внедрениявластных полномочий в медицинские практики можно объяснить приоритетомсоциального над индивидуальным, обусловленным расширением социальныхобразований, ввиду изменения культурной ситуации, скопления большогоколичества граждан и необходимости защиты их здоровья от эпидемий в большихгородах. Ответственность за здоровье на социальном уровне стимулируетвторжение в частную жизнь, поскольку от здоровья одного зависит здоровье иблагополучие многих. Кроме того, скопление больных в общем пространствепоставляет медицине богатый эмпирический материал, что в «эпоху господствавзгляда» необходимо для сравнения проявлений различных симптомов и ихклассификации.

Известно восклицание Филиппа Пинеля, опытного клинициста,имевшего непререкаемые заслуги перед психиатрией: «Какой источник обучения– два медицинских пункта, рассчитанных на 100-150 больных каждый! Какойразнообразный спектакль лихорадок, злокачественных и доброкачественныхвоспалений, то развившихся в ясных проявлениях, то слабо выраженных и как былатентных, во всех формах и модификациях, которые могут предложить возраст,образ жизни, времена года и более или менее выраженные болезни духа» 77.В это время можно наблюдать слияние симптома с ожидаемым диагнозом впространстве болезни, симптом понимается как знак заболевания, ее визуальныйобраз.