Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 52)

в трамвае, рискует простоять всю остальную дорогу. Мужчина, путём служебного подлога, ограждающий женщину от лесных работ, рискует просидеть на Соловках всю остальную жизнь» ¹.

Однако, по мнению консерватора, оградить женщину «от звериной стороны советского быта» мужчина был не в силах. По большинству железных дорог ходят не пассажирские вагоны, а так называемые теплушки, взобраться на которые женщина без посторонней помощи не может, сообщал Солоневич².

«Нужны огромные мускульные усилия, чтобы влезть в трамвай, и приблизительно

такие же, чтобы вырваться из него… Приходиться спрыгивать на ходу, что опять- таки не одинаково легко для обоих полов», – писал он³. Мыслитель считал, что мужчины как-то приноровились «и к грязи, и ко вшам, и к прыжкам в трамвай и из трамвая, и к звериной хватке за кусок мяса и кусок хлеба», но русскую женщину практики советской власти поставили в отчаянное положение⁴. «Я только отмечу тот факт, что необходимость одеваться в лохмотья для женщины гораздо более чувствительна, чем для мужчины. Тамаре Владимировне приходилось одеваться и в лохмотья», – отмечал мыслитель⁵.

Солоневич также полагал, что служебная карьера при всём советском равноправии даёт мужчинам большие возможности. Так же как и Ильин, мыслитель отмечал страх женщин за свою честь, который добавляется к голоду, усталости, непосильному напряжению: «Романтические устремления комиссара всегда поддерживаются тяжёлой артиллерией постоянных сокращений, увольнений, чисток и арестов» ⁶. Мыслитель выделял в отдельную, наиболее уязвимую для большевистской политики группу – группу интеллигентных женщин, жизнь которых стала невыносимой. Он объяснял это тем, что в новой советской реальности, в условиях «звериной борьбы, кулачного права, быта, который временами опускается до исторического уровня», «быта

¹ Там же.

² Там же. С. 39.

³ Там же.

⁴ Там же. С. 40.

⁵ Там же.

⁶ Там же. С. 39.

неандертальской пещеры СССР» физическая сила играет огромную роль¹: «К физической силе и к огромному кулаку плебс всегда относится с почтением» ². Здесь мы выходим на важные, с гендерной точки зрения, рассуждения автора. Помимо того, что Солоневич вскрывает рассогласование между декларируемыми

принципами равноправия полов и их реализацией, он отмечает, что одна доминирующая модель дореволюционной маскулинности, суть которой заключалась в рыцарском отношении к женщинам, сменилась новой – плебейской, основанной на грубой физической силе, характерной для рабочего класса индустриальной эпохи, и применяемой в том числе и к женщинам. Описанные Солоневичем случаи, в частности, когда он спасал жену от домогательств комиссаров – представителей указанной плебейской модели маскулинности, свидетельствуют о том, что выстраиваемая советской властью в ходе реализации «женского вопроса» модель гендерных отношений оставалась асимметричной.

По мнению Солоневича, проект женской эмансипации советской власти был обречён на неудачу по причине природной «контрреволюционности» самих женщин: «Над всеми этими и мучительными, и смешными, и позорными, и трагическими мелочами подсоветского быта властно господствует самый основной, самый глубинный инстинкт, инстинкт женщины-матери» ³. С его точки зрения, суть этого инстинкта, который «стал поперёк дороги большевизму», заключается в том, что в противовес разрушительной силе коммунистической политики он носит созидательный характер: «Женщина, женщина-мать – она всегда созидательница. Своей семьи, своего очага и отсюда – своей нации. Большевизм разрушает и семью, и очаг, и нацию. Здесь примирения нет, и здесь примирения быть не может» ⁴.

И.Л. Солоневич показывал, с какими усилиями жена пыталась вырваться из

СССР: готовила планы побега, ходила ежедневно по 20 км, решилась на

¹ Там же.

² Там же. С. 40.

³ Там же. С. 41.

⁴ Там же.

фиктивный брак с иностранцем и пр. «О себе она никогда не думала, или по крайней мере, не говорила. А заплатить жизнью пришлось именно ей», – так он заканчивает свой очерк «Женщина и большевизм».

Таким образом, важность гендерной составляющей произведений российских консерваторов-эмигрантов как маркера между различными моделями социально- политического устройства определяется тем, что они – немногие мыслители – отразили в своих работах слом старой дореволюционной гендерной системы и замену её новой большевистской моделью отношений между полами; показали разрыв между декларациями равноправия полов и реальностью реализации данного проекта; подчеркнули инструментальность использования женских масс в достижении целей большевистской политики. Мыслители продемонстрировали, как асимметрично советская политика равенства полов повлияла на их статус, усилив эксплуатацию женского населения, создав практики «двойной занятости» на производстве и в домашнем хозяйстве. Анализ в трудах И.А. Ильина и И.Л. Солоневича семейного законодательства и его воплощения в жизнь позволил выявить его негативные последствия, прежде всего, для женского пола: свободные браки приводили к тому, что женщинам в одиночку приходилось содержать детей, а лежавшая в основе семейного законодательства «теория стакана воды» создавала угрозы для сексуального насилия женщин. Опираясь на принципы биологического эссенциализма, мыслители полагали, что советская власть исказила истинную природу женщин и противоречит созидательному характеру деятельности женщины-матери.

И.Л. Солоневич в своих трудах засвидетельствовал тот факт, что реализация принципа равенства полов на практике привела к смене одной модели маскулинности другой: приход к власти плебса с его культом физической силы предопределил новый гендерный порядок в советской России и СССР. В целом консерваторы-эмигранты разоблачили миф об успешной женской эмансипации в

советский период, их выводы во многом созвучны современным исследованиям гендерной политики в СССР¹.

¹ Российский гендерный порядок… С. 96–138; Айвазова С.Г. Русские женщины в лабиринте равноправия. С. 66–99.

ЗАКЛЮЧЕНИЕ

Политическая философия российского консерватизма XIX– первой половины XX в. артикулировала актуальные для отечественной политии вопросы селекции принципов и направлений, соотношения традиций и инноваций в построении национального государства. Зародившись в начале XIX в. как реакция на модернизационные процессы, отечественная консервативная мысль прошла длительный путь развития, когерентный направленности государственной политики страны, представлявшей собой последовательную смену реформ и контрреформ. Сочетание апологетики, критики и утопии, а также историософичность являются чертами российского консерватизма. Наличие критических установок по отношению к государственной власти объединяло консерватизм с либеральной и социал-демократической политической мыслью; апологетические черты консервативной политической философии отличали её от указанных выше направлений общественно-политических доктрин.

Российские консерваторы в качестве основного предмета анализа рассматривали прошлое, настоящее и будущее российской цивилизации, полагая политические процессы составной частью общесоциальных изменений и выходя тем самым за рамки узкоинституциональной трактовки государственности. Язык, религия, различные формы духовной и материальной культуры концептуально осмыслялись консерваторами как факторы, непосредственно фундировавшие функционирование политической системы России. В политической философии российского консерватизма постулировалась непосредственная связь морали и политики.

Представители отечественного консерватизма рефлексировали рецепцию европейских ценностей российской политической культурой, демонстрировали их чужеродность фундаментальным основам российской цивилизационной модели развития. Обратившись к истокам национальной истории и культуры,

политическая философия отечественного консерватизма XIX – первой половины XX в. создала своего рода канон самобытного социально-гуманитарного знания. Критика европейских способов верификации знания, основанных на рационализме, ориентировала российских любомудров на выработку собственной национальной методологии, обеспечивавшей получение цельного научного знания, базирующегося и на принципе разума, и на принципе веры.

Невозможность выразить сущность российской цивилизации сформировавшимися на чужой почве понятиями, позволила консерваторам подвергнуть сомнению универсальность европейского знания, утверждавшего однолинейность исторического развития всех народов и культур. В политической философии российского консерватизма предлагалось новое прочтение выработанных западной социально-политической мыслью терминов, обозначавших социальную динамику, – «прогресс» и «развитие». Опираясь на органический подход, отечественные мыслители интерпретировали «развитие» как «прозябание», что подразумевало медленный естественный процесс без скачкообразных изменений. С точки зрения консерваторов, под «прогрессивным» необходимо понимать движение вперёд только на основе ценностей собственной национальной культуры. Можно утверждать, что представители российской консервативной мысли сформулировали базовые принципы невестернизированной национально-ориентированной модели развития страны, в которой акцент был сделан на материально-технических инструментах индустриального общества, а сопровождавшие её социокультурные и политические новации предлагалось «подморозить».

Внимание к духовным (культурно-религиозным) основам знания способствовало расширению консерваторами понятия «политическая литература», включению в него художественных и публицистических произведений. В силу данного обстоятельства политический язык отечественных мыслителей включал не только аналитические категории, но и аллитерации, мифологические и художественные метафоры.

Методологическими основаниями политической философии отечественного консерватизма явились органический и теологический подходы. Векторы развития отечественной политии рассматривались консерваторами в проблемном поле «Россия и Европа». Главными научными методами, используемыми мыслителями, стали компаративистский и исторический. Сопоставление генезиса, исторических этапов развития, форм политической организации, выявление специфики национальной культуры, прежде всего конфессиональных ценностей, привели к конципированию С.С. Уваровым отражавшей ключевые принципы цивилизационного бытия России триаде «Православие. Самодержавие. Народность». Порядок элементов «формулы официальной народности» (А.Н. Пыпин) в концепциях консерваторов приобретал различные конфигурации, но состав элементов под сомнение не ставился. Имманентность данных принципов российской цивилизации в политической философии консерватизма рассматривалась как гарант сохранения социальной стабильности и гражданского мира в России в противовес происходившим в Европе революционным катаклизмам.

При анализе проявившихся в начале на западной, а затем и на российской почве политических конфликтов российские консерваторы концептуально свели их к схеме «власть и народ», редуцируя всё многообразие и сложность социальных противоречий: народ представлялся как единое нерасчленённое целое, с одной стороны, и политическая элита, – с другой. В качестве интеллектуального ответа на вопрос, как можно примирить противоположность социальных интересов групп, российские консерваторы разработали монархические концепции власти. Опираясь на богословский фундамент («всяка душа властям да повинуется, власти бо от Бога учинены суть»), мыслители трактовали самодержавие как национальную (русскую) форму политической организации общества, которая не подлежит трансформации по европейскому типу. Исторически сложившаяся самодержавная форма политического правления в понимании консерваторов эффективно выполняла оборонческие функции, поддерживала правопорядок внутри государства, соответствуя при этом

аполитичной культуре русского народа. Важным социальным назначением самодержавия, сосредоточившего в себе все виды власти, в политической философии консерватизма выступало освобождение народных масс от необходимости заниматься политикой, предоставление им возможности сосредоточиться на исповедании православия.

Неограниченная институциональными противовесами самодержавная власть в политической философии консерваторов обосновывалась прежде всего аргументом теологического характера: монарх имел особую связь с Богом, что придавало его власти характер служения, а не привилегии. Принадлежность царя и народа православной конфессии была основой для взаимного понимания и доверия – через православие проявлялась связь государства и народа, а монархия выражала дух нации. В российском консерватизме самодержавие определялось как идеократия, т. е. в отличие от абсолютизма и деспотизма царь был ограничен

«содержанием своего собственного идеала» (Л.А. Тихомиров). Важной чертой монархического правления выступала надпартийность царя, способного справедливо управлять по принципу «не взирая на лица», награждая подданных в соответствии с их заслугами. В созданных российскими консерваторами политических портретах императоров соединялись силовые/маскулинные характеристики с миролюбием, что было обусловлено необходимостью ограничения самодержавной власти государя.

Характеристики

Список файлов диссертации