Диссертация (Революция или диктатура Ханна Арендт и Карл Шмитт о сущности политического), страница 9

Так, папаримский Пий II (1405—1464) в своих автобиографических «Записках»неоднократно подчеркивает91, что именно талант оратора и умение склонить насвою сторону мнение большинства помогли его успешной церковной карьере.91См. Зарецкий Ю.П. Ренессансная автобиография и самосознание личности: Энеа Сильвио Пикколомини(Пий II). Нижний Новгород : Изд-во ННГУ, 2000.— С. 238, 244, 24542Причем речь шла не о богословских диспутах (которые вполне вписывались бы всхоластическую традицию), а о дискуссиях преимущественно политических:выборы ректора университета в Павии и спор на Базельском соборе о том, какойгород должен принимать посольство из Константинополя.

Но если в случае сПием,получившимуниверситетскоеобразованиеивключеннымвгуманистическую среду, можно предполагать намеренную стилизацию подантичные повествования (предполагающие, в частности, успешность героя напубличном поприще), то его современник, флорентийский купец БонаккорсоПитти (1354—1432) в своей «Хронике» не обнаруживает сколь-нибудь значимоговоздействия гуманистической культуры и при этом также отводит особое местоописаниюсобственныхпубличных речей92.Очевидно,что даже послеисчезновения полисов в их античном смысле определенные черты публичногополитического пространства сохранились, и соответствующие им ценностипродолжали иметь некоторое значение.1.3 Влияние идей Аристотеля на творчество Ханны АрендтТеперь, после описания в общем виде основных концептов античнойдискуссии о сущности государства и способе его лучшего устройства, можноувидеть, какое именно влияние они оказали на взгляды Ханны Арендт и еекритику тоталитаризма.

В своих работах93 Арендт не только описываетхарактерные черты тоталитарных систем (в качестве таковых рассматриваютсянацистская Германия и сталинский СССР), но и показывает несоответствиелогики тоталитарного общества тому modus operandi, который формировался вевропейской культуре начиная с античности и в конечном счете стал ееотличительным и определяющим признаком.92Бонаккорсо Питти.

Хроника. Л.: Наука, 1972.— С. 74-75Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М.: ЦентрКом, 1996, Арендт Х. Массы и тоталитаризм // Вопросысоциологии. №. 1. 1992.— С. 24-319343Одна из важных, хотя и не уникальная, черта тоталитаризма —преобладающая роль идеологии. Идеология изменяет политическое пространство,описанное еще Платоном и Аристотелем. И речь здесь не только о том, что вкачестве субъекта политического действия отныне выступает не отдельныйчеловек или группа, а деперсонализированная масса, возглавляемая вождем.Идеологическая картина политики производит выведение закона за рамкичеловеческой логики, подразумевающей разделение двух уровней этого термина.Вот как описывает эту тенденцию французский исследователь Жак Таминье:«Арендт показывает, что признание центральной роли тоталитарной идеологии втоталитарном государстве призвано раз и навсегда разрушить принимавшееся засамо собой разумеющееся на протяжении всей истории политической мысли,начиная с Платона, различие между двумя уровнями в значении слова «закон»:легальностью и легитимностью.

Другими словами, идеология стремитсяпроложить мост через пропасть, зияющую между законами, существующимифактически, и их легитимностью, с одной стороны, и, с другой стороны,обосновывающим их авторитетом, из которого они возникают, никогда с ним несовпадая, — будь то трансцендентная идея справедливости, jus naturale, Божьизаповеди, общая воля нации или идея практического разума»94. И далее: «Арендтсовершенно ясно показывает, что тоталитарная идеология избавляется от них,утверждая совершенное осуществление высшего закона, который уже более неотносится к некоей идеальной области, где его нужно отыскивать снова и снова,но является лишь выражением «движения сверхчеловеческой силы, Природы илиИстории», силы, которая имеет «свое собственное начало и конец», своюпоследовательность или свою логику»95.94Таминье Ж.

Платоновские корни хайдеггеровской политической мысли // Ежегодник по феноменологии игерменевтике. №1. М.: Изд-во РГГУ, 2008.— С. 18795Op.cit. P. 18844Тоталитарнаяидеологияпрямоутверждаетотчуждениесвободыугражданина. Однако это отчуждение является не просто насильственнымзапретом на политическую активность: тоталитарный режим формирует уграждан государства совершенно новую систему потребностей, в которые невходит свобода публичного, политического действия. Идеология объявляетполитическую деятельность «излишеством» для большинства граждан, которыезаинтересованы только в собственном экономическом благополучии и гарантияхсоблюдения своих не-политических прав. Ошибочным является представление ототалитаризме как о системе, осуществляющей исключительно отчуждение: насамом деле сокращается лишь пространство политической активности граждан,однако это зачастую компенсируется повышением уровня жизни и улучшениемматериального положения96.Чего тоталитаризм не может принять, так это горизонтальных связей вобществе, основанных на общении и предотвращающих превращение индивида ватомизированный элемент массы, который в любой момент можно подвергнутьмобилизации.

В этом Арендт видит настойчивую борьбу режима против, казалосьбы, безобидных образований вроде любителей «шахмат ради шахмат». «Массоваяатомизация в советском обществе была достигнута умелым применениемпериодических чисток, которые неизменно предваряют практические групповыеликвидации. С целью разрушить все социальные и семейные связи, чисткипроводятся таким образом, чтобы угрожать одинаковой судьбой обвиняемому ивсем находящимся с ним в самых обычных отношениях, от случайных знакомыхдо ближайших друзей и родственников.

Следствие этого простого и хитроумногоприема “вины за связь с врагом” таково, что, как только человека обвиняют, егопрежние друзья немедленно превращаются в его злейших врагов: чтобы спасти96Тоталитаризм подразумевает и ревизию понятия «гражданин»: различные группы людей, объединенныхпо некоторому признаку (в зависимости от идеологии — например, по признаку расовой или классовойпринадлежности) выводятся за пределы общества и на них экономические блага не распространяются.45свои собственные шкуры, они спешат выскочить с непрошеной информацией иобличениями,Очевидно,поставляяэтонесуществующиеостаетсяединственнымданныеспособомпротивобвиняемого.доказатьсобственнуюблагонадежность»97.

Однако при этом режим оставлял возможность для тогоособого созерцания, bios theoretikos, которое описывалось Платоном в «мифе опещере» из шестой книги «Государства» и к которому призывал Хайдеггер.Неспособность сидящих в пещере пленников общаться между собой и как-токоординировать совместные действия является неотъемлемым условием ихзаключения; однако и тот, кто вырвался к свету подлинного солнца, потом несможет объяснить своим товарищам истинного положения вещей; его задача —вести к свету, а не доказывать свою точку зрения в дискуссии. Поэтому кольскоро тоталитарный режим не отнимал возможности созерцательного частногосуществования, репрессии в отношении публичной политической активностиигнорировались.«консервативнойВцеломХайдеггеру,революции»,каксвойственноипредставителямнегативноетеченияотношениекдемократической системе Веймарской республики, и приход к власти нацистоввоспринимаетсяв этойсреде скорее положительно,таккак являетсядолгожданной альтернативой либерально-демократической системе.

В этомсмысле Платон с его критикой демократических Афин настолько ближеХайдеггеру, чем Аристотель, что все рассуждения последнего о преимуществахдемократии, естественной потребности человека в свободном выражении мненияи свободном действии начисто игнорируются. Таминье в своей статье приводитследующий пример: во введении к работе «Бытие и время» Хайдеггер рассуждаето различиях между онтологическим и онтическим мышлением.

В качествепримеров первого приводятся диалог Платона «Парменид», а также четвертаяглава из седьмой книги аристотелевской «Метафизики», тогда как к онтическомумышлению Хайдеггер относит нарратив «Истории» Фукидида. Вот как97Арендт Х. Истоки тоталитаризма. М.: Центрком, 1997.— С. 42946характеризует этот момент Таминье: «Я полагаю, что признаком платоновскоговлияния здесь является то, что Хайдеггер, иллюстрируя различие междуонтологическим и онтическим мышлением, приводит в качестве примерапоследнего сочинения Фукидида, которые, как-никак, принадлежат к числуредких дошедших до наших дней документов, хранящих свидетельства ополитической мысли реальных действующих лиц афинской bios politikos.

Есливспомнить, что одним из самых ярких таких свидетельств является описаниедемократического режима Периклом в знаменитой надгробной речи, то можносделать вывод, что хайдеггеровский выбор примера онтического мышлениядемонстрирует его пренебрежение к реальной bios politikos реального polis.Пренебрежение, которое, конечно, в значительной степени соответствуетплатоновской негативной оценке демократии»98.Арендт же в своей полемике с Хайдеггером и критике тоталитарнойидеологии предпринимает возвращение к первоначальным идеям и смысламфилософии Аристотеля.

Первый и наиболее принципиальный момент этойкритики — особая антропология, которая лежит в основе аристотелевскогопонимания политики. Определение человека как ζῷον πολιτικόν прямо говорит отом, что стремление к политической деятельности — это то, что отличаетчеловека от животных. Политическое общение принципиально другое, чемсемейное или соседское; последние являются по сути «продолжением»природных(всмысле—животных)потребностейчеловека,поэтомуневмешательство в личную жизнь (необходимость которого подчеркивают иАристотель,иПерикл)некомпенсируетотсутствиявозможностидляполитического действия99.9899Таминье Ж. Платоновские корни хайдеггеровской политической мысли.— С. 178Для Таминье сюжет о рецепции аристотелевских категорий poiesis и praxis Хайдеггером и Арендт в целомявляется одним из центральных. См. также Taminiaux J. Bios politikos and bios theoretikos in thePhenomenology of Hannah Arendt / International Journal of Philosophical Studies Volume 4, Issue 2, 1996.