Основы истории и философии науки (856261), страница 43
Текст из файла (страница 43)
«Теоретизм», - соглашаясь с фактуализмом в вопросе о природе факта (факты, - чувственные образы и фиксирующие их эмпирические предложения – В.С.), тем не менее, основывается на представлениях об органичной связи теории и фактов. Эти взгляды, в частности, разделял Н.Бор, считая, «…что ни один опытный факт не может быть сформулирован помимо некоторой системы понятий» 224. Положения о теоретической обусловленности данных чувственного восприятия и эмпирических преставлений поддерживается исследованиями и авторитетом таких признанных лидеров естествознания ХХ века как Луи де Бройль и А. Эйнштейн. Де Бройль считал, например, что «…результат эксперимента никогда не имеет характера простого факта, который нужно только констатировать. В изложении этого результата всегда имеется некоторая доля истолкования, следовательно, к факту всегда примешаны теоретические представления» 225.
Вывод о существенной зависимости факта от теории отстаивается и современными исследователями в области истории и эпистемологии науки. Так, согласно взглядам Т.Куна, выдвинувшего идею «научных революций», парадигма обусловливает наряду со стандартами и методами научного исследования еще и особенности репрезентации выявленных на ее основе фактов. В противоположность фактуализму, отстаивающему положение о независимости чувственных образов живого созерцания от системы средств языка и мышления, Т.Кун стремится обосновать выводы, во-первых, о концептуальной «нагруженности» образов чувственного восприятия и, во-вторых, о том, что чувственное восприятие объекта приверженцами отдельных парадигм далеко не однозначно и в одних и тех же условиях сопровождается установлением совершенно различных фактов.226
«Теоретизм» в его экстремистской форме пытается обосновать положение об абсолютной зависимости факта от теории, о теории как структуре, способной порождать свои собственные, свойственные только ей специфические факты. Отсюда выводы о том, масштабы различий между теориями совпадают с границами, отделяющими массивы специфических фактов, «несоизмеримости» развивающихся конкурирующих теорий в силу отсутствия общих фактов и общего языка наблюдения («антикумулятивизм»), а также о том, что факты не могут опровергать теорию, а переход к новой теории имеет характер революции. Она понимается как исключающая возможность накопления знаний, их преемственного развития, и сводится к по существу к замене ранее сложившегося научно-исследовательского арсенала.
«Третья позиция» в вопросе о соотношении факта и теории представлена К.Поппером. В отличие от «фактуализма» и «теоретизма» она, если следовать терминологии К.Поппера, может быть названа «реализмом». Согласно К.Попперу, ошибочным является мнение о существовании неких «чистых фактов», полученных без предварительных теоретических предпосылок. Попытки игнорировать данные, свидетельствующие о концептуальной предпосланности фактов: и наблюдение и измерение, и эксперимент, - формы теоретически планируемой научной деятельности. И, хотя факты и теория неразрывно взаимосвязаны, между ними необходимо имеют место «реалистические различия» (К. Поппер). По мнению К. Поппера, решение вопроса истинности теоретического знания находится в прямой зависимости от реальных фактов. В отличие от теорий, созданных познавательной активностью человека, «реальные факты» принадлежат к числу таких, которые в явном виде не обнаруживают связи с человеческой деятельностью, а являются своего рода фрагментами самой действительности. Теории в их сопоставлении с «реальными фактами» должны либо адаптироваться к ним, либо в случаях невозможности согласования, - отбрасываться227. Взгляды К. Поппера намечают пути преодоления альтернативы фактуализма и теоретизма на основе предложенной им «третьей позиции». Последнее, однако, не выдержит критики из-за неясности понятия «реального факта», отсутствия рациональных критериев выбора одной из сторон в составе противоречия «факт-теория» и др.
Вместе с этим есть все основания утверждать, что правильное понимание проблемы должно сводиться к признанию и автономности факта и одновременно его зависимости от теории. Крайности «фактуализма» и «теоретизма», противоречивость и неопределенность позиции «реализма» свидетельствуют, во-первых, о малой изученности проблемы научного факта и, во-вторых, о необходимости систематического накопления знаний о сущности и границах взаимообусловленности факта и теории.
Едва ли не решающую роль в формировании альтернативных позиций о природе факта, его отношении к теории играет видимость простоты и непротиворечивости факта. Между тем факт, взятый сам по себе, имеет сложную внутреннюю структуру. Она включает следующие элементы:
1.Словесно-терминологическое выражение, фиксирующее чувственные образы живого созерцании. Языковая репрезентация эмпирического факта, - необходимое условие его существования и включения в контекст научного знания. Словесно-терминологическое обозначение эмпирического факта может иметь вид: «Потребности в продовольствии России в настоящее время более чем на 40% обеспечиваются за счет импорта сельскохозяйственной продукции», или, - «Популяция Homo sapiens включает европеоидную расу». Такого рода предложения, содержащие информацию о данных наблюдения, измерения или эксперимента и составляют языковой, строго говоря, логико-грамматический компонент научного факта.
2. Чувственно-наглядные образы живого созерцания, образующие перцептивную составляющую научного факта. Реально существующие предметы могут быть восприняты лишь в формах чувственности (ощущение, восприятие, представление), а потому установление научного факта немыслимо, если оно не опирается на образы наглядно-чувственного отражения действительности. Поэтому чувственно-наглядные образы живого созерцания являются необходимым элементом структуры научного факта.
3. Технико-технологическая компонента, то есть технические средства наблюдения, измерения и эксперимента (приборы, инструменты, материалы), а также умения и навыки их использования. С помощью технических средств наблюдения, измерения и эксперимента обнаружено множество фактов, наглядно-чувственное содержание, которых находится за пределами досягаемости системы средств непосредственно живого созерцания. Однако это не означает, что использование экспериментальных установок, технических средств наблюдения и измерения снижает роль чувственного образа в формировании научного факта до величины, которой можно пренебречь. Ведь используемые в науке технико-технологические средства ориентированы целями усиления и расширения познавательных возможностей естественных форм чувственного восприятия. Грубо говоря, технические средства являются своего рода «продолжением», «усовершенствованием» свойств восприятия органов чувств на основе использования достижений научно-технического прогресса.
Все три элемента структуры факта находятся в отношениях взаимообусловленности. Без их изучения невозможно составить сколько-нибудь адекватное представление о факте. С учетом сложности структуры факта, наличием в его составе продуктов не только отражения, но и активного конструирования объекта, вполне обоснованным можно считать положение о социокультурной относительности факта. Свойственные той или иной исторической эпохе жизненно-практические интересы, способы познания и социального действия, философско-мировоззренческие установки, технико-технологические достижения, особенности чувственно-эмоционального восприятия действительности и др., выполняют роль необходимых условий фактологической осмысленности реальности. Понятно, например, что обнаружение Е. Дюбуа в 1892 на острове Ява фрагментов черепа и лицевого скелета ископаемого примата, их идентификация и определение в качестве палеоантропологических останков питекантропа, одного из звеньев эволюции в антропогенезе, - отнюдь не случайный, а вполне закономерный результат предварительно выработанных научным сообществом «оптики» наблюдения, техники измерения и опыта дескрипции. Стратегия избирательной направленности чувственного восприятия, развития техники наблюдения и системы средств словесно-терминологической фиксации палеоантропологических данных была, как известно, задана прогрессом эволюционных исследований в биологии. Речь идет, прежде всего, об исследованиях Ж. Б. Ламарка228 и Ч. Дарвина.229 Концентрация усилий на поисках палеоантропологических свидетельств естественно – исторического происхождения человека были едва ли не целиком и полностью обусловлена публикацией в 1871 г. работы Ч. Дарвина «Происхождение человека и половой отбор». Таким образом, установление палеоантропологического факта Е. Дюбуа в виде идентификации фоссилизированных фрагментов челюстно-лицевого скелета питекантропа оказывается в значительной мере результатом эмпирической экспликации обобщений эволюционной теории.
Факты науки не «открываются» как некие существующие вполне самостоятельные, абсолютно независимые от жизненных интересов и познавательной активности людей ранее неизвестные фрагменты природы. Факты формируются творческой деятельностью человека, опирающейся на опыт научно-исследовательской и социокультурной традиции в целом.
Третий уровень эмпирического знания представлен многообразием видов эмпирических законов (структурных, функциональных, причинных, динамических, статистических и др.). Законы, устанавливаемые наукой, принадлежат к числу всеобщих, универсальных связей и отношений действительности. Действие эмпирических законов приурочено к предельно широким классам явлений: «Все физические тела при нагревании расширяются»; «все живые организмы обладают свойствами питания, роста и размножения»; «все люди являются социальными существами». Как и научные факты, эмпирические законы формулируются на основе индуктивного метода, с применением его различных процедур, - индукции через перечисление, подтверждающей индукции, элиминативной индукции и т.д. В силу принципиальной незавершенности любой индукции, эмпирические законы имеют характер гипотез, более или менее правдоподобных предположений. Поэтому и эмпирическое знания является вероятностным, основанным, прежде всего, на допущении правомерности экстраполяции данных наблюдения части какого-либо класса явлений на класс в целом.
Четвертый уровень эмпирического знания образуют феноменологические теории. Каждая из феноменологических теорий представляет собой логически корректную, методологически выверенную, целостную систему эмпирических законов и фактов, построенную в строгом соответствии с общепринятыми требованиями «научности рассуждения».
Феноменологические теории представляют собой наиболее развитую форму логико-структурной организации эмпирического знания, но вместе с тем принадлежат к сфере проблематического, вероятностного, гипотетического знания. Так же как и научные факты, и эмпирические законы, - феноменологические теории формируются на основе индукции и свойственных ей познавательных процедур. Поскольку, как уже говорилось, индукция в принципе не может быть полной, все заключения от частного к общему не могут быть непосредственными в том смысле, что всегда опосредованы «лакунами» неизвестного, находящегося за пределами досягаемости опытно-экспериментальных практик массива явлений действительности.
Все выше перечисленные уровни организации эмпирического знания, представляет собой вполне определенное эпистемологического единство и различается между собой всего лишь количественно. Главным критерием для выделения четырех уровней в составе эмпирического знания является степень обобщения данных чувственного восприятия, результатов опытно-экспериментальных исследований.
Различия совершенно иного масштаба и характера отделяют эмпирический уровень научного познания от теоретического. Эти различия имеют качественный характер и затрагивают не только эпистемологические, но и бытийно-онтологические аспекты научного познания.
Вопрос о соотношении эмпирического и теоретического уровней научного познания формулируется и решается исходя из признания двух противоречащих друг другу положений. Речь идет о признании, во-первых, качественной специфичности теоретического и эмпирического уровней, и, во-вторых, факта их органической взаимосвязи. Качественная специфика теоретического и эмпирического уровней научного познания определяется принципиальными различиями их онтологий. Объекты теоретического уровня, - это совокупности идеальных объектов, непосредственно ненаблюдаемых, представляющих собой мир мысленных, силой абстракции построенных, в действительности несуществующих конструкций. Объекты исследования эмпирического уровня, напротив, принадлежат к числу чувственно воспринимаемых, наблюдаемых, реально существующих, доступных фиксации средствами эмпирических («протокольных») предложений. Сопоставление эмпирического опыта и теории в высшей степени сложный, многократно опосредствованный процесс. Соотношение и идентификация идеальных объектов теории и чувственно-наглядных эмпирических объектов, установление тождества отражающих их терминологических средств осуществляется на основе «интерпретационных предложений», имеющих сугубо инструментальный характер. Цель их использования, - отнюдь не решение вопросов истинности или ложности, а по возможности строгое определение значений терминов теоретического и эмпирического уровней и на этой основе установления условий и границ тождества между ними.
4.7. Основания научной теории
Как мы сейчас знаем, любая теория может иметь бесконечное множество эмпирических интерпретаций. Это справедливо как для естественнонаучных и математических, так и для социогуманитарных теорий. Вытекающий отсюда вывод о несводимости теории к эмпирическому базису, а значит, и о принципиальной невозможности ее однозначного опытно-экспериментального подтверждения или опровержения обусловил необходимость постановки и обсуждения вопросов истинности в контексте анализа более общих проблем, - проблем теоретических предпосылок, философско-мировоззренческих, и социокультурных оснований научного познания.
Исследования в данном направлении увенчались выдвижением широкого спектра концепций, гипотез и идей, претендующих на исчерпывающее объяснение природы научного познания и закономерностей его исторической динамики. Несмотря на существенные расхождения мнений по вопросам природы науки и статуса научных истин, общим для подавляющего большинства современных направлений философии науки является решительный переход от ранее господствовавшей континуалистской, так называемой кумулятивистской к дискретной, антикумулятивистской версии научного прогресса. Со второй половины ХХ века выдвигаются веские аргументы в пользу вывода о «несоизмеримости теорий», о решающей роли в их развитии «научных революций», сопровождающихся становлением совершенно новых по сравнению с предшествующей традицией методов и познавательных процедур уяснения истины. При этом утверждается, что смена методолого-мировоззренческих установок, в ходе концептуальной революции есть результат отнюдь не собственно научного прогресса, а свободного выбора научного сообщества, исходя из доминирующих в нем социальных и психологических приоритетов узкогрупповых профессиональных интересов и др., то есть на основе соображений вненаучного характера.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
