Социальная и религиозная политика Антиоха IV (по данным нарративных источников), страница 5

Чтобы заслужить доверие и поднять свой авторитет среди граждан полисов, правители старались хотя бы на словах исполнять требования граждан полисов, приносили им различные дары, давали им различные привилегии. Вместе с тем они расширяли систему полисов, чтобы вовлечь в неё как можно больше подвластных земель, рассчитывая укрепить свой контроль над ними. Примером этому может служить создание системы колоний для подавления сопротивления евреев в Палестине (Dan., 11:39; I Macc., 1:38, 3:36). В то же время цари обещали городам различные привилегии и старались исполнить их, устраивали празднества, вкладывали деньги в храмы. В этом отношении Антиох IV выступал продолжателем политики своих предшественников.

§ 3. Формирование культа царя Антиоха IV.

Намного больше свидетельств мы имеем о процессе формирования культа царя Антиоха IV Эпифана. Вообще, у каждого из представителей династии Селевкидов существовал свой собственный культ: так, Селевк I Никатор был отождествлён с Зевсом-Никатором и имел своё святилище в Селевкии-в-Пиерии – Никаторион (App., Syr., 63), а его сын Антиох I Сотер был обожествлён под именем Антиоха-Аполлона-Сотера. Равным образом Антиох VI и Антиох XII отождествлялись с богом Дионисом. Более того, уже в самом прозвище, данном правителю, отражалось особое отношение к его личности. «Никатор» означало победитель, «Сотер» - спаситель, «Теос» - бог и т.д. В чём причина создания подобного культа династии?

Как замечает Дж.Э.Бикерман, прозвище – это vox populi («глас народа»). Это первое свидетельство воздавшегося культа царю. Эпитет даруется городом или страной за чрезвычайные услуги, оказанные им царем. Отсюда следует, что новый титул вплоть до нового распоряжения действителен только для города, придумавшего его. Не существовало государственного культа, оформленного по официальной модели. Каждый город сам определял, когда и в какой форме он будет обоготворять суверена. Что же касается связанных с царями культов официальных божеств, Будучи, как все их современники, религиозными людьми, Селевкиды охотно поклонялись бессмертным богам. Само собой разумеется, что династия македонского происхождения особенно чтила олимпийских богов. Она осыпала дарами Аполлона Милетского, который доказал свой пророческий дар, предсказав Селевку, тогда еще простому командиру, его царское будущее. Александр Бала предпочел выяснить будущее, ставя вопросы Аполлону Сарпедону в Киликии, но полученный им ответ остался непонятным. Селевк I подарил святилищу Лаодикеи Сирийской чудодейственное изображение Артемиды Бравронии, увезенное некогда персами из Афин. Накануне своей роковой экспедиции в Грецию Антиох III принес жертвы Афине Илионской.  Примеров можно привести много, главное понять, что монарх царствовал, не в качестве бога, а в силу военной победы и наследственного права. Его обожествление было, по единодушному мнению античных авторов, которые, вероятно, были осведомлены не хуже современных историков, почестью (τιμή) воздаваемой в награду за его благодеяния и подвиги. В своей основе культы были лишь следствием царского могущества⁵¹.

Эволюцию культа Антиоха IV, отмеченного в титуле, легче всего проследить по данным нумизматики. Как замечает Р.В.Зарапин, «на монетах эллинистических государств царь выступает не как primus inter pares, но как олицетворение государства; свидетельством этого является чеканка профиля царя и появление на монетах соответствующей легенды» ⁵². Прежде всего следует определить, откуда вообще появилось прозвище «Эпифан». Аппиан так объясняет его происхождение: «…У сирийцев он получил прозвище ”Эпифан” (“С славой явленный”), потому что в глазах подданных он был законный государь той власти, которая была отнята у него чужими» (App., Syr., 45). Однако если верить монетному чекану, то первоначально на монетах существовала легенда ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΑΝΤΙΟΧΟΥ - «царя Антиоха». Эта надпись также встречается в двух надписях с Делоса и в надписи из Киликии, датируемой 172 г. до н.э. Изменение произошло лишь в 173/2 г. до н.э., когда легенда зафиксировала новую титулатуру царя: ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΑΝΤΙΟΧΟΥ ΘΕΟΥ ΕΠΙΦΑΝΟΥΣ – «царя Антиоха бога Эпифана». Это можно связать с постепенным увеличением роли будущего царя Антиоха IV при малолетнем сыне Селевка IV, тоже Антиохе. О нём молчат нарративные источники, но сохранились монеты того времени, на которых изображена голова мальчика и есть подпись ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΑΝΤΙΟΧΟΥ. Существует мнение, что в 170 г. до н.э. регент Антиох убил малолетнего племянника и занял его престол, став единовластным правителем государства Селевкидов - царём Антиохом IV⁵³.

Смирнов С.В. отмечает, что эпитет «Эпифан», который получил Антиох IV, являлся несколько необычным для правителя государства Селевкидов. До этого его не носил ни один из царей этой династии. 'Επιφανής происходит от греческого глагола έπιφαίνω – «я появляюсь, обнаруживаюсь». Для жителей Антиохии Антиох IV действительно был как бы «появившимся» царём, который вернулся из Рима и, устранив незаконного регента Антиоха-мальчика (впрочем, не совсем ясно, отчего именно он был незаконным; возможно, здесь столкнулись династийный и родовой принципы наследования), воцарился в своей державе. Таким образом, Антиох получил от сирийцев этот «божественный» титул просто за восстановление легитимности царской власти, тогда как его легендарные предки добывали себе такие имена ценой многочисленных побед и свершений. Возникает вопрос: откуда же в упомянутом выше титуле царя слово «Теос» - бог? Дело в том, что Антиох нуждался в этом дополнении, чтобы придать имени нужную божественность⁵⁴. В противном случае это было бы не более чем напоминание о прошлом царя Антиоха. Но объединение титулов «Теос Эпифан» позволяло говорить не просто о возвращении царя на родину, а о том, что он был ниспослан богами.

Однако это ещё не вся титулатура царя Антиоха. В 169/8 г. до н.э. происходит её очередное увеличение, и на монетах этого периода (до смерти царя в 164 г. до н.э.) мы читаем: ΒΑΣΙΛΕΩΣ ΑΝΤΙΟΧΟΥ ΘΕΟΥ ΝΙΚΗΦΟΡΟΥ ΕΠΙΦΑΝΟΥΣ – «царя Антиоха бога Никефора Эпифана». Появление нового титула можно считать следствие неудачного похода в Египет 170/169 гг., когда Антиох завоевал всю страну и стал фактически царём двух государств, короновавшись в Мемфисе⁵⁵. Не везде был принят данный титул: он присутствует лишь на нескольких монетных сериях Сирии и Вавилонии. До Антиоха IV этот титул также не носил ещё ни один из Селевкидов, в связи с чем возникает вопрос об отождествлении Антиоха с Зевсом Никефором, чей культ был популярен среди воинов. Следовательно, мы можем предположить, что принятие данного титула имело целью повышение популярности царя в армии. Косвенным подтверждением этому может служить упоминание во Второй книге Маккавеев такого неофициального эпитета царя: βασιλεύς καί στρατηγός Αντίοχος («царь и полководец Антиох» - II Mac., 9:19)⁵⁶.

Необходимо учитывать также и то, что до Антиоха IV на монетах никогда не печатался полный титул царя – только ΒΑΣΙΛΕΩΣ⁵⁷. Начиная с Антиоха IV, все последующие цари дополняют своё имя на монетах божественными эпитетами. Причины такого поступка Антиоха кроются в его стремлении повысить свой авторитет среди населения страны, в первую очередь сирийцев, а также в армии.

Итак, мы рассмотрели процесс формирования прозвища царя Антиоха IV Теоса Эпифана (следует отметить, что и указанный выше титул не является окончательным: на статуе на горе Немрут Даг выбит следующий титул царя: «великий царь Антиох, Божественный. Эпифан, Филороман, Филэллин». Впрочем, он, скорее всего, являлся не официальным, а местным, т.к. не сохранился ни в легендах на монетах, ни в документах той эпохи). Теперь приступим к рассмотрению действий царя, направленных на закрепление своего авторитета в народе.

Прежде всего, Антиох Эпифан реорганизовал династический пантеон богов посредством введения новых и реставрации старых культов. Так Антиох меняет главное божество этого пантеона: вместо привычного Аполлона появляется Зевс. Доказательством этому является не только упомянутое выше употребление титула «Никефор», соответствовавшего Зевсу-Никефору, но также помещение изображения Зевса на реверсе монет. Связано это может быть либо с успешным походом в Египет, либо с возвращением к старому культу Зевса-Никефора вслед за предками, т.к. именно его почитали первые Селевкиды: Селевк I никатор и Антиох I Сотер. О смене главного божества в пантеоне косвенно свидетельствуют следующие строки из книги Даниила: «…И о богах отцов своих он не помыслит…» (Dan., 11:37). Если принять за «старых богов» культ Аполлона, которого возвеличивали ближайшие родственники Антиоха Эпифана (отец Антиох III Великий и старший брат Селевк IV Филопатор), то тогда привнесённым будет культ Зевса. Ещё одним свидетельством изменений в пантеоне будет реформа в Иудее: два самых больших храма области – в Иерусалиме и в Гаризине были переименованы в храмы Зевса Олимпийского и Зевса Странноприимного соответственно (II Mac., 6:1-2). Также храмы Юпитера Капитолийского (аналог Зевса у римлян) были построены на его деньги в Афинах и в Антиохии (Liv., XLI, 20).

Тем не менее, старые культы забыты Антиохом не были. На монетах всё так же чеканился родовой знак Селевкидов – якорь, знак Аполлона; празднества в Дафне были посвящены Аполлону – центральному божеству города, но вместе с тем на нём присутствовали статуи божеств всех народов империи (Pol., XXXI, 3). Что же касается укрепления личного культа, то здесь мы можем вспомнить тот же парад и празднества в Дафне (Pol., XXXI, 3-4), устроенные Антиохом гладиаторские игры (Liv., XLI, 20), все эти странные выходки, как посещение агоры, общественных бань, попытки избрания на официальные должности. Наконец, Порфирий повествует, что в Иерусалимском Храме была поставлена статуя царя Антиоха (Porph. FgrHist., II, B 260. F. 51), а также упоминает селение Модин, в котором полководцами Антиоха была поставлена статуя Зевса (ibid. F. 53). Надо отметить, что в своей политике Антиох IV абсолютным новатором не был: ещё его отец возвёл в культ династию Селевкидов, а практика местного, т.е. городского обожествления существовала со времён первых представителей династии. Но именно Антиох IV первым сделал попытку обожествления личности конкретного царя, т.е. себя⁵⁸.

Более того, при Антиохе IV появляется примечательный феномен: муниципальная бронзовая чеканка в городах западной и отчасти центральной областей державы. А.С.Анохиным был исследован данный феномен и выявлены места, где производилась данная чеканка: Антиохия, Селевкия-в-Пиерии,Апамея, Тир и Сидон, Берит, Библ, Акка-Птолемаида, Нисибис и Аскалон. Это были не просто крупнейшие города – это важные торговые и экономические центры. Чекан в них начался со 169 г. до н.э., то есть во время Шестой Сирийской войны, и все эти города находятся в непосредственной близости к зоне боевых действий. По-видимому, Антиох IV требовал от городов дополнительных денежных средств на подготовку войны с Египтом и повысил в них налоги. Но взамен он предложил этим городам право на чеканку бронзовой монеты под надзором центральной власти. Таким образом, царю удалось прикрыть непопулярную меру (повышение налогов) откровенно популистским предприятием, которое повысило авторитет царя в глазах крупнейших городов державы Селевкидов. Вспоминая, что верхушкой их было греко-македонское население, мы видим, что в первую очередь эта реформа была направлена на получение именно их поддержки⁵⁹.

При этом мы сталкиваемся и с такой практикой, как ограбление храмов. Как же вписать это в религиозные реформы Антиоха IV? Разграбление иерусалимского храма, подробно описанное в обоих книгах Маккавейских и у Иосифа Флавия (I Macc., 1:20-25, 29-40; II Macc., 5:15-21; Jos. Ant. Jud., XII, v, 3-4), «брак» с богиней Нанеей для получения доступа к богатствам храма, посвящённого ей (II Mac., 1:13-16), попытка ограбления храма (предположительно святилища Артемиды) в Элимаиде (Pol., XXXI, 11) – всё это имело целью пополнение казны за счёт храмовых богатств в годы тяжёлого экономического кризиса, последовавшего за подписанием Апамейского мира. Царю не хватало денег даже для выплаты жалованья солдатам (как во время похода в Элимаиду - Jos. Ant. Jud., XII, vii, 2). Как считал М.И.Ростовцев, попытки Антиоха IV, равно как и его отца Антиоха III (попытка ограбления храма Бела в Эламе стоила ему жизни⁶⁰) и брата (попытка Илиодора, советника Селевка IV, ограбить Иерусалимский храм – II Macc., 3:5-29) имели перед собой цель настоять на своём кровном праве собственности над храмовым имуществом, правом, принадлежащим им как «помазанникам божьим», представляющим бога на земле. И возникла такая практика только после поражения в войне с Римской республикой, когда в трудные времена Селевкиды сочли, что они вправе мобилизовать для государства богатейшие ресурсы восточных храмов⁶¹. В целом данная позиция заслуживает внимания, но требует дополнительного подкрепления сведениями из различных источников.