Диссертация (Вариативность нарушений речи при аграфии в условиях выполнения разных видов письменных задач), страница 8

Для квалификации нарушений символических функцийH. Head был предложен специальный термин – нарушение репрезентации и выражениясимволов (disorders of symbolic formulation and expression).Опираясь на эти положения, Г. Хед отверг классификацию афазий, базирующуюсяна выделении компонентов речи. Вместо этого он предложил классификацию афазий исоответствующим им аграфий, в основе которой лежат уже не компоненты, а скорееуровни языка, такие как лексика, грамматика и др.

Это послужило импульсом развитиялингвистического направления в афазиологии.Нарушения при вербальной афазии отражают трудности актуализации слов вспонтанной речи пациента. Отмечаются вербальные парафазии, сочетающиеся снарушением памяти. Зачастую пациенты перестраивают фразу с целью компенсациитрудностей актуализации слова. Спонтанное письмо также заключается в трудностяхактуализации слов, вплоть до полного отказа от письма. Грубая степень нарушенийпроявляется в неспособности продуцировать отдельные буквы. Вербальная афазия иаграфия возникает при поражении нижних отделов пре- и постцентральных извилин.Основным дефектом при синтаксической афазии являются пропуски или грубые34искажения служебных частей речи, таких как союзы и предлоги, вследствие чегонарушается связность фразы. Отмечаются трудности грамматического согласования.

Речьтаких пациентов может представлять собой набор отдельных номинаций. Аграфия вданном случае менее выражена по сравнению с афазией. Пациенты часто прибегают кписьму с целью компенсации трудностей устной речи. По всей видимости, дисфункцииписьменной и устной речи представляют здесь собой качественно идентичные видынарушений, однако различающиеся по степени выраженности.

В качестве мозговогосубстрата синтаксической афазии Г. Хэд указывал на поражение верхней височнойизвилины левого полушария головного мозга.Для номинативной афазии, как и для вербальной, характерны трудностиактуализации слов, которые сочетаются с нарушением импрессивной речи. Трудностиактуализации слов проявлялись в паузах, попытках описания функционального значенияслов. При номинативной афазии, присутствуют нарушения автоматизированного письма,письма под диктовку отдельных букв, слов и предложений. Ошибки нарастают припопытке анализа значения слов. Однако письменное называние предметных изображенийи копирование печатных букв было доступно.

Пациенты испытывают идентичныетрудности при написании букв под диктовку и при перекодировании печатных букв взапись курсивом. Такое перекодирование не может осуществляться по принципу«рабского копирования», а требует анализа содержания слов, проговаривания их вовнутренней речи, что объединяет данное задание с диктантом (Head, 1963).

Номинативнаяафазия возникает при поражении заднетеменных отделов коры больших полушарийголовного мозга, расположенных кзади от надкраевой извилины, рядом с угловой.Центральнымдефектомприсемантическойафазииявляетсянарушенияпонимания значения отдельных слов и фраз. Пациентам данной группы доступноповторение слов, не отмечается ошибок в грамматическом оформлении фраз,номинативной речи. Спонтанная речь пациентов, как правило, ускоренная и производитвпечатление бессвязной.

Нарушения понимания проявляются при анализе целостногосодержания текстов, т.к. пациенты, правильно оценивая значение отдельных слов ипредложений, не соединяют их в единое целое. По этой причине пациентам недоступносоставление связного рассказа по картинке, понимание юмористических историй.Нарушения устной и письменной речи различаются в зависимости от степенипроизвольного контроля и сложности материала. В диалогической речи, в письмахродственникам нарушения могутполностьюотсутствовать.

Однако составлениецелостного рассказа по картинке заменяется перечислением отдельных элементов сюжета,что приводит к невозможности передачи сюжетной линии, множественным литеральным35параграфиям, пропускам, перестановкам букв, упрощению слоговой структуры слов. Очагповреждения мозга при данном виде афазии расположен в нижней теменной доле, вобласти надкраевой извилины головного мозга.Таким образом, в отношении рассматриваемой концепции можно сделать вывод отом, что устную и письменную речь едва ли стоит считать рядоположенными,независимыми и взаимодействующими функциями, а скорее разными проявлениямиединой способности – оперирования символами. Также автор не связывает аграфии снарушениями отдельных компонентов функции письма.

Более правильно было бысказать, что Г. Хед выделяет не компоненты речи, в данном случае письменной, арассматривает уровни языка. На основании такого чисто лингвистического деления Г. Хедклассифицирует собственно речевые нарушения.Согласно понимаю природы аграфий, как нарушения символического процесса,возможно ожидать различную продуктивность письменной речи в зависимости от тойроли, которую играет символическая деятельность в опосредовании различных видовписьменных заданий.Изменения в структуре символических функций могут быть обусловленыфакторами,предполагающимиразличнуюстепеньпроизвольностивыполняемыхдействий, разный уровень автоматизированности содержания письменного продукции вопыте пациента, а также различную степень обобщения / абстрагирования, необходимуюдля оперирования символами и понимания их значения.

Конкретные клиническиеописания диссоциаций продуктивности письма в зависимости от указанных выше условийприведены в клинической картине афазий различного вида и степени выраженности.Неспецифичность формы и степени тяжести синдрома афазии для возникновениядиссоциаций в условиях различных задач объясняются важной ролью символическихопераций в процессах устной и письменной речи, а также большим значением последнихв жизни человека (Head, 1963).Как и в отечественной традиции, к основным факторам, обусловливающимизменение продуктивности письма в зависимости от задачи, относят степень двигательнойавтоматизированности содержания письменной продукции. Практически для всехпациентов письменное воспроизведение автоматизированных рядов (чисел, дней недели,месяцев года), согласно Г. Хэду, представляет собой наиболее простую задачу, так как нетребует осознанного оперирования символами языка.

Вместе с тем, написаниеизолированных элементов ряда или употребление их в контексте (например: «четверг, 20мая»), провоцирует неспецифические письменные ошибки.Диссоциации в продуктивности письма также можно наблюдать в зависимости от36уровня произвольности. Так, пациент (№21) с практически полным отсутствием речи могвоспроизводить на письме отдельные слова на непроизвольном уровне и под влияниемэмоциональной ситуации. Различия наблюдались также в случае формулировкиинструкции, предполагающего себя или другого субъектом деятельности: пациент могнаписать свой адрес, но не мог написать адрес матери, с которой живет.

Последнийкомментарий также указывает на вклад механизмов абстрагирования от ситуации впроцессе письма.С целью выявления менее выраженных нарушений письма пациентам предъявляютзадания, отличающиеся высокой степенью отвлечения от конкретной ситуации, вчастности, письменное называние цветов. Стертые формы аграфии могут быть такжезафиксированыспомощьюспециальноразработанныхдиагностическихпроб,позволяющих варьировать степень речевого опосредования выполняемых действий.Выполнение двигательных актов, в процессе которых пациенту требуется воспроизводитьположение руки по показу специалиста (complex hand, eye and ear tests) можетпровоцировать самостоятельное введение речевого контроля с целью более точнойкоординации движений.

В условиях этих проб Г. Хэдом был продемонстрированмеханизм возникновения письменных ошибок по типу вербальных параграфий,сопряженныхсутратойспособностианализасимволическихпроцессов.Прибезошибочном выполнении сложных двуручных проб по показу экспериментаторапопытка письменного описания только что воспроизведенных действий провоцировалавозникновение ошибок в виде вербальных параграфий по семантическому сходству.Пациенты заменяли по смыслу прежде всего те слова, которые имели принципиальноезначения для регулирования действий, выполненных по показу специалиста (левый /правый, ухо / глаз и т.д.). По мнению Г.