Каллистов Д.П. - Античный театр. (1250004), страница 16

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 16)

Видимо, все это нужно понимать шире: не о Дионисе, а в честь Диониса б песнопения. Они ему посвящались, посвятить же ему, ыли эти с ств нного очевидно, можно было любое произведение художест е творчества, вне зависимости от его содержания. Было ли так и в более раннее время, мы не знаем. Фрагмент Бакхилида, очевидно, нужно считать дифирамбом, исходя не столько из его содержания, сколько из его формы— формы .диалога м~ухором и запевалой последний выступает в--цятпвм случае в образе мифического афинского царя Эгея.

Аристотель ведь тоже считает, что трагедия родилась не непосредственно из дифирамба, комедия не непосредственно из фаллических песен, а от зачинателей — «эксархонтов» дифирам ов н ча б фаллических песен. В них, в этих зачинателях слех . Отсюда дует видеть и авторов дифирамбов и запевал хора. тсюда и форма диалога между запевалой и хором, в котором кроется один из важнейших конструктивных элементов сценического действия.

Для Аристотеля рождение театра и младенческие его годы были очень далеким прошлым; примерно таким же как для людей нашего времени московское «пещное действо», о котором теперь по-настоящему осведомлены лишь специалисты по культуре Древней Руси.

Он знал„что в прошлом трагедия «испытала много перемен», но на его памяти она давно же У приобрела «достодолжную и вполне присущую ей форму». В его время театр давно уже прочно стал на ноги, вошел необходимым ингредиентом в общественную жизнь афинян, достиг полной зрелости. Как трудно в зрелом лице уловить прежние юношеские и детские его черты! Трудно, но ие невозможно. Потому что в каждом лице существуют наиболее для него характерные, только ему присущие и изначальные черты, без которых оно перестанет быть самим собою. Есть такие черты и в историческом лице греческого театра.

Эти черты — его массовость, его народность. Об этой, безусловно, наиболее важной и характерйой исторической особенности греческого театра красноречиво говорят уцелевшие во многих местах Греции в более или менее поврежден- '~ пом виде театральные сооружения. Данные об их вместимости,даже по масштабам нашего времени, очень внушительны. Афинский театр Диониса на южном склоне Акрополя, существовавший уже в Ъ' веке до н. э., вмещал, например, 17 тысяч зрителей. Но это не предел.

Театр в аркадском Мегалополе, построенный, правда, уже в 1Ч веке до н. э., вмещал 44 тысячи зрителей. Существуют и в наши дни стадионы, рассчитанные на значительно большее число зрителей. Но театров, способных вместить столько зрителей, сколько их вмещали театры древних греков, наш век еще не знает. Учитывая численность гражданского населения в античных полисах, можно с уверенностью сказать, что подавляющее число полноправных граждан, если не все они, в дии празднеств располагали вполне реальной возможностью попасть в театр, а то еще н прихватить туда с собою и членов своей семьи.

Массовость в сочетании со сложившимися в Греции условиями общественной жизни превратила театральную сцену в своего рода трибуну, с которой возвещались новые идеи большого общественного значения и критически пересматривались старые воззрения. Массовость греческого театра предопределила и многие другие, уже чисто сценические, а отчасти и технические его особенности. Была ли массовость изначально присуща театру.

? Для того чтобы ответить на этот вопрос, нужно вспомнить историческую биографию театра. В ней не может не обра-~ тить на себя внимания одно очень примечательное хроноло-. гическое совпадение: даты включения культа Диониса в офи-~ циальную государственную религию афинян и даты первых ~ драматических состязаний на первом же праздновании всеми ~Ъ гражданами Великих Дионисий. На основании такого надежного источника античной хронологии, как Паросская хроника, обычно этой датой считают 534 год до н.э. В этом году на драматических состязаниях в дни Великих Дионисий выступил первый известный нам по имени афинский поэт-драматург Феспид.

Отсюда все и пошло: начиная с 534 года до н. э. драматические состязания на Великих Дионисиях становятся в Афинах ежегодными. В 524 — 520 годах до и. э. на них выступил Херил, известный, между прочим, тем, что в 499 году до н. э. ои конкурировал на драматических состязаниях с Эсхилом. В'494~3 году до н. э. на афинских драматических состязаниях выступил ученик Феспида Фриних, прославивший свое имя уже упоминавшейся трагедией «Взятие Мнлета», которая была поставлена на афинской сцене вскоре после разгрома этого города персами.

Ни одна из трагедий этих первых афинских поэтов-драматургов не сохранилась, но имена их пе были забыты, и, например, Фриннха уже в самые последние годы Ъ" века до н.э. вспоминает Аристофан в комедии «Лягушки». Постоянного театрального сооружения в Афинах тогда еше не было, и представления устраивались на центральной площади города, где для зрителей каждый раз строились из досок и бревен временные помосты. Но и тогда эти зрелища уже были массовымн. Плутарх, упоминая в биографии Солона (Солон, 29) о Феспиде и первых театральных зрелищах, пишет, что этот афинский драматург <увлекал» народ новизной своих представлений и выступал перед <множеством народа».

Множество народа собралось в Афинах и на драматические состязания 500 года до н. э., так что даже деревян,ные помдсты, на которьгх сидели зрители, не выдержали такого числа людей и рухнули что повлекло за собою, очевидно, немало жертв. После этой катастрофы высшийзаконодательный орган афинского государства, народное собрание ~ вынесло постановление о постройке постоянного театра всвя-, шеином округе бога Диониса, на Южном склоне Акрополя. 65 Таким образом, с самого начала и праздники и драматические состязания носили массовый характер. Опи были органически связаны.

Органическое единство, о котором идет речь, полно исторического смысла. Дело в том, что официально господст! вовавшая до того времени н на протяжении ряда веков религия олимпийских небесных божеств никогда небыла народной ! религией. Это была религия относительно узкого круга родо,' вой аристократии, державшей в своих руках власть над остальным народом. Как показала недавняя дешифровка микенского линейного письма, позволившая прочесть имена богов-олимпийцев на ряде глиняных табличек, религия эта восходит к микенскому, а может быть, и еще более раннему времени. Характерная ее особенность — в доведенном до логически возможного предела принципе антропоморфизма.

Мир богов. олицетворявший в древнейшее время грозййе для людей силы природы, теперь мыслился в точном соответствии с миром людей. Только одна черта отличала небомсителей от обитателей земли — они были бессмертны. Именно это бессмертие, надо думать, породило некоторые осложнения в мифологическом осмыслении взаимоотношений олимпийских богов друг с другом. Как и во всякой семье, старшим в семье небожителей, согласно с представлениями людей родовой эпохи, должен был стать ее естественный глава — отец и старший брат всех остальных богов.

Но тут-то и должно было возникнуть серьезное затруднение: если признать громовержца Зевса главой божественной семьи и в то же время последовательно придерживаться принципов антропоморфизма, то у Зевса не могло не быть отца. В таком случае уже не Зевсу, а отцу Зевса тогда следовало возглавить семью олимпийцев, но и у этого отца тоже был отец... А все боги бессмертны.

Выход был найден в особом мифе: Зевс восстал против своего отца, свирепого бога первобытных людей Крона, проглатывавшего своих детей. Зевс свергнул Крона в Тартар вместе со служившими этому богу титанами, но предварительно заставил его отрыгнуть проглоченных ранее детей. Добившись власти, так сказать„путем переворота, Зевс поделил ее со своими братьями: владыкой морской стихии Посейдоном и владыкой подземного царства Аидом.

После этого он уже спокойно мог занять свое место отца богов н людей на Олимпе. Семья олимпийских богов, в том виде, в каком она нашла отрамсение в поэмах Гомера, не была многочисленной. Родовая аристократия гомеровской эпохи щедро снабдила ее всеми присущими ей самой качествами. Олимпийские небо. жители предстают перед нами в образах благоденствующих, счастливых, сытых, благодушно настроенных аристократов. Время они проводили в пирах и развлечениях. Не чуждались оии и любовных приключений. На этой почве в божественной семье возникали взаимные интриги, в которые сплошь и рядом втягивались и люди.

Иногда дело доходило до скандалов и случалось даже, что Зевс поколачивал свою ревнивую божественную супругу. Когда за нее как-то заступился ее сын, Зевс не остановился перед тем, чтобы сбросить его с Олимпа: да еще и так, что тот сломал ногу и навсегда (навсегда, потом что он, как бог, был бессмертен) остался хромым, лимпийские боги, таким образом, отнюдь не были носителями высоких моральных начал. Вина за это во многом ложится иа греческих аристократов.

Характеристики

Список файлов книги