Диссертация (Русские сатирические журналы XVIII века - вопросы поэтики), страница 13

Но это не всегда так. Иногда, напротив, образ издателя вводится во вступительной статье и после этого не используется. Примерамипервого типа служат «Всякая всячина», «Трутень», «Поденьшина». И функции, которые выполняет образ издателя, и средства его создания в этих журналах различны,но в каждом из них образ издателя, появляясь вначале, продолжает использоватьсявплоть до заключительных статей. Напротив, в журнале «Что-нибудь от безделья надосуге» образ издателя появляется лишь во вступительной сцене.Развернутые характеристики издателя, как правило, помещаются в первыхномерах; можно сказать, что эта позиция закреплена за данным типом содержания.Однако тексты, основной функцией которых является создание образа издателя,часто появляются и позднее.

Таков, например, программный диалог «Я и Трутень»,опубликованный в конце года183. Кроме того, разумеется, характеристика издателяможет быть второстепенной задачей: с этим образом ассоциируется точка зрения,которая находит свое выражение в текстах разных жанров, где бы они ни были помещены.Образ издателя не всегда един: он может быть коллективным. В «Зрителе»Дж. Аддисона и Р. Стиля рядом с издателем выступает вымышленный «клуб», члены которого получают подробные характеристики. Этому примеру следует «Всякаявсячина». В ней также создается образ «общества»184 или «собрания»185, участвующего в издании.

Но для большинства русских сатирических журналов подобныйприем нехарактерен.Наряду с конструктивной другая, вероятно, даже более важная функция, которую выполняет образ издателя, – идеологическая (в том смысле, в каком это словоупотребляет М. М. Бахтин). Издатель – проекция автора в тексте, условная речевая183Трутень.

1769. Л. 32. Ст. 81. С. 249–256.Всякая всячина. Ст. 5. С. 15; Ст. 21. С. 57 и др.185Всякая всячина. Ст. 17. С. 48.18449инстанция, которая оформляет дидактическое высказывание, придавая ему оттенокличного мнения. Издатель выступает не только и не столько как личность, сколькокак точка зрения. Поэтому наряду с портретными характеристиками, внешними ипсихологическими, наряду с элементами сюжета, в которых издатель может выступать как действующее лицо, чрезвычайно важны декларативные фрагменты, выявляющие позицию издателя и по социальным, и по эстетическим вопросам. Функциятаких деклараций двойственна: они характеризуют одновременно издателя как персонажа и собственно автора.

Их идейное значение для интерпретации авторской позиции несомненно, но в отношении поэтики существенна их связь с образом издателя, придающая этому образу наряду с личностным идеологическое измерение.От портретной характеристики к сюжету«Всякая всячина»: издатель и «общество»Во «Всякой всячине», по примеру английского «Зрителя», характеристике издателя и окружающего его «общества» уделяется исключительно большое внимание. Образ издателя создается уже в статье «Ко читателю», помещенной в ненумерованном листе, открывающем журнал. Далее характеристикам участников «общества» посвящен ряд статей в первых номерах «Всякой всячины»186.

О некоторых изних очень кратко сказано и в предпоследнем номере за 1769 год (начало статьи:«Лишь бы человек был с достоинствами…»)187. Наконец, их портреты даются в двухномерах «Барышка Всякия всячины»188, где уделяется больше внимания внешностиперсонажей, чем в предшествующих случаях. Кроме того, отдельные подробностиих биографии сообщаются в других статьях, не имеющих основной целью дать характеристику этих персонажей. Так, об одном из членов «общества» читатель узнает, что он был купцом189.

А в статье под названием «Привычка есть второе естество», где издатель рассказывает, как был в гостях у тетки, «барыни лет семидеся-186Всякая всячина. Ст. 1. С. 1–3; Ст. 2. С. 4–5; Ст. 4. С. 9–12; Ст. 7. С. 23–24.Всякая всячина. Ст. 147. С. 398–400.188Барышок Всякия всячины. Ст. 161. С. 460–461; Ст. 163. С. 462–464.189Всякая всячина. Ст. 96. С.

250.18750ти»190, он замечает, что «служил в артиллерии и учился брать дистанции»191. Это замечание сделано в комическом контексте: оно объясняет попытку рассказчика пройти к тетке по комнате, несмотря на тесноту (тесно из-за того, что комната наполненаприживалами и слугами; обычай окружать себя ими – сатирическая тема статьи);попытка заканчивается неудачей, и рассказчику приходится удалиться.В отличие от «Зрителя», все участники «общества» во «Всякой всячине» остаются безымянными.

Вначале издатель сообщает: «Со временем объявлю и именанаши, если то за благо мне рассудится»192, но уже в «Барышке…» отказывается отэтого замысла – по его словам, чтобы не подвергать сомнению проницательностьпублики, которая должна была по описаниям догадаться, кто имеется в виду.Вступительная часть ст. 1, открывающая ряд характеристик, представляет собой перевод соответствующего раздела из первой статьи «Зрителя»193; восходит канглийскому образцу и статья «Лишь бы человек был с достоинствами…». Однакосами образы членов «общества» заметно отличаются от тех, что были созданы ванглийском журнале.Автохарактеристика издателя амбивалентна.

В статье «К читателю» он, с одной стороны, сообщает, что у него «сердце доброе», с другой – обвиняет себя в неблагодарности к людям, чей труд приносит ему доход (впоследствии эту тему продолжит Н. И. Новиков в «Трутне»). Иронична его самооценка в первой статье второго номера журнала:Нетерпеливо хочется мне говорить о себе; ничего нет веселее для самолюбия, и притомприбавить можно, скучнее для слышателей194.В статье «Ко читателю» он также упоминает о «ласкателях», которыми окружен.

В следующем номере, в статье под названием «Делайте по моим словам, а не190Всякая всячина. Ст. 25. С. 69.Всякая всячина. С. 70.192Всякая всячина. Ст. 1. С. 1–2.193Солнцев В. Ф. «Всякая Всячина» и «Спектатор»: (К истории русской сатирической журналистики XVIII века). С. 135; Левин Ю. Д. Английская просветительская журналистика в русской литературе XVIII века. Приложение II.С. 91.

№ 114.194Всякая всячина. Ст. 1. С. 3.19151по моим делам»195, эта тема получает сюжетное развитие. Издатель рассказывает,что, пока он не располагал средствами, все несправедливо осуждали его, когда онбыл прав; но после того, как он унаследовал состояние, ему стали льстить. В его замечании: «А мне то любо»196 – слышится авторская ирония, адресованная издателюперсонажу.Ироничны и характеристики других участников «общества».

Третий среди них– «человек молодый»197 и, по крайней мере поначалу, несамостоятельный. Он отправляется в путешествие, и отец напутствует его: «живи хорошенько»198. Не понимая, что это значит, он решает, что жить нужно весело, подражая в этом своемудвоюродному брату – моту и бездельнику. Лишь благодаря тому, что он «попался вруки двух честных и ученых людей, кои показали ему, в чем должности человеческие состоят во всяком звании и случае»199, он усвоил твердые нравственные правила. В его истории можно видеть версию архетипического сюжета о блудном сыне –пусть решенную скорее в комическом, чем в драматическом ключе, адаптированнуюк контексту сатирического журнала (см.

подробнее в главе 3). Иными словами, этотперсонаж оказывается в ряду объектов, а не только субъектов сатирического высказывания. Но история его заблуждений остается в прошлом; в отличие от многихдругих персонажей, изображенных сатирически, ему удается выйти на верный путь.Сюжет о путешествии, развращающем нравы, хорошо знаком сатире XVIII века и в другой версии, где исправления не следует. В предельно компактной, свернутой до одного предложения форме он реализован в известном сатирическом объявлении из журнала «Трутень»: «Молодого российского поросенка, который ездил почужим землям для просвещения своего разума и который, объездив с пользою, возвратился уже совершенною свиньею, желающие смотреть, могут его видеть безденежно по многим улицам сего города»200.

Этот номер «Трутня» выходит почти через195Всякая всячина. Ст. 2. С. 4–5.Всякая всячина. Ст. 2. С. 5.197Всякая всячина. Ст. 4. С. 9.198Там же.199Всякая всячина. Ст. 4. С. 11–12.200Трутень. 1769. Л. 6. Ст. 8. С. 45–46.19652пять месяцев после того номера «Всякой всячины», в котором помещена историяпадения и исправления «молодого человека».Характеристика четвертого члена «общества» дается от первого лица. Онапредваряется вступлением издателя, граница двух высказываний маркируется:Сей раз я уступаю место четвертому сочлену нашему, который для лучшей ясности предпринял сам себя описать; я только инде, как более привыкший писатель, стегнул его сочинение тут, где я увидел, что оно вязнуть начало.Принял перо. Я толст, и как мне трудно наклониться, то называют меня гордым. Хотя яспорчив, но весьма часто согласен я со мнением того, кто последний со мною говорил.

Янахожу себя ко всему способным; но ничего из моих рук не выходит, хотя я много начинаю. По совести сказать, лень - - - -. Первая строка легка; да другая, которую примыслитьнадобно, та-то мне трудна201.Здесь ирония направлена и на общество, ошибочно приписывающее персонажу гордость, и на него самого с его гиперболизированной пассивностью и ленью.Его неспособность довести до конца даже фразу не только отмечена во вступленииот лица издателя («его сочинение <…> вязнуть начало»), но и выражена средствамисинтаксиса (с помощью эллипсиса) и пунктуации:Слыхал я мельком, как люди - - - -; так-то и мне хочется быть; но мудрено.

Одним словом,я очень умен; да не только умен - - - -.202Комическое впечатление создает даже описание внешности персонажей, отнесенное в заключительную часть издания – «Барышок Всякия всячины»:Третий наш сочлен чрезвычайно толст: лицо его как солнце, но как он весьма же ряб отприродной оспы, ибо в его время еще не прививали, то каждая рябинка кажется звездою,так кожа натянутая от жира лоснится203;Четвертый наш товарищ, как ангеленок, круглолик, бел, красные щечки, и видно, чтовскормлен пирогами204.201Всякая всячина. Ст.