Диссертация (971914), страница 52
Текст из файла (страница 52)
Более того, испорченность,«искривлённость» человеческой природы видится Канту препятствиемдостаточно серьёзным, чтобы упование на помощь некой Природы было длячеловека оправданной поддержкой. Это предприятие, в котором разумныйсубъект, стремящийся к моральной автономии, опирается на надежду –283одновременно с принятием полной моральной ответственности за результат,необходимым для совершеннолетия. Прежняя оценка Тейлором кантовскойконцепции морального субъекта помещала её в ряд прямых предшественницэкзистенциализма. От экзистенциализма кьеркегоровского толка философияКантаотличаетсятем,чтокнадежденаучастиеПрироды(кнатурализированной идее благодати) подводит последовательная работаразума, а не волюнтаристский «прыжок». И надежда эта связана не с верой, нолишь с возможностью веры.Философия истории Канта рассматривает человека как родовоесущество, в принципе способное к полному развитию своих задатков занеопределённо долгое историческое время.
Является ли «царство целей»,аттрактор этого процесса, его целевая причина, конечное состояние,имманентным? Тейлор не ставит этот принципиальный вопрос, однако можнопредположить, что его ответ был бы положительным, как и ответ Макинтайра.«Царство целей», в котором моральный закон стал бы мотивом всякогопоступка, предполагает эти поступки, т.е. события в эмпирическом мире.Движение к «царству целей», моральный прогресс человеческого рода, не естьдвижение к трансцендентному, к коллективному спасению, но лишь кфинальной упорядоченности имманентного, к концу истории человеческихконфликтов, к концу политического. Для индивида, однако, это движение немотив (оно ему не сомасштабно, он не увидит его завершения – см. Положениетретье Идеи всеобщей истории) и не конец, поскольку не разрешает надежд,связанных с идеями практического разума (Бога, бессмертия души), хотя имаксимизирует основания для них, создавая условия для полностьюморальной жизни.
Идеи остаются трансцендентальными, указывающими навозможность трансцендентного, на открытость человеческой природы.Поэтому в важном вопросе об имманентизме философии Канта более точнойпредставляется позиция Арендт (уже описанная): кантовский субъект284устремлён за собственные пределы и за пределы мира, его приводит вдвижение неполнота, недостаточность бытия, а его открытость иному создаётвозможность свободы и требует отношения к себе как к цели.Может показаться, что кантовская философия истории жестока вотношении индивида, оставляя надежду на лучшее будущее лишь роду,причём надежду слабую, подверженную «телеологическому риску».
В светеэтого Кант может предстать вдохновителем грядущих коллективистскихпроектов, устремлённых к светлому будущему для потомков и жертвующихсовременниками, вдохновителем корпоративного государства (в смыслеОукшотта 292 ). Однако глубже лежит кантовский индивидуализм, которыйзаключается в том, что человек как существо родовое имманентен,общественная жизнь протекает в природе, тогда как индивид в той мере, вкакой является свободным и открытым, над природой возвышается.
Говоряязыком Тейлора, сопричастность человека к состоянию полноты необусловлена обществом. Оно может мешать этой связи или укреплять её, но еёсубъектом является отдельный человек.Подводя итог эволюции восприятия Чарльзом Тейлором философииКанта, можно утверждать, что оценка, данная кантианству в работе 1989 года,была более взвешенной и разносторонней. Автор «Истоков я» в целомразделял кантовскую гуманистическую веру в человека, радость движения кпросвещению разума. Этого энтузиазма на страницах «Секулярного века» уженет. Просвещение здесь связывается Тейлором с утратой, с утверждениемредукционистского «эксклюзивного гуманизма», с антропоцентричностьюсовременного взгляда, всё ещё самонадеянного, но уже выдающего отчаяниеБританский политический философ Майкл Оукшотт в работе On Human Conduct (1975)противопоставляет идеи государства как гражданской ассоциации, не имеющей коллективной цели, и каккорпорации, навязывающей индивидам некий общий проект.292285утраты своих опорных смыслов.
Философия Канта предстаёт в «Секулярномвеке» одной из самых, если не самой изощрённой версией имманентизма.Такая интерпретация упрощает взгляды кёнигсбергского философа, чейтрансцендентализм можно рассматривать как попытку преодолеть дихотомиюимманентизма-трансцендентизма.286ЗАКЛЮЧЕНИЕВозможно, наилучшим фоном для понимания феномена англоязычнойполитической философии последней трети ХХ века и шедших в ней споров оКанте являются дискуссии о кризисе модерна с его представлениями оединстве стандартов рациональности и следующих из них форм политическойжизни. Ощущением кризиса проникнута «теория справедливости какчестности»ДжонаРолза,последняябольшаяпопыткапостроитьумозрительную «реалистическую утопию», в осуществимости которойсомневается даже автор 293 .
Кризис нашёл отражение и в интеллектуальнойбиографии Ролза – его отказ от веры, исключение трансцендентного имелпричиной Хиросиму и Аушвиц, события, часто выступающие символомкризиса модерна. Этот кризис стал одной из причин отхода от универсализмаинормативности,попытокотделенияморальныхрассужденийотполитических доктрин. Его результатом стало укоренение требованийтолерантностииплюрализмавконцепцияхкоммунитаризмаимультикультурализма, поиск постсекулярных оснований политической жизни.Вместе с тем даже с учётом симптомов кризиса англоязычнаяполитическая философия в этот период остаётся одним из оплотов проектамодерна. С одной стороны, сама политическая жизнь формирует запрос напоиск универсальных оснований и общих решений, с другой, традицияполитической мысли, особенно «осевое время» раннего модерна, содержитмногообразные попытки ответить на этот запрос, соблазняющие современныхфилософов293надеждаминаприближениекпросвещенческомуидеалуRawls J.
[и др.]. Justice as Fairness: A Restatement / J. Rawls, E. Kelly – Cambridge, MA : HarvardUniversity Press, 2001. – С. 13.287рациональногоиразумногоустройстважизни–надеждами,привлекательными даже для скептиков вроде Макинтайра и Рорти. Одной иззадач данной работы было показать, что кантовская политическая философияодновременно сохраняет место для просвещенческой надежды и учитываетсилу скептицизма, что делает её перспективным основанием для разработкиусловного проекта «неомодерна».Такую оценку разделяют немногие, большинство и в либеральномлагере, и за его пределами исходит из того, что Кант был слишком увлечёноткрывшимся ему моральным законом разума, и что его теория общественнойи политической жизни построена на прямолинейном рационализме ибезжизненной моральной метафизике.
Современная англоязычная философия– постаналитическая, прагматистская, юмистская, эмотивистская – в основномисходит из того, что можно назвать «стандартной концепцией» кантовскойфилософии. Эта «стандартная концепция» приписывает Канту расколотуюпротиворечием теорию познания (проблема познаваемости «вещей самих посебе») и ригористскую, оторванную от реальности практическую философию,основаннуюнаабсолютизированномпонятиидолга.Следыэтогопредставления мы встречаем повсюду, даже в теориях тех, кто, как Ролз,считает себя кантианцем в каких-то важных вопросах, и тех, кто, как Нозик,пытается приспособить подобие кантианских аргументов для решениясобственных проблем.Примечательно то, что многие черты этой «стандартной концепции»поставлены под вопрос в англоязычных кантоведческих работах тех же лет,чтоирассматриваемыеполитико-философские.А.
Вудвыражаетобоснованные сомнения в адрес деонтологического прочтения Канта и дажеставит под вопрос само понятие деонтологии. Р. Лауден фактически зановооткрывает«эмпирическую»антропологиюКанта каксистематическоеисследование реальной, а не умозрительной, человеческой природы –288исследование,имеющее,как,надеюсь,удалосьпоказать,самыенепосредственные и весьма глубокие политико-философские импликации.Однакоэтиисторико-философскиеработыфактическиоказалисьневостребованными и, по-видимому, мало известными в современнойанглоязычной политической философии.
Более того, из её лидеров толькоДжон Ролз заметным образом демонстрирует широкое знание кантовскихтекстов – при том, что кантовские идеи критикуют либо привлекают всекрупные авторы.Важным результатом работы стало также прояснение значения явных инеявных допущений о «человеческой природе», лежащих в основе политикофилософских теорий, реконструкция некоторых центральных особенностейлиберальной и кантианской «антропологических моделей», обнаружение ихсходств и несоразмерностей. Так, понятие человеческой автономии имеетфундаментальное значение и для кантовской, и для современной англоамериканскойлиберальнойантропологическоймоделидажевеёкоммунитаристски-мультикультуралистском изводе, что позволяет говоритьоб их родстве и общих просвещенческих корнях.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
