Социальная и религиозная политика Антиоха IV (по данным нарративных источников), страница 7

Каково же было социальное, политическое и религиозное положение в Иудее с момента присоединения её к Сирии и до начала реформ Антиоха IV? Прежде всего, следует отметить, что «в понимании евреев Закон и Страна стали неразделимы» ⁶⁹, т.е. за всё время от Неемии и Ездры до реформ Антиоха Эпифана (458-170 гг. до н.э.) по Торе было воспитано около восьми поколений евреев, что привело к некоторому обособлению иудеев от представителей других народов. Тем не менее, само расположение Иудеи на пересечении путей из Сирии в Египет, рядом с финикийскими торговыми городами означало создание культурных контактов между иудейским и греческим населением региона. В Палестине существовали крупные греческие города: Акко на севере (Суд., 1:31; Diod., XIX, 93, 7), Дора (Polyb., V, 66), Яффа (Diod., XIX, 59, 2; 93, 7) и другие города, включая Десятиградье в Трансиордании (Plin. H.N., V, 18, 74). Всего в данном районе в эллинистический период существовало около тридцати греческих городов-полисов, бывших крупными торговыми, военными и культурными центрам. Если не все, то большинство из них взаимодействовало с Иерусалимом, с еврейским населением региона, в особенности на социальные верхи еврейского общества⁷⁰.

Что же это за верхи? Каким именно было социальное устройство Иудеи, а в особенности её столицы – Иерусалима в те времена? Прежде всего, заметим, что Иерусалим был довольно крупным городов. Иосиф Флавий вслед за Гекатеем Абдерским оценивает его население в 120000 человек, а окружность города в пятьдесят стадий (Jos. Contr. Ap., I, 194; 197). Первое место в нём занимал класс священников. Класс этот невелик: либо 1500 человек (Jos. Contr. Ap., I, 188), либо 4289 (Неем., 7:39-42). Все они являлись служителями Иерусалимского Храма, который был не только центром религиозной жизни евреев, но, как замечает В.Чериковер, и «крупным депозитным банком, чьё объединение с сокровищницей создавало солидную основу для власти класса священников» ⁷¹. Основанием для этого может служить упоминание во Второй Маккавейской книге имущества частных лиц, отданных на время в Храм (II Macc., 10-12). Э.Бикерман предлагает разделить слой священников на две категории: есть «толстые собиратели десятины», которые поддержали греческие идеи во времена Антиоха Эпифана, и ест сельские священники, среди которых были и Маккавеи⁷². Первые-то и являлись держателями тех сокровищ, которые находились в Храме. Одними из наиболее богатых кланов священников были Ониады и Товиды.

Также в Иудее существовала и земельная аристократия, о которой пишет Неемия (Неем., 10:15, 11:1, 3; 13:11, 17). Он называет её представителей horim и segarim – «знатные» и «правители». По-видимому, это высшие чиновники и управители, т.к. они идут в списке классов выше священнослужителей (Неем., 2:16), обладают значительными земельными владениями и имеют право обедать за столом сатрапа. Что касается основной части населения, то это, разумеется, ремесленники, торговцы, сборщики налогов, ростовщики и, конечно, крестьяне. Наконец, необходимо выделить такую специфическую группу, как писцы или толкователи Закона, которые должны были в синагогах разъяснять евреям смысл тех или иных предписаний Закона Моисея, и тем самым они создавали Устный Закон – продолжение, истолкование и дополнение Письменного Закона. Позднее они оформятся как секта хасидеев (I Macc., 2:42).

Как же именно зародилось эллинистическое движение в этом обществе? В.Чериковер в качестве отправной точки использует рассказ Иосифа Флавия об Иосифе, сыне Товии, и его сыне Гиркане (Jos. Ant. Jud., XII, iv). На основании данного рассказа он показал существование двух группировок в иудейском обществе того времени – Товиадов и Ониадов, а также предлагает концепцию эллинизированной личности, появившейся в это время среди иудеев⁷³. В целом его понимание данной истории отличается логичностью и стройностью, равно как и основной вывод, к которому он приходит: эллинизм Иосифа и Гиркана был лишь внешним подражанием. Они поддерживали отношения с греками и копировали их поведение, устои, привычки, но вместе с тем не отвергали иудейских традиций и Закона. Можно считать, что история об Иосифе и Гиркане – это отражение тех процессов, которые имели место в верхушке иудейского общество, то, что, по определению П.Левека, можно назвать «реформированный иудаизм» ⁷⁴ (хотя ни в коей мере нельзя отрицать и того, что это были реальные исторические личности). Несомненно, торговцы, аристократы и часть священнослужителей активно взаимодействовала с греческим миром и перенимали как греческий язык – язык международного общения в державе Селевкидов, так и повадки, обычаи греков и македонян, оставаясь при этом последователями Закона Моисея. Как верно замечает Й.Мелез-Моджеевский, эллинизм для них был не языческой религией, а прежде всего моделью культуры⁷⁵. Это входило в противоречие с традиционным представлением евреев о том, каким собственно должен быть настоящий еврей. Вместе с тем мы можем отметить классические процессы обезземеливания крестьян и попадания их в зависимость от аристократов, с чем боролся ещё Неемия (Неем., 5:1, 7, 11). Наконец, сказалась заинтересованность экономических и политических кругов в тех выгодах, которые они могли получить, став гражданами греческих полисов: расширенное самоуправление (собственно самоуправление у евреев уже существовало, в виде герусии) и дальнейшее развитие торговли как между городами, так и между странами. Лучше всего их позицию отражают следующие слова из Первой Маккавейской книги: «…Пойдём и заключим союз с народами, окружающими нас, ибо с тех пор, как мы отделились от них, постигли нас многие бедствия» (I Macc., 1:11). Данный призыв нашёл отражение в тех эллинистических реформах, которые были проведены в Иудее в царствование Антиоха IV Эпифана.

§ 2. Эллинистическая реформа в Иудее.

Итак, приступим непосредственно к периоду реформ, имевших место в Иерусалиме в 180-167 гг. до н.э. В этот краткий промежуток времени стремление к эллинизации, скрыто развивавшееся в предшествующий период, проявилось в полной мере. Период расцвета эллинизма можно связать с деятельностью семьи Товиадов, чьи представители, по-видимому, были главными инициаторами эллинистической реформы в Иерусалиме. История их богатства подробно описана в указанном выше месте у Иосифа Флавия, вообще же он упоминает о них дважды: в «Иудейских древностях» (Ant. Jud., XII, iv) и в «Иудейской войне» (Bel. Jud., I, i). Впрочем, историки спорят о том, были ли «главные действующие лица» реформ – Симон, Менелай и Лисимах, представителями одной семьи по кровному признаку, но если говорить о родстве взглядов, то все они являлись «представителями» одной семьи⁷⁶. Однако не стоит забывать, что начало реформам положили всё же не они, а представитель Ониадов – Ясон.

Как уже было сказано выше, Храм представлял собой главную сокровищницу и общественную казну евреев. «У нас нет общественных запасов, помимо денежных средств святилища», - писал Иосиф Флавий (Jos. Ant., XIV, 113). Вместе с тем, в Храме хранились и частные сбережения священников (Bel. Jud., VI, 282; II Mac., 3:10-12). Товиады использовали власть, опиравшуюся на это богатство, для влияния на общественные дела. Политическая их направленность была проселевкидской и противопоставлялась проптолемеевской позиции Ониадов. Что касается вторых, достаточно вспомнить, что при Онии III, представителе Ониадов, Гиркану, отпавшему сыну Иосифа, было дозволено положить свои средства на хранение в Храм. Так как Гиркан был сторонником Птолемеев, можно выдвинуть тезис, что и Ония III перешёл на сторону проптолемеевской партии. Это не могло остаться незамеченным: «попечитель Храма» (II Macc., 3:4) Симон, сторонник Селевкидов, сообщил наместнику Келесирии и Финикии Аполлонию о богатствах сокровищницы и, в частности, о деньгах Гиркана, и предложил изъять их в пользу царской казны, т.к. сумма эта явно превышала расходы на нужды культа (II Macc., 3:5-6). Аполлоний передал весть о том Селевку IV, и для конфискации имущества был послан министр Гелиодор. Миссия его не удалась: несмотря на призыв Онии не вторгаться в сокровищницу, он вошёл в неё, где перед ним предстал всадник с двумя юношами, которые избили Гелиодора до потери сознания. Благодаря молитвам Онии Гелиодор пришёл в себя и, вознесся жертвы Господу за спасение, вернулся к Селевку с пустыми руками (II Macc., 3:24-40). Тем не менее, Симон не отступил и обвинил Онию в недопустимом поведении в отношении Гелиодора и заговоре против властей. Тогда Ония сам отправился к Селевку, чтобы убедить того в своей невиновности, однако смерть Селевка IV помешал ему сделать это (II Macc., 4:1-6). Хотя рассказ о всаднике и является, скорее всего, выдумкой или легендой, намного важнее для нас то, что, во-первых, эллинистическое движение началось как конфликт между двумя аристократическими семьями за власть и влияние, а во-вторых, конфликт приобрёл международное политическое значение.

Вышеизложенные события служат прологом к тем реформам, проведение которых началось около 175 г. до н.э. Если верить сообщению Второй Маккавейской книги, почти сразу после смерти Селевка IV к его наследнику Антиоху IV (Антиох-мальчик, вероятно, автору Маккавейских книг известен не был) прибыл Ясон, брат Онии, который пообещал царю дополнительно к 300 талантам, составлявшим обычную дань правителю, сверх того ещё 60 и даже 80 талантов за чин первосвященника (II Macc., 4:8). Тем самым пост первосвященника из наследственного превратился в обычную официальную должность. Более того, Ясон пообещал ещё 150 талантов за право построить в Иерусалиме гимнасий с эфебионом и «писать Иерусалимлян Антиохиянами» (II Macc., 4:9). С этого начинаются эллинистические преобразования в Иудее⁷⁷.

В чём же именно проявился эллинистический дух затеянной, как можно увидеть, Ясоном, а вовсе не Антиохом IV, реформы? Прежде всего, повторимся, как уже было сказано ранее, что разрешение писать «Иерусалимлян Антиохиянами» есть не что иное, как создание в Иерусалиме полиса, названного в честь Антиоха – этакой Антиохии-в-Иерусалиме. Более того, Ясон получил право составить списки граждан этого полиса, и вряд ли бы в них попали простолюдины – скорее всего, в их число вошли бы представители правящей аристократии, поддерживавшие начинания Ясон. На это указывает уже то, что обучение юношей в гимнасии с эфебионом было связано с немалыми затратами, их могли позволить себе только дети богатых граждан. Число новых граждан точно не упоминается, однако известно, что в отсутствие первосвященника Менелая его брат Лисимах вооружил 3000 человек (II Macc., 4:40), что примерно соответствует обычно численности граждан в аристократическом полисе Греции.

Вторая книга Маккавеев пишет о том, что Ясон стал вводить «противные закону обычаи», проявившиеся в том, что лучшие юноши занимались гимнастическими упражнениями, сближались с иноземцами, принимали участие в играх палестры и посещали игры в Тире, где должны были передать деньги на жертву Геркулесу, но вместо того передали их на строительство судов (II Mac., 4:11-20). Хотя все эти изменения, как можно видеть, носили характер скорее культурного заимствования, нежели глубокой реформы, тем не менее, обе книги Маккавеев подчёркивают конституционную природу реформы Ясона, который «дал им (т.е. эллинистам) право исполнять установления языческие» (I Macc., 1:13; II Macc., 4:11). По-видимому, речь идёт об отмене тех льгот, которые даровал Иерусалиму Антиох III, причём отмена режима, основывавшегося на Законе Моисея и традициях предков, и замена его новым осуществлялась единовременно и весьма энергично. Фактически, на месте Иерусалиме вырастал новый полис – Антиохия-в-Иерусалиме⁷⁸. Антиох IV впервые посетил его около 172 г., и во время первого его посещения был «великолепно принят Ясоном и городом» (II Macc., 4:21). То, что здесь упомянут город, может служить косвенным доказательством того, что полис в пределах Иерусалима получил окончательное официальное оформление.

Как можно видеть, несмотря на отрицательные оценки, данные реформе Ясона в Маккавейских книгах, проходили они довольно мирно и были восприняты многими жителями Иерусалима. Важным является то, что реформа не преследовала цели отменить Закон Моисея. Хотя введение чужих обычаев, например, атлетических игр и физических упражнений, было чуждо народному духу, оно не носило характер религиозного осквернения в точном смысле этого слова. Культ при проведении этих преобразований не пострадал. Греки уважали местные божества и почитали их жертвами и подношениями. Сообщения об отождествлении Яхве с Зевсом Олимпийским последуют только в связи с гонениями Антиоха. Но если реформа не была религиозной, то какие же цели тогда она преследовала? Как уже было сказано, в основе её был призыв покончить с традиционной самоизоляцией от «неевреев» и войти в мир эллинистической цивилизации с получением всех последующих выгод (I Macc., 1:11). Иосиф Флавий так передаёт программу Товиадов, поддерживавших эллинистические реформы (он связывал реформы не с Ясоном из Ониадов, а с Менелаем): они не желают придерживаться законов своих отцов и прежнего режима и «хотели бы иметь греческую форму правления» (Ant. Jud., XII, v, 1).

Однако Ясон лишь положил начало реформаторской деятельности в Иудее. Будучи представителем Ониадов, он не устраивал представителей Товиадов, стремившихся к власти и обладанию сокровищами Храма. Также он не мог в полной мере устраивать Антиоха IV, нуждавшегося в свободном доступе к сокровищам Храма для оплаты военных действий в Египте и выплаты контрибуции Риму, ведь, исполнив это требование, Ясон потерял бы доверие народных масс и вызвал бы их ярость. Заинтересованные в поддержании хороших отношений с царём, Товиады около 172 г. до н.э. добиваются смещения Ясона с поста первосвященника и назначения на этот пост Менелая. Если верить Второй Маккавейской книге, Менелай был послан к царю самим Ясоном и перекупил его пост, «надбавив триста талантов серебра против Ясона». Ясон, обманутый Менелаем, был вынужден бежать в страну аммонитян (II Macc., 4:24-26). Иосиф Флавий описывает эти события иначе: Антиох разгневался на Ясона и передал первосвященство Менелаю, но из-за нежелания Ясона уступать началась гражданская война (Ant. Jud., XII, v, 1). Менелай был поддержан Товиадами, а Ясон - большинством народа. После победы последнего Менелай и Товиады были вынуждены бежать к Антиоху в Египет. Там они сообщили ему о восстании и предложили план реформ. Как мы уже выяснили в «обзоре источников», здесь налицо расхождение со Второй Маккавейской книгой⁷⁹.

Соединив две этих версии, мы увидим, что действительно имел место конфликт между Ясоном с одной стороны и Менелаем и Товиадами с другой, причём победителем из него вышел всё же Менелай, ставший новым первосвященником. Менелай был представителем сторонником крайней эллинизации Иудеи. Он характеризуется во Второй книге Маккавеев (4:25) как беспримерный тиран, проявляющий «ярость дикого зверя», использующий открытый террор для защиты самого себя и своей партии. Его ненавидел народ и почти не поддерживал царь, требовавший через начальника городской крепости Сострата скорейшей выплаты обещанных сумм. В скором времени как Менелай, так и Сострат были вызваны к царю. Заместителем Менелая остался его брат Лисимах. Чтобы договориться с царём, Менелай пошёл на такой шаг, о котором не мог подумать до него ни один из первосвященников: он похитил несколько золотых сосудов из Храма и передал их царскому чиновнику Андронику, чтобы тот заступился за него перед Антиохом. Таким образом, храмовая сокровищница стала частной казной могущественных лиц и правителей Иерусалима. Об этом стало известно прежнему первосвященнику Онии, который обвинил Менелая в присвоении храмовых богатств. Опасаясь ответных действий Менелая, Ония бежал в Дафну, но там он, по просьбе Менелая, был убит Андроником. За этим последовал взрыв возмущения, о котором стало известно и Антиоху IV. По его приказу Андроник был казнён, Менелай же бежал (II Mac., 4:27-38).

В то же время в самом Иерусалиме ситуация постепенно стала выходить из-под контроля. Тирания Менелая, запрет на обрезание, отступление священников от святого завета (I Macc., 1:1-15), святотатства Лисимаха, также похитившего золотые сосуды из Храма (возможно, что похищение было одно, и сосуды Лисимах похитил для Менелая), привели к народному восстанию, в ходе которого Лисимах был убит (II Macc., 4:39-42). После событий в Иерусалиме «об этом состоялся суд (царя) над Менелаем», что довольно странно: за убийство Лисимаха должны были бы отвечать его убийцы, но не брат. Видимо, и при дворе обстановка складывалась не в пользу крайних эллинистов. Однако новая взятка родственнику царя помогла Менелаю вновь выйти из трудного положения: обвиняющие его старейшины из Иерусалима были приговорены к смерти, а он сам остался первосвященником (II Macc., 4:50). Вслед за тем было подавлено восстание в Иерусалиме, враги Менелая были сокрушены, сам Менелай укрепил свою власть в городе, но вместе с тем «сделался жестоким врагом граждан».

Таким образом, завершился мирный этап эллинизации Иудеи, предпринятый, как можно видеть, не по настоянию царя Антиоха IV, а по собственному желанию представителей аристократической верхушки Иерусалима – Ониадов и Тобиадов. Первоначальной целью этих реформ, как мы уже указали, был выход Иудеи из самоизоляции, приобщение к политическим и экономическим реалиям державы Селевкидов через приобщение к эллинистической культуре. Завершились же преобразования открытыми гонениями Менелая на иудаизм, что для автора Второй Маккавейской книги было естественным продолжением эллинистических преобразований Ясона и, одновременно, Божьей карой за эти преобразования. Бикерман и Чериковер склонны оценивать Ясона как «умеренного эллиниста», а Менелая – как «крайнего эллиниста». Однако М.Г.Селезнёв предлагает несколько иную точку зрения: Ясон происходил из законной семьи первосвященнической династии, в то время как Менелай, как и его брат Симон, происходил из клана Билги, никогда не имевшего доступ к первосвященству (II Macc., 3:4). Хотя автор Второй Маккавейской книги и ругает Ясона за его реформы, они, однако, не затрагивают сущности иудейской веры, более того, его брат Ония не выступает против эллинистических преобразований. Как только к власти приходит Менелай (и, вероятно, поддерживающая его аристократия), использующий своё положение для личной выгоды, против него восстают как Ония, так и народ. Более того, мы не видим продолжения реформ при Менелае: все нововведения – гимнасий, эфебий, полис – связаны с именем Ясона, с Менелаем связаны только гонения. Возможно, Менелай и не был представителем реформаторов, как это традиционно считалось, и не следует присоединять или даже выводить его действия из реформ Ясона. Финальную точку вновь ставит Вторая Маккавейская книга: времена Ясона описываются как «высшая степень эллинизма» (II Macc., 4:13). Вероятно, что дальше этот расцвет эллинизма пошёл на спад, сменившийся гонениями на евреев⁸⁰.