Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 3-1999 (Н.В. Мотрошилова - История философии Запад-Россия-Восток. В четырех книгах (2000)), страница 4

е. человеческой волей с ее объективациями. "То, что является в облаках, ручье и кристалле, это — слабый отзвук воли, котораяиполнее выступает в растении, еще полнее в животном и наиболее полнов человеке", — пишет Шопенгауэр в "Мире как воле и представле4нии" . В мире, согласно Шопенгауэру, "объективируется" не тольковоля, но и "соперничество", которое можно наблюдать и в мире животных, и в неживой природе. "Высшее", которое возникает из "низших"проявлений природы, поглощает собою все низшие ступени и в то жевремя "объективирует" их "стремления".

При этом Шопенгауэр предостерегает против подмены пустыми ссылками на волю конкретных причинных исследований вполне определенных явлений природы и человеческой жизни. Воля, "разлитая" в природе и культуре, нужна философу больше, чем естествоиспытателю. Однако Шопенгауэр предсказывает, что и естествознание будет то и дело изобретать свои способы"оживления", одухотворения природы. Несмотря на передержки волюнтаризма эта тенденция философии Шопенгауэра весьма актуальна.У Шопенгауэра сегодня есть немало последователей среди тех, ктостремится установить новые —"доверительные", "родственные" — отношения человека и природы.

Именно за такие отношения ратовал и ихвсегда философски обосновывал Шопенгауэр. В его рукописном наследии есть такая запись: "Когда я вижу гору, то я и есть не что иное, какэта гора, это небо, эти лучи: объект выступает, является, в его чистомсхватывании, в бесконечной красоте"5. Так рождается шопенгауэровская "метафизика природы", где понятие воли соседствует, перекликается с понятием красоты.Этика ШопенгауэраЦентральное значение категории воли характерно и дляэтики Шопенгауэра. Но и тут дело не обошлось без парадокса. Содной стороны, концепцию морали Шопенгауэр строит так: воля, продвигаясь по "лестнице" устремлений и импульсов, обращается на самусебя и отчасти против самой себя. Ведь от воли исходит "тотальноесебялюбие".

Но воля же, толкая к осознанию себя как свободы, способствует особому человеческому познанию и самопознанию: появляется универсальное осознание человеком собственной вины и греховности; умеряется и смягчается себялюбие. Воля, в конечном счете, ведет кновой мудрости, к простоте и достоинству человека.С другой стороны, в концепции мудрости Шопенгауэр редко прибегаетк манипуляциям с вездесущей, универсально значимой категорией воли."Житейская мудрость" оказывается знакомой, близкой и дорогой мыслящему и страдающему человеку. Книгами Шопенгауэра зачитывались идо сих пор зачитываются люди, которые ценят в авторе собеседника,передающего им, как эстафету, вековую мудрость человечества, ее жизненные правила — простые и одновременно бесконечно ценные, как самажизнь.

Мыслитель так начинает свои "Афоризмы житейской мудрости":"Аристотель (Е<;Ь. №сот., 1, 8) разделил блага человеческой жизни натри группы: блага внешние, духовные и телесные. Сохраняя лишь тройное деление, я утверждаю, что все, чем обусловливается различие всудьбе людей, может быть сведено к трем основным категориям.1. Что такое человек; т. е. личность его в самом широком смыслеслова. Сюда следует отнести здоровье, силу, красоту, темперамент,нравственность, ум и степень его развития.152. Что человек имеет; т. е.

имущество, находящееся в его собственности или владении.3. Что представляет собою человек; под этими словами подразумевается то, каким человек является в представлении других; как они егосебе представляют — словом, это мнение остальных о нем, выражающееся вовне в его почете, положении и славе" (Афоризм 18). Самымценным для счастья, рассуждает Шопенгауэр, является наша личность.В отличие от других благ она не может быть отнята у нас, и в этомсмысле ее ценность абсолютна, тогда как ценность других благ толькоотносительна.

Рассуждая о таких ценностях, как здоровье, обеспеченность и т. д., Шопенгауэр далек от моралистичности и назидательности.Он признает, что от здоровья зависит девять десятых всех благ ивозможностей нашей жизни. А потому забота о здоровье понятна, естественна, целесообразна, если это не перерастает в маниакальную заботуо самосохранении.Шопенгауэр принимает Эпикурово деление потребностей на естественные и необходимые, естественные, но не необходимые, и неестественные и не необходимые. "Не думаю, что опозорю мое перо, еслипосоветую о сохранении заработанного и унаследованного состояния...Состояние — это иммунитет, гарантия против присущей человеческойжизни нужды и горестей, избавление от кабалы, составляющей уделвсех сынов земли" (Афоризм 43).

Опираясь на традиции этики, Шопенгауэр формулирует простые и здравые поучения иправила поведения. Так, он согласен с древними, что мудрец долженискать не наслаждений, а избавления от страданий. Человеку лучше небыть чувствительным к мелочам. Не стоит предъявлять к жизни слишком высокие требования. Надо идти трудным, но доступным человекупутем самопознания. Ориентации на настоящее и будущее следуетсохранять в разумном балансе. Необходимо извлекать уроки из прошлого. Следует помнить, стремясь к счастью, о благотворности самоограничений.

Общение с другими людьми полезно, если общительностьумеренна и необременительна. Зависть к другим людям естественна ивряд ли устранима, но следует помнить, что она — порок. Необходимостойко переносить несчастья, если они обрушатся на вас. Воздержанность, концентрированность и сосредоточенность в труде и выполненииблагородных жизненных целей — другие заповеди этики Шопенгауэра.Эти правила — афоризмы спокойной, взвешенно-рассудительной идаже светлой "житейской мудрости" — резко контрастируют и, однакоже, парадоксальным образом уживаются в учении Шопенгауэра с пессимистическими основаниями его философской метафизики, о которыхуже шла речь.

Согласно Шопенгауэру, пессимизм зиждется наглубоких и достаточных основаниях. Философ отстаивает идеюо предопределенности, жесткой детерминированности всего, что имеется в являющемся нам ("феноменальном") мире. Что же касается воли(которая трактуется как вещь сама по себе, т . е . .как "ноуменальнаяреальность"), то она, не имея сознательной цели и во многих своихформах оставаясь слепой, темной волей, делает мир вечным становле^нием, бесконечным потоком.Мир как поток, становление наделен у Шопенгауэра такими антропоморфными свойствами, как бесконечный поиск, тоска, внутреннеепротивоборство, страдание. Пессимизм в шопенгауэровском учении16становится неизбежным следствием не зависящего от человека устройства самой вселенной.

Человек же мыслится как воплощение особенного глубокого противоречия. В своей жизни он детерминирован противоречивым взаимодействием причин — следствий, стимулов — реакций, мотивов — действий. "Свобода воли", о которой так много спорили философы, для Шопенгауэра не более, чем иллюзия невежд, плодих воображения.Из фаталистического детерминизма как будто бы должен был вытекать безраздельный пессимизм в оценке жизни и возможностей человека.Между тем и здесь мы опять сталкиваемся с характерным шопенгауэровским парадоксом. Шопенгауэр смотрит на человеческое существованиекак на неизбывную и неотвратимую трагедию. Она коренится и в общем характере бытия мира, и в особенностях человеческого существования, в специфике общества.

Человек, как всякое животное, по природе своей одержим желаниями и стремлениями. А это значит, что онобречен на страдания уже из-за детерминированности своими потребностями. Но Шопенгауэр вынужден признать, что человек все же располагает определенной мерой свободы. Она проявляется прежде всего в том,что человек способен к познанию, к "возвышению сознания".

Однакоотсюда проистекает еще более глубокое страдание. Итак, человеческаяжизнь "уже по самому своему характеру неспособна к истинному блаженству, а является по существу многообразным страданием и состоянием вполне несчастным..."6. В человеческом мире "все лучшее с трудом пролагает себе путь, благородное и мудрое очень редко проявляетсебя и воздействует, ему редко внемлют, все же абсурдное и превратное в сфере мысли, плоское и безвкусное в сфере искусства, злое иковарное в сфере поступков действительно утверждают свое господство, прерываемое лишь изредка и ненадолго"7.

Если самого закоренелого оптимиста "провести по больницам, тюрьмам, застенкам, черезполя битв и места казни", если "открыть перед ним все темные обителинищеты", то от его оптимизма, скорее всего, не останется и следа8.И все же это не последнее слово метафизики и этики Шопенгауэра.Парадоксальным образом одним из следствий пессимизма, доводимогодо крайней степени, оказывается призыв мыслителя к поистине титаническим усилиям человека, все-таки способного к "спасению", "избавлению" (Ег1б51ш§) среди юдоли зла и страданий.