Мотрошилова Н.В. (ред.) - История философии Запад-Россия-Восток.Книга 3-1999 (Н.В. Мотрошилова - История философии Запад-Россия-Восток. В четырех книгах (2000)), страница 9

А что же человек?В проповеди Заратустры высказаны самые резкие обвинения в адреслюдей: "Разве ваша душа не есть бедность и грязь и жалкое довольствособой?", "поистине человек — это грязный поток". Люди твердят одобродетели, справедливости, но для того чтобы действительно достигнуть их, человек "должен быть пламенем и углем", т. е. сверхчеловеком. "Но где же та молния, что лизнет вас своим языком? Где тобезумие, что надо бы привить вам? Смотрите, я учу вас о сверхчеловеке; он — эта молния, он — это безумие". И пока Заратустра говорилтак, толпа думала, что речь шла о канатном плясуне, и стала кричать,чтобы его наконец-то показали.

И все принялись смеяться над Заратустрой. Так начались речи Заратустры — речи-проповеди, речи-иносказания. О чем только ни говорил Заратустра!Он рассказал о "трех превращениях духа": сначала дух сделалсяверблюдом, потом верблюд превратился во льва, а лев стал дитятей.Смысл этих символических превращений: сначала дух хочет испытатьтяжесть своей ноши, хочет, чтобы его навьючили, подобно верблюду, испешит в пустыню свою. Потом дух хочет обрести свободу и, подобнольву, стать господином.

Однако дух-л ев скоро понимает, что, наслаждаясь свободой, он не может стать духом-созидателем. Символ дитятиозначает полное обновление духа, "начальное движение, священное утверждение".О разных типах людей повествовал Заратустра — о тех, кто устремляется мыслью в потусторонние миры, о презирающих тело, о любящих войну. Он повествовал "о тысяче и одной цели": перевидев многостран и народов, Заратустра убедился, что доброе у одного народа удругого народа считается злым. Люди не понимают друг друга. Онитвердят о любви к ближнему, но любят только самих себя. Многиепарадоксальные жизненные устремления обсуждает Заратустраодницепляются за жизнь, другие постоянно одержимы мыслью о смерти.

Ниодну установку Заратустра не отвергает с порога, находя в ней хотьчто-нибудь жизненное и правдоподобное. Но всегда находится решение, соответствующее учению Заратустры, а значит, главным устремлениям сверхчеловека. И потому образ сверхчеловека постоянно уточняется и обретает новые краски.30Непрекращающийся спор о НицшеПроблема сверхчеловека — один из главных пунктов в горячемспоре о Ницше, который начался еще в прошлом веке и не ослабеваетдо сего времени.

Другие пункты — вопросы о добре и зле, о христианстве и его морали сострадания, о гуманизме и демократии. В споревокруг трактовки этих тем у Ницше уже выявились два противоположных подхода.Сторонники первого, резко критического подхода к философииНицше характеризуют ее как философию аморализма, антигуманизма, антидемократизма, как защитницу аристократизма и даже милитаризма. Ссылаются также на то, что в XX в.ницшеанство использовалось германским нацизмом и другими идеологиями, оправдывавшими войну, насилие, покорения одними народами других, расовую ненависть. Любопытно, что сторонники этого взглядаиспользуют некоторые обобщающие формулировки самого Ницше.

Ибоон охотно именовал себя не только нигилистом, но и "имморалистом",не скрывал своей вражды к христианству, демократии, гуманизму, к"противоестественной морали", к идеалам и "кумирам", как они сформировались в истории европейского человечества. Особенно часто критики Ницше приводят его действительно сомнительные высказывания,которые квалифицируются как "человеконенавистнические"."Что хорошо? — Все, что повышает в человеке чувство власти,волю к власти, самую власть.Что дурно? — Все, что происходит из слабости....Слабые и неудачники должны погибнуть: первое положение нашей любви к человеку. И им должно еще помочь в этом.Что вреднее всякого порока? — Деятельное сострадание ко всемнеудачникам и слабым" ("Антихрист". Афоризм 2).Критики не могут простить Ницше того, что он, в энергичных выражениях повествуя о таком несомненном историческом факте, как впадение в варварство так называемых благородных рас (римской, арабской,германской, японской знати, скандинавских викингов), говорил о вырывавшемся наружу "хищном звере" не только без особого осуждения,но даже как бы и с оттенком благоговейного ужаса.

"Хищный зверь" —это "роскошная, похотливо блуждающая в поисках добычи и победыбелокурая бестия; этой скрытой основе время от времени потребнаразрядка, зверь должен выходить наружу, наново возвращаться в заросли..." ("К генеалогии морали". Афоризм 11).И хотя Ницше прозорливо замечает: "Может быть, совершенноправы те, кто не перестает страшиться белокурой бестии, таящейся вглубинах всех благородных рас, и держит перед нею ухо востро", — нотут же добавляет, что не менее опасен "пресмыкающийся человек","ручной человек", который вышел на авансцену истории и "уже сноровился чувствовать себя целью и вершиной, смыслом истории, "высшимчеловеком"..." (там же).Правда, о "свирепствах" "германской белокурой бестии", некогданаводившей на Европу "неизгладимый ужас", Ницше говорил уже безвсякого восторга. Он скорее предупреждал о том, что в XX в.

сталоочевидным фактом: за фасадом цивилизации скрывается почти "животное" варварство, готовое к разрушению и насилию. Но немецкие нацисты,создавшие культ "белокурой бестии", предпочитали не вдаваться в тонкости нищпевского текста. Впрочем, многие критики, далекие от нацизма, следуют его примеру, когда просто протягивают нить от философии Ницше к германскому расизму.Против этот решительно возражают сторонники второго подхода.Они считают необходимым объективно выявлять противоречивость,неоднозначность философии Ницше, истоки и определенную оправданность его критических идей, направленных против традиционных религиозных, моральных, философских воззрений. Рассмотрим некоторыеиз этих идей Ницше, не теряя из виду их дискуссионность и спорность.Ницше настаивает на том, что человечество как род не прогрессирует.

Более того, оно деградирует; человеческое общество, культура человечества находятся в состоянии декаданса, т. е.упадка. Человечество испорчено — прежде всего в том смысле, чтород человеческий теряет свои инстинкты, перестает сохранять и совершенствовать себя; он выбирает, предпочитает то, что ему вредно ("Антихрист". Афоризм 6). Наше столетие, к сожалению, пока не опровергает, а скорее подтверждает эту печальную констатацию. В XX в. из-заядерного оружия и экологической катастрофы человечество оказалосьперед самой страшной угрозой для самого существования человеческого рода и всего живого на Земле. Пытаясь выяснить причины деградации рода Нолю 5ар1еп5, Ницше утверждает: кратким "мигом" своегоземного бытия молодое еще человечество пока распоряжалось самымпагубным образом.

Уже случившиеся и грядущие катастрофы — эторасплата за тысячелетия, когда европейское человечество отдало себяво власть христианских религии и морали. Ницше — один из самыхяростных критиков религии и морали христианства. Эта критика в значительной степени совпадает с проблематикой "генеалогии морали",которая мыслится у Ницше как исследование, выясняющее, "откуда,собственно, берут свое начало наши добро и зло" ("К генеалогии морали". Афоризм 3). Из-за влияния христианства человечество выбралопуть сострадания слабым.

Это вызывает осуждение Ницше. Почему?"Сострадание, — утверждает он, — противоположно тоническим аффектам, повышающим энергию жизненного чувства; оно действует угнетающим образом" ("Антихрист". Афоризм 7). Христианская моральльстит человеку, она насквозь лицемерна, ибо не говорит людям правды. А правда, согласно Ницше, состоит в том, что человек был дикимживотным на заре христианства и остается таковым на последующихэтапах истории. Между тем христианство и гуманистическая моральфальшиво объявляют человека, всегда готового впасть в дикость, венцом творения. В социальном плане христианство и гуманизм тоже былии остаются опасной ловушкой для человеческого рода: именем Богаоправдывалось и даже освящалось насилие слабых над сильными, восстание рабов против "благородных сословий".Зародившееся в античном мире христианство стало, по утверждению Ницше, религией низших сословий, "подонков" античного общества.

Когда христианство перенесло свое влияние на варварские народы, оно сделалось религией более сильных, но неудачливых людей.Главные их чувства, устремления, идеи Ницше обозначает словомгеззепитеп*;, что в данном случае значит: злоба, месть, зависть, причудливое соединение комплекса неполноценности и неумеренных амби-32.ций. Льстя человеку, христианство втайне считает его хищным зверем,которого следует приручать. А приручить легче слабого и больногозверя. Делать человека слабым — это и есть «христианский рецепт кприручению, принуждению во имя "цивилизации"» ("Антихрист". Афоризм 22).

Ницше критикует христианство за подавление в человекедуховной силы, за догматизм и противодействие свободному началучеловеческой природы. В этом обвинении Ницше не оригинален и неодинок — подобные критические нападки на христианство в изобилиивстречались в новое время. Но и сама эпоха нового времени, противоречиво объединившая начала демократии и конкуренции, обвинена втом, что она особо благоприятствовала укреплению пробужденного христианством "мира" геззепйтеп!;. Следствием оказалась утрата европейскими нациями (особенно немцами, подчеркивает Ницше) тех импульсовк переоценке ценностей, которые дала эпоха Ренессанса.Немало упреков Ницше высказывает и в адрес философов, утвердивших гуманистическую мораль. Так, Кант обвинен в том, что онпытался навязать человеку такие внешние правила морали, которымлюди заведомо не могут следовать.

"Добродетель должна быть нашимизобретением, нашей глубоко личной защитой и потребностью; во всяком ином смысле она только опасна" ("Антихрист". Афоризм 11). "Наиболее спелым плодом" развития общества и истории являются, согласно Ницше, суверенные индивиды ("К генеалогии морали". Рассмотрение второе. Афоризм 2), суверенные в том числе и в выборе моральных и социальных норм. Ницше горячо отстаивает свободу,самостоятельность, самоценность, активность индивида (вчем некоторые его критики усматривают лишь крайний индивидуализм).Ницше подчеркивает, что свобода такого индивида есть и ответственность — единственная привилегия, которую берет на себя суверенныйиндивид, этот "вольноотпущенник, действительно смеющий обещать,этот господин над свободной волей". Такой человек сам себе устанавливает "мерило ценности", сам решает, кого уважать или презирать.