Tretiyi_Glaz_Almaz (522848), страница 29

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 29)

– Да эта дура! – в сердцах воскликнула женщина. – Приперлась! А раньше еще одна приходила! С той же идеей! Мама, едва про деньги услышала, разнервничалась. Я сейчас разозлилась, вот и швырнула бутылку! Не подумала, что внизу кто‑то может идти. Покупаю маме колу в стекле, она дороже, но качественней.

– Простите, пожалуйста, – сказала я, – нельзя ли подняться к вам и умыться?

– Господи! Конечно! – воскрикнула тетка. – Меня зовут Карина, а вас?

– Даша.

В маленькой квартирке Карины стоял сильный запах лекарств.

– Мамуля, – закричала хозяйка с порога, – я привела гостью!

– Очень приятно, – донеслось из комнаты, – там в шкафчике есть зефир!

– Она жива, – крикнула Карина, – только колой испачкалась.

– Идите сюда, – приказала мать.

Мы с Кариной вошли в тесную спальню, на кровати в горе подушек полулежала седая дама в дорогой кружевной сорочке. На тумбочке громоздились журналы и детективы, тут же лежало несколько пультов, на стене висела современная плазменная панель. Похоже, Карина старалась изо всех сил, чтобы матери было комфортно.

– Лариса Петровна, – с улыбкой представилась дама.

– Даша, – ответила я.

– Извините, не могу встать, и, пожалуйста, простите Карину, у нее нервы сдали. Жизнь Кары не назовешь счастливой, с такой обузой, как паралитик, своей семьи не завести, – грустно сказала Лариса Петровна, – вот умру я, может, тогда девочке повезет.

– Прекрати, мама, – устало сказала Карина, – Даша пойдет умоется.

– А потом мы попьем чаю, – оживилась Лариса Петровна, – в большой комнате! Карочка! У нас гости!

– Да, мама, – покорно согласилась дочь.

– Вот радость! Поболтаем!

Карина посмотрела на меня.

– У Даши, наверное, дела?

– Нет, – ответила я, – у меня сегодня выходной.

– Ах, ах, – забила в ладоши Лариса Петровна. – Дай мне кофту… розовую… нет, бежевую… впрочем, лучше зеленую… и губную помаду! Поскорее!

– Сначала я дам Даше чистое полотенце, а уж потом переодену тебя, – пообещала дочь.

– Ну ладно, – обиженно протянула Лариса Петровна, – я потерплю. Отлично понимаю, какой обузой являюсь.

– Вам, наверное, очень тяжело с больной, – сочувственно сказала я, когда мы вышли в коридор.

Кара подавила вздох.

– У мамы последнее время плохое настроение, она без конца твердит, что связала мне руки. И как ее убедить, что это не так?

Я промолчала. Если в доме есть больной человек, то атмосфера в семье целиком и полностью зависит от его характера. Один предпочтет не обращать внимания на свой недуг, попытается приспособиться и даже найдет положительные моменты в своем состоянии. Вот, например, Анюта, жена Кости Ребкова. Она попала в автокатастрофу и лишилась ступней. Сначала приуныла, потом посмотрела вокруг и, когда я пришла ее навещать, сказала:

– Слушай, мне дико повезло, я буду носить протезы, а некоторые‑то не имеют такой возможности.

Аня научилась ходить, овладела компьютером и теперь зарабатывает большие деньги, оформляя сайты. Фразу «Мне дико повезло» она повторяет очень часто, добавляя:

– Не случись аварии, работала бы я по‑прежнему в магазине. Мне и в голову не могло прийти, что можно пойти учиться и сменить род занятий.

Есть и другой пример. Сергей Ветров лишился мизинца на левой руке. Теперь он ходит, шаркая ногами, опустив взор в землю. Меня так и подмывает спросить у него:

– По какой причине ты ковыляешь? Пальца нет на руке, ноги твои абсолютно здоровы.

Покалеченную длань Ветров носит на черной повязке, он бросил работу бухгалтера, сами понимаете, сидеть и проверять счета в его состоянии невозможно. Свободное время Сергей тратит на посещение различных организаций, требуя для себя льгот: бесплатного проезда на транспорте, скидки на оплату квартиры, путевок в санаторий.

Один раз Ветров явился домой в гневе: сотрудница собеса, не выдержав общения с «несчастным инвалидом», рявкнула:

– Как вам не стыдно! Отсутствие мизинца – это не драма! Ступайте работать, вон у Ельцина нескольких пальцев не было, а он президентом стал!

– Я ей покажу, – ревел как дикий вепрь Ветров. – Будет знать, как над инвалидами глумиться.

И теперь он увлеченно бегает по судебным инстанциям.

Но Лариса Петровна принадлежит, на мой взгляд, к самому противному типу: плачущих вампиров. Подобные люди не выказывают открытой агрессии, они не требовательны, как Ветров, и не мужественны, как Анечка. Больше всего вампир любит вызывать у окружающих чувство вины.

– Огромное спасибо, – вздыхает он при виде подаренного ему нового спортивного костюма, – вы так заботитесь обо мне, калеке, обузе и камне на чужой шее. Лучше возьмите костюм себе, куда мне в нем ходить?

И у вас на душе начинают скрести кошки. Через пару недель общения с такой личностью у родственников возникает стойкая уверенность: они сволочи, здоровые гады, впереди у них долгая и счастливая жизнь, и они виноваты в том, что близкий человек мучается от неизлечимой болезни. Они начинают оказывать бедняге больше внимания, а тот в ответ еще активнее прибедняется, и вот тут им делается совсем плохо, комплекс «здоровой сволочи» душит несчастных. Как справиться с такой ситуацией? Не знаю. Наверное, надо обладать здоровым эгоизмом, чтобы понять: больному нужно помочь, но при этом нельзя терять чувство меры. Любой человек должен самостоятельно справляться со своей бедой, а не взваливать ее на плечи окружающих. Да, человеку с ограниченными возможностями надо сварить суп, но, прежде чем кидаться к плите, трезво оцените ситуацию. Если инвалид может взять ложку, то пусть ест бульон сам, а если способен нашинковать капусту с картошкой, то оставьте его на кухне. К сожалению, очень часто излишняя забота оборачивается людям во вред.

Глава 25

– Обожаю гостей, – бурно радовалась Лариса Петровна, сидя во главе стола, – конечно, к нам теперь никто не ходит! Я своим видом распугала всех друзей Карины.

– Вы великолепно выглядите, – поспешила сказать я.

– Спасибо, но я знаю, что люди боятся инвалидов!

– Мама! – с легкой укоризной сказала Кара.

– Ой, прости, доченька, – опомнилась Лариса, – я понимаю, как тебе надоела занудная старуха! Целый день в кровати лежит, ничего не делает, только стонет! Хотя я стараюсь! Всегда улыбаюсь! Мне очень тяжело, но я не показываю своих мучений!

– Я могу порекомендовать отличное лекарство, – не выдержала я, – оно купирует практически любую боль. А что вас тревожит?

– Ноги, – необдуманно соврала Лариса Петровна, – их так и выкручивает! Но я терплю до последнего, понимаю, что я обуза для Кары, вот и молчу, хотя иногда возникает такое ощущение, что ноги тигр жует.

– Это же прекрасно! – воскликнула я.

Лариса удивилась.

– Вы полагаете?

– Конечно! Вы выздоровеете! Врачи знают: если в неподвижных ногах возникает боль, значит, нервные клетки восстанавливаются, – объяснила я, – начинайте заниматься гимнастикой, и вы скоро побежите.

Глаза Ларисы Петровны наполнились растерянностью.

– Наверное, я спутала, – заявила она через мгновение, – у меня душа болит!

– Тогда рекомендую настойку валерьяны, – тут же посоветовала я, – пиона или пустырника. Посоветуйтесь с доктором, есть огромное количество чудесных препаратов.

– Я никогда не жалуюсь, молча терплю мучения, – заявила Лариса, – понимаю: я обуза для Кары, лекарства денег стоят. А моя бедная доченька – единственная их добытчица! И печень у меня болит! Она лекарств не вынесет.

– Тогда вам нельзя есть торт, – заметила я, – тем более второй кусок!

Лариса Петровна уставилась на тарелку, где лежали остатки бисквита, щедро украшенного кремом.

– Да, я обуза, – прошептала она, – даже за столом мы говорим только о моих проблемах! Это ужасно! Кара, подай носовой платок, извини, что, как всегда, мешаю тебе пить чай, но самой‑то мне не встать! Господи, бедная моя доченька! Досталась же тебе увечная мать! Из‑за меня ты живешь в одиночестве.

– Мамуля, – устало сказала Карина, протягивая ей салфетку, – я очень тебя люблю.

– Нет, я жернов! – зарыдала Лариса. – Камень на твоей шее! Не спорь!

– Она и не собирается, – не выдержала я, – вы совершенно правы, паралитик – это жернов на шее. Кабы не вы, Карина бы вышла замуж!

Кара закашлялась, а Лариса перестала рыдать.

– Я обуза? – спросила она.

– Огромная, – подтвердила я, – вы так часто говорите о своем несчастье, что убедили Карину: мать – ее крест.

– Хочу еще торта, – тут же перевела разговор в другое русло Лариса.

– Вам нельзя, – не выдержала я, – у вас печень! А больная печень вызывает депрессию.

– У меня нет плохого настроения, – ляпнула Лариса, – просто скучно бывает. Без учеников трудно, я привыкла приносить пользу и работать с молодежью.

– Вы преподаватель? – спросила я.

– Русского языка и литературы.

– Значит, мы коллеги, я много лет преподавала французский.

– Что вы говорите! – обрадовалась Лариса.

– Сколько вы брали за урок? – поинтересовалась я.

– Десять долларов – стандартная цена, к вступительным экзаменам в институт я не готовила, слишком большая ответственность, – пояснила Лариса, – возраст моих учеников – двенадцать‑тринадцать лет.

Я схватила даму за плечо.

– Лариса Петровна! Наша встреча неслучайна! У моей подруги Марины девочка‑восьмиклассница, отвратительно пишет, представляете, в слове «ёж» она сделала четыре ошибки!

– Как это? – изумилась учительница.

– Написала «иошь», – засмеялась я.

– Да уж, – покачала головой Лариса, – это может показаться странным, но мне подобные случаи всегда были наиболее интересны!

– Возьмете Настю в ученицы?

– Я? – на этот раз совершенно искренне удивилась дама.

– Вы, конечно.

– Заниматься с девочкой?

– А что тут такого? Сейчас лето, педагоги не хотят работать, у детей каникулы, моя подруга не может найти репетитора, а Настю необходимо подтянуть!

– Но я инвалид! – выдвинула привычный аргумент Лариса Петровна.

– Но не на голову же! – бестактно заявила я.

– Вы правы, – протянула Лариса, – сяду у стола… десять долларов в час нам не помешают, и с ребенком, который написал «иошь», очень интересно работать…

– Думаю, к осени вы будете отбиваться от учеников, – оптимистично пообещала я и схватилась за телефон. – Марина, привет, я нашла тебе учительницу, ее зовут Лариса Петровна, вот, держите!

Хозяйка взяла трубку и стала беседовать с Мариной.

– Ну как? – хором поинтересовались мы с Карой, когда притихшая Лариса Петровна положила на стол мобильный.

– Они приедут через пару часов, уже собираются, – растерянно ответила хозяйка.

– Вот и отлично, – потерла я руки, – у нас есть время мирно попить чайку. Кстати, женщина, которая довела Кару до нервного срыва, что от вас хотела?

Лариса Петровна взяла чашку.

– Сумасшедшая!

– Мама, можно я расскажу? – попросила Кара.

Хозяйка царственно кивнула, и дочь ввела меня в курс дела.

Муж Ларисы Петровны и отец Кары был известным журналистом. В советские годы он работал в партийной газете, впрочем, тогда все издания были партийными, даже те, что выпускали профсоюзы. Николай Михайлович Егоров исправно писал заметки о лучших колхозниках и рабочих, взявших на себя обязательства выполнить пятилетку в четыре года, но в душе он был репортером, человеком, добывающим сенсации. Вот только в таких «горячих» корреспондентах пресса тех лет не нуждалась.

В перестройку Николай Михайлович не растерялся и стал выпускать собственную газету под названием «Лупа». Это было одно из первых «желтых» изданий с небольшим штатом сотрудников. Собственно говоря, работников в нем можно было по пальцам пересчитать. Основную работу проделывали сам Николай Михайлович и его приятель Эдуард. Как добывались сенсации? Слушали волну милиции, «Скорой помощи» и пожарной инспекции, имели информаторов в ГАИ и больницах. Частенько Эдуард и Николай ухитрялись примчаться на место происшествия первыми и оказывались один на один с пострадавшими, и тогда «Лупа» выходила с броской шапкой, типа «Жертва перед смертью назвала нашему корреспонденту имя своего убийцы. Мы начинаем собственное расследование». И Николай, и Эдуард умело уходили от конфликтов с органами, никогда не делились с ними полученными сведениями и самым тщательным образом хранили в тайне имена своих информаторов. «Лупа» стала быстро набирать тираж. К ее основателям потекли деньги, но Николай с Эдуардом удержались от покупки домов и машин, все добытые средства вкладывали в развитие газеты. Потом они взяли кредит, ясное дело, не в банке, а у барыги. В те годы получить легальным образом деньги на развитие бизнеса удавалось одному предпринимателю из тысячи, впрочем, и сейчас вы намучаетесь, если соберетесь взять дотацию для открытия собственной булочной или химчистки. В 90‑е годы прошлого века процветали ростовщики, требовавшие немыслимый процент: одалживаешь десять тысяч долларов, возвращаешь двадцать, не сможешь вовремя расплатиться, включается счетчик, долг стремительно растет. Кое‑кто лишился таким образом квартир, бизнеса и накоплений. Николаю Михайловичу и Эдуарду тоже не повезло, они задержались с возвратом денег. В редакцию явилось несколько накачанных парней в черном, они увезли приятелей в неизвестном направлении, а наутро у газеты появился другой владелец, прежние по состоянию здоровья ушли от дел.

Характеристики

Список файлов книги