Иванов В. - Дионис и прадионисийство (1250010), страница 49
Текст из файла (страница 49)
В Египте эллинские теологи узнали мистическую тайну, что расчленение бога обусловливает его возрождение и что уподобление человека богу страдающему в страстях его есть залог воскресения человека с богом воскресающим, Они узнали, что цельный состав седмеричен и что расчленение есть разъятие седмицы, а восстановление седмицы в единстве — возро)кдение, чтд отразилось в числовом принципе мифа о титанах и институтах герэр и в то же время заставило искать мистического коррелята Дионису как бога-восстановителя, представляющего собой седмицу и монаду вместе: так был истолкован Аполлон дельфийским жречеством и пифагорейством.
Аполлон — гептахорд, гармония сфер, восстановленное единство, наконец, упразднение всех форм в безразличном покое Единого Сущего; впрочем, религия эллинская останавливалась на моменте утверждения божественного всеединства как гармонии, и умозрение о погружении мира в безразличное бытие встречается лишь в частных философемах: эллинские священноначальники остерегались переступать грань, за которой сам божественный космос сгорал и таял в Боге.
Во всяком случае, мистическую религию эллинсгва вырабатывал сообща союз Дельфов, пифагорейства и орфизма под непосредственным влиянием Египта '. Ибо уже задолго до Геродота мудрецы эллинские усмотрели в отдельных египетских культах совпадение с их национальными верованиями и обрядами. В самом деле, разницы было меньше, чем между религиями эллинской и ! Отсечение головы у покойника, которому в египетском предании придается столь важное значение, помнят и эллинские «теурги», т. е., в конечном счете, орфики, по свидетельству неоплатоника Прокла ((п Р1а!.
Роео(. )Ч, 9, р. 193: !оп фебгкбп Рнар(е)п !о збша ае)еноп!бп р1бп !Вт верба)ез, срв. Маазв, Огрьепв, 3. 176, А-З.) Орфическая молитва за усопших о даровании им воды прохладной, текун(ей из озера Памяти, сочетается в позднюю эпоху с культом Осириса, как видим, не в силу безразличного синкретизма, а иа основании стародавней традиции (1. С. Вк. и. !7В2, надпись из лациума: г(о!В зо( Озыз !о рзусьгоп ьубог). з него!(.
н, В1: ьоюо(озейы пе гап(а !оп( огрь!ко!з) аа( ьаасьркоы, ебн ос А(зурпоы (,?) ав Ругьавоге)аы. е, 2е(1ег, Осечь. бег. Вг. Ры1озорые 1, Ру(ьазогеег, раж)ш. з срв. Ровсаг(, 1е сапе г)е О1опузоз, р. 29 (выше гл. 11, В 4, прим. 2, стр. 45). ИЗ италийской в эпоху рецепции эллинских культов италиками. В частности, дионисийский цикл заключал в себе уже все необходимое для приятия Осирисовых таинств. О тайне седмицы народ, конечно, ничего не знал; но самая связь с Аполлоном была уже намечена в судьбах дельфийского святилища, отнятого Аполлоном у Диониса. И, прежде всего, уже даны были в народном веровании представления о божественных страстях, о рождении на земле сына божия, умирающей и воскресающей ипостаси отца, вера в возврат душ из царства загробного, таинственные обряды жертвенного растерзания божественной плоти и причащения ей — и многое другое, как почитание гроба и ковчега, до культа отделенной от туловища головы.
Цель, преследуемая орфиками в пересоздании и провозглашении мифа о Загрее и титанах, оставленного ими «прикровенным» для народа и открываемого в полноте его таинственного смысла лишь посвящаемым, ясна: рассеянные в народной религии намеки и предчувствия они желали сплавить в отчетливое, возвышенное и утешительное вероучение о бессмертии богоподобной человеческой души'на почве Дионисова культа, который уже нес в себе все определительное для такого вероучения.
На основе фиванского мифа строить это догматическое здание было нельзя: страстной лик бога был в нем недовольно выявлен; сын Семелы был только «новый Дионис» — нужна была его проекция в довременной метафизической сфере, нужен был чисто мистический аспект страстнбй ипостаси небесного Отца. Вместе с тем, понятие палингенесии, рассматриваемой как восстановление расчлененного состава (зузгаз1з), естественно сочеталось с образом плода в матернем чреве и младенца: это представление было также дано в народной религии («ликнит»> и не чуждо в то же время мистической мифологии Египта.
Сделав религию Диониса в окончательном смысле носительницей идеи бессмертия и пакирождения, орфики могли обновить элевсинские таинства и слить их в одно целое с дионисийством. Таков конечный смысл уже приведенных выше слов Плутарха: «миф о Дионисовых страстях расчленения содержит тайное учение о пакирождении». Из установленной орфиками дионисийской догматики логически развивается в лоне их общины понятие мирового грехопадения и первородного греха, но народу не сообщается, за отсутствием определенно выработанного восполнительного учения о мировом искуплении, постулат которого, тем не менее, был столь отчетливо сознан теологической мыслью, что обусловил, несмотря на смутность мифологической символики, его облекавшей, поэтический замысел Эсхиловой трилогии о титане Прометее. Догмат о грехопадении был также выведен из мифа о титанах.
Дионису Разрешителю (1узепз) орфики воссылали молитвы за титанов как виновников первородного греха. Это были вместе и молитвы о мировом искуплении, которое мыслилось только чаемым в эпохе грядущей и непосредственно предносилось религиозному сознанию в образе прощенных титанов, как и для Эсхила, в его «Освобожденном (!уотепоз) Прометее», разрешение титанов от уз знаменует начало нового Зевсова царства, нового завета между небом и землей. Образец упомянутых молитв находим в следующем отрывке ((г. 208) литургической поэзии орфиков, естественно не договаривающей всего до конца и предполагающей догматический комментарий, преподанный изустно: Смертные будут тебе закопать по весне гекатомбы, Оргии править, моля разрешения древней обиды Предков законопреступных; н, сильный, их же восхощешь, Ты разрешишь от трудов и от ярости вечного жала.
Здесь уже человечество не различается от титанов, из пепла коих оно возникло. Дионисовым богопочитанием оно отмаливает первородный свой грех. Оргии Диониса душеспасительны; ибо души нуждаются в спасении. О всеобщем и окончательном искуплении в данном тексте умалчивается; но спасение отдельных душ рассматривается как путь к нему: титанический грех — общий вселенский грех, и отдельные усилия преодолеть его имеют также вселенское значение. Один титанизм во всех, и один во всех Дионис. Страдаю!ций бог есть бог спасенный, нбо воскресающий, — и потому спаситель проникнутых им душ. Там, где он почитался под именем Аттиса, жрец возглашал на страстных службах, оплакивавших умершего бога: Дерзайте, мисты господа спасенного! Нам из трудов страстных взойдет спасение. Слова орфической молитвы об освобождении «предков законопреступных ()уз)з ргойопбп аФеш(з!оп)» относятся несомненно к титанам; «вечное жало (аре!гбп о!з!гоз)» — непрерывно продолжающееся богоборческое неистовство, разрывающее святую гармонию божественного всеединства, не закончившееся брожение, порожденное древней закваской богоубийственного титанического безумия н составляющее принцип мирового страдания, «трудов тяжких (с)за!ероп ропоп)», — одним словом, первородный грех.
Титаны — «многострадальных людей начало и первоисточник» '. Можно ли признать этот круг представлений подлинно древним? Убедительно рассуждает Эрвин Роде в своей «Психееш «Титаны разрывают единого на многие части; вследствие этого преступления Отрк ьушп., хххт'!!, 4 (к титанам): агсьа! ьа! рбза! рапгЬп гьпе!Ьп ро!уьтосьшбп. божество единое теряется во множественности форм видимого мира. С неоплатоническими утонченностями такое истолкование мифа о растерзании Загрея часто излагается на основании орфических рапсодий. Но в этом смысле высказывается уже и Плутарх; и нельзя атрицатвч что истолкование это, если мы сбросим с него одежду неоплатонической фразеологии, действительно передает тот смысл, который легенда должна была иметь по замыслу ее творцов. Представление о греховном происхождении обособленного существования в мире отнюдь не могло быть чуждо теологам Ч'! века; мы убедимся в этом, вспомнив учение Анаксимандра, чю возникновение множественности вещей из единого беспредельного (аре(гоп) есть неправда и вина (ас)1Иа), за которую все, что обособилось, несет возмездие своим уничтожением» '.
Тем более странным кажется, что Роде, доказывающий, что в глазах орфиков воплощение души имело смысл кары и тюремного заключения ', все же не находит в орфическом учении точного означения вины, тяготеющей над душой. Вина эта в обособленном, «титаническом» самоутверждении человеческого я, в метафизически свободном приятии «принципа индивидуации», в воле к отдельному бытию; этой волей душа продолжает грехопадение «предков законопреступных», т. е. титанов. Правда, Роде полагает, что вышеприведенная молитва возносилась просто за почивших родичей, и не думает о титанах. Но отсюда и происходит упомянутое недоумение о коренном грехе души, который, очевидно, мыслится как общий закон воплощенного бытия, независимо от личной судьбы и ответственности отдельного человека.
Грех души, по орфикам, — ее личное самоопределение. Она, «дочь Земли и звездного Неба», содержит в себе божественный огненный разум, частицу растерзанного младенца Загрея: «разум в нас — разум дионисийский и подобие (икона) Дионисово» з. Но соткана душа из титанической первоматерии, почему и облекает себя в физическую материю, в «телогроб». Преступные предки— вместе титаны и все предки вообще, поскольку они преемственно продолжают богоборство титанов ". Освобождаются от «круга рождений» и «колеса судьбы» ((суИОБ !ез кепезедз, (бз пю!газ (госЬОБ) немногие, коих разрешает Разрешитель. Что же делать душе, «заключенной в противление», по выражению апостола Павла? ! ИоЛг(е, Рвусье, Н, Б.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
