Диссертация (Революция или диктатура Ханна Арендт и Карл Шмитт о сущности политического), страница 11

Все революции, последовавшие за Великойфранцузской, развивались по ее образцу. Она вызвала несравненно большийрезонанс в политической мысли, чем Американская. Изначально не имеятеоретического обоснования, такой тип революции получил его в трудах КарлаМаркса, который первым придал социальному фактору бедности политическоезначение, введя термин «эксплуатация».

Американская же революция находитсяна периферии исследовательского внимания; часто ее революционный статусвовсе отрицается и она низводится к состоянию войны за независимость. Приэтом игнорируется тот очевидный факт, что в ее результате произошло созданиепринципиально нового политического образования (что характерно дляреволюции, но не для войны). Поэтому Арендт считает необходимымотрефлексировать опыт и практику именно Американской революции, осветитьдолжным образом идеи отцов-основателей США, разобраться в причинах успехареволюции 1776 года и неудачи всех последующих.52Попробуем подробно описать те концепты, которые Арендт соотносит спонятием революции. Им, а также истории развития понятия «революция»целиком посвящена первая глава работы «О революции»103.Первое из этих понятий — насилие.

Логика рассуждений Арендт такова, чтоона разводит в стороны понятия войны и революции; в своей работе,посвященной насилию104, Арендт более подробно и развернуто рассуждает на этутему, однако применительно к проблеме революции тема насилия фигурирует вдвух значениях. Во-первых, насилие является отличительным признаком любогонового политического начала, своеобразной границей, отделяющей один порядокот другого.

Арендт ссылается на многочисленные примеры — от Ромула и Ремадо Ленина — для подтверждения этого тезиса. Очевидно, что связь междунасилием и возникновением нового порядка носит односторонний характер —любое утверждение нового связано в большей или меньшей степени с насилием,однако далеко не каждый акт насилия ведет к возникновению нового порядка.Арендт анализирует античную практику, metabolai Платона (переход от однойформы правления к другой), римское понятие mutatio rerum, и приходит к выводу,что в античности любые политические изменения понимались исключительно какциклические, совпадающие с общим порядком вещей в космосе.

История в еесовременном понимании появляется лишь с распространением христианства, длякоторого рождение и смерть Христа — то самое уникальное событие, котороеразделяет прошлое и настоящее и является отправной точкой новой истории. В тоже время Арендт отказывается видеть в христианах «первых революционеров»,так как их метафорика «создания нового» была лишена политическогонаполнения. Вплоть до Реформации мы не видим каких бы то ни былореволюционных настроений в Европе (окончательно христианизированной),103104The Meaning of Revolution / Arendt H.

On Revolution N.-Y.: Penguin Classics, 1990. P. 21-59Arendt H. On Violence. New-York: Mariner Books, 1970. Русс. пер. Арендт Х. О насилии // Мораль вполитике: Хрестоматия / Отв. ред. Б.Г. Капустин. М.: КДУ; МГУ, 200453следовательно,христианствосамопосебененеслодостаточного«революционного заряда», хотя создало для него определенные предпосылки.Наиболее значимый сюжет из политической истории западноевропейскогохристианства — борьба между императорами и папами за главенство вкатолическом мире — является в большей степени конфликтом внутрисуществующих институций, нежели попыткой создания новой политическойструктуры.Теперь следует ответить на вопрос: что же такое свобода, которая, поАрендт, является целью любой революции? Глава «Основание революции:свобода» начинается с утверждения того, что главной причиной революций пообе стороны Атлантики является мечта о публичной свободе и «счастье» от опытаее воплощения.

Арендт отмечает схожесть мысли Робеспьера о том, что высшейцелью революции является установление свободы, с настроениями творцовАмериканской революции (хотя если такое влияние и могло иметь место, то лишьв обратном направлении — американской конституции на робеспьеровские«Принципы революционного правительства», с которыми он выступил в 1793году).Во-первых, следует обратить внимание на то, что свобода не тождественнаосвобождению; более того, даже логика определения этих понятий различна.Освобождение описывается через семантику негативности: оно являетсяизбавлением от того или иного вида угнетения (экономического, правового ит.п.). Зачастую именно в стремлении освободиться от каких-либо черт текущейдействительности видят единственную причину восстаний и революций.

Однаковооруженнаяборьба,котораядлябольшинстваисториковявляетсяпервостепенным содержанием революции, для Арендт — лишь промежуточныйтехнический этап, связанный с необходимостью, а не со свободным действием.Автор указывает на то, что подобное освобождение может вовсе не иметьполитических целей, распространяясь только на экономическую, социальную или54правовую сферу. По Арендт, «…нет ничего более бессмысленного, чем восстаниеи освобождение, не сопровождающиеся конституцией заново завоеваннойсвободы»105.В то же время революция рассматривается как явление в первую очередьполитическое; здесь мы и подходим к собственно понятию свободы. «…Верно,что “первый акт великой драмы„, “американская война за независимость„, былсыгран куда быстрее, чем Американская революция, столь же верно, что эти двесовершенно различные стадии революционного процесса — освобождение иновое основание — начались почти в один и тот же момент и продолжили идтипараллельно друг с другом на протяжении всех лет войны»106.

Главное чудоАмериканской революции Арендт видит не в победе колоний, не имевшихпрофессиональной армии и флота, в войне за независимость, но в их объединениив новое государство. История знает достаточное количество успешных восстаний(и «так называемых» — у Арендт107 — «революций»), однако большинство из нихзаканчивалось появлением множества разрозненных образований, увязающих вмеждоусобной вражде, многочисленных преступлениях и в конечном итогеоказывающихсяподвластьюновогозавоевателя.Созданиеженовогополитического порядка, нового стабильного государства напрямую связано спринятием конституции.Парадокс заключается в том,практическинесодержитсяничегочто в революционных конституцияхреволюционнонового.Самаидеяконституционного правления для XVIII века не нова ни по происхождению, ни посодержанию.

Ее суть — введение правления, ограниченного всеобщим законом изащита гражданских прав и свобод, определенных различными биллями и105On Revolution p. 140106On Revolution p. 141107On Revolution p. 14255хартиями (известными со Средних веков). «Другими словами, в то время и по сейдень конституционное правление остается ограниченным правлением в томсмысле, в каком XVIII век говорил об “ограниченной монархии”, именно,монархии, ограниченной в своей власти посредством законов»108.Арендт отмечает двоякое значение термина конституции, вылившееся в XIXXX веках в альтернативу между «перманентной революцией», которая впринципе не ставит себе задачей принятие конституции (как в России или Китае),и конституционным «ограниченным правлением», гарантирующим тот или инойобъем гражданских прав и по факту являющимся «ограниченным правлением» (вформе монархии или республики). Очевидно, что без оформления в видеконституции процесс революции будет проистекать перманентно и безгранично;Арендт говорит о «перманентной революции» как о явлении явно отрицательном.Для нее «перманентная революция» — процесс изначально тупиковый, т.к.стремясь избавиться от одних конфликтов (основной аргумент противниковконституции — нежелание закреплять общество в состоянии, не избавленномполностью от всевозможных противоречий), деятели революции неизбежносталкиваются с новыми проблемами.

Власть в условиях этой затянутойполитической неустойчивости, поначалу оказавшись в руках дееспособной элиты,которая могла бы реорганизовать политическую сферу в соответствии синтересами остальной части общества, рискует перейти к «профессиональнымреволюционерам», демагогам, апеллирующим не к отдельным гражданам, но кмассе для реализации своих личных интересов.Ограниченное же правление, в качестве примеров которого Арендт приводитевропейские страны, прошедшие через революции после Первой мировой войны,а также бывшие колонии, получившие независимость после Второй мировой,вызывают ее критику по другой причине. Конституции при этом правлении108On Revolution.

P. 14356«даруются» правителем, составляются сторонними экспертами и т.п. Такаяконституция, даже будучи составленной по самым «прогрессивным» и«либеральным» образцам, не может отвечать потребностям народа (главная изкоторых, собственно, и состоит в том, чтобы самостоятельно организовать своюполитическую жизнь и публичное пространство). «…[Подобные] конституцииникоим образом не были результатом революции; напротив, они были навязаныпосле того, как революция потерпела поражение, и воспринимались населениемкак знак этого поражения… Целью этих конституций было запрудить потокреволюции; если они при этом также служили ограничению власти, то этокасалось в первую очередь власти народа, проявление которой предшествовалоустановлению этих конституций, а уже во вторую — власти правительства»109.Конституция имеет силу только в тех случаях, когда ее «понимают, одобряют,любят» (в этом месте Арендт ссылается на Д.Адамса, второго президентаСША)110.Термин «конституция» обозначает как сам акт конституирования правления,так и закон или правило, появившиеся в результате этого конституирования (изакрепленные, как отмечает Арендт, либо в писаном документе, либо винститутах, обычаях и прецедентах, как британская конституция).

Единственныйспособ ее полноценного установления описан в известных словах Томаса Пейна,которые приводит и Арендт: «Конституция не есть акт правительства, но —народа, конституирующего правительство». Это представление, в равной степениразделяемое как народом, так и правительством, вылилось в потребностьсоздания учредительных собраний, подготавливающих конституцию (причемпотребность эта выразилась не только в ходе Американской революции, но и воФранции, и в России в периоды революционных событий). Однако лишь вАмерике этот процесс был проведен полностью, проекты конституции и Articles109On Revolution. P. 145110Там же57of Confederacy (временная конституция страны, договор между первым 13штатами в 1781-89 гг.) поэтапно обсуждались на городских собраниях, затем наболее высоком уровне — в конгрессах штатов.Естественно,правительствомоглобытьучрежденонепосредственноконгрессами, а конституция — разработана экспертами из числа конгрессменов изатем принята, допустим, всеобщим голосованием.