Каллистов Д.П. - Античный театр. (1250004), страница 15
Текст из файла (страница 15)
Каждая из этих точек зрения может найти себе известную опору в тех сведениях об историческом быте древних греков, какие дошли до нашего времени. Элевсинские мистерии, как мы видели, действительно насыщены элементами театрального действия. Обряды заупокойного плача с их горестными воплями, биением себя в грудь, царапаньем лица и бьющей но нервам музыкой также полны сценического драматизма. Описание таких плачей содержится уже в «Илиаде» (ХЧП1, ст.
21 — 126, 315 — 355; Х1Х. ст. 282 — 301; ХХ11, ст. 405— 515; ХХГЧ, ст. 61 — 168, 730 — 776). Заупокойные обряды, повнднмому, породили особые хоры плакальщиков или плакальщиц и особых запевал, прославлявших доблести и добродетели почивших. С появлением драматического жанра и утверждением его в поэзии в качестве ведущего авторы ставившихся нгрсд афинскими зрителями трагедий, вне всяких сомнений, ншроко в своих произведениях использовали приемы, выработанные обрядовыми плачами.
Трагедия Фриниха «Взятие Мнлета», поставленная в Афинах в 494/3 году до н. э., по всем признакам, была сплошным плачем. Геродот (У!, 21) расска- :,зывает, что этому плачу вторили все зрители, рыдавшие на'взрыд, так что на Фрипиха потом был наложен штраф в 1000 'драхм за то, что он чрезмерно расстроил своих сограждан. В сохранившихся трагедиях великой афинской троицы Ч века до и. э. также немало следов обрядовых плачей, например, в «Персах» Эсхила, «Электре» и «Эдипе в Колоне» Софокла, , «Троянкдх» Еврипида и других.
'~ Все этн факты не возбуждают никаких сомнений в отношении своей достоверности. Но можно ли, основываясь на такого рода данных, сделать вывод, что в сложном процессе формирования античной драмы решающая роль принадлежала именно культовым мистическим представлениям или обрядовым плачам? В греческой драме, как уже говорилось, сценическое действие представляло собою гармоническое сочетание слов, пения, мимики, телодвижений, музыки, танца, воспринимавшееся зрителями как единое художественное целое. В памяти воскресают первобытные обрядовые игры.
Но то, что, следуя терминологии А, Н. Веселовского, можно назвать синкретизмом, возрождается здесь, в Греции, на несколько иной основе. До того как театр завоевал господствующее положение и стал самостоятельным видом искусства, художественное творчество греков прошло уже большой путь, Эпическая поэзия, дидактический эпос, элегическая поэзия, хоровая лирика, торжественная лирика по времени предшествуют поэзии драматургической. В то же время в народе продолжали бытовать песни, сказки, восходящие к глубокой древности игровые обряды. Неужели весь этот пройденный путь никак не отразился на новом вице искусстваг Ведь писали для театра и ставили для него пьесы сыны того же народа, воспитанные на поэзии, созданной их отцами, дедами и более далекими предками.
Нет, истина тут явно на стороне тех ученых, которые придерживаются мнения о многих истоках греческого театра. Профессор Петербургского университета Ф. Ф. Зелинский, большой знаток классической литературы и театра, был твердо ) уверен, что, например, греческая трагедия «имеет не один / 1 исток, а четыре, если не больше»: дйонисийские хоры, сати- ' ровскую драму, драматизированные заупокойные плачи и ~ элевсинские мистерии. «Спор о том, — пишет оп дальше,— который из них был настоящим, мы считаем совершенно праздным — это все равно, как если бы люди стали спорить .
о том, какая река является верхним течением Волги — твер- 60 ская ли река того же имени, или Ока, или Кама. В этой реке, которую мы называем греческой трагедией исторической эпохи, соединились все четыре названных потока, не считая тех, о которых мы не знаем».' С дионисийскими хорами и сатиронской драмой связывает происхождение драмы Аристотель. Кего свидетельству нельзя не отнестись с должным вниманием, хотя бы уже по одному тому, что исходит оно от великого, в доподлинном смысле этого слова, мыслителя и ученого древности, авторитет которого стоит неукоснительно высоко не только в вопросах истории театра.
Не следует упускать из вида и того, что Аристотель был прекрасно знаком с литературой и своего и предшествующего времени и располагал для своих наблюдений, и выводов материалом, от которого до наших дней почти ~ ничего не дошло. Взгляды Аристотеля на происхождение драмы изложены в четвертой главе его «Поэтики» (4, 1449а).
Они могут быть сведены к трем положениям: 1) трагедия возникла — «от зачинателей (эксархонтов) дифирамба», комедия же — «от зачинателей фаллических песен»; 2) «трагедия произошла путем перемен из сатирического представления», то есть драмы сатиров; 3) до того как трагедия приобрела «достодолжную и вполне присущую ей форму» — то есть форму, современную Аристотелю, — «она испытала много перемен». д фсскеб —, б дьлааи, р певавшйеся 'йа его праздниках: 'Хор" сатиировской драмы обязательно состоял из сатиров, то есть неизменных спутников того же бога. Иными словами, Аристотель с полной определенностью связывает начало драмы с культом Диониса.
Сви-) детельство его подтверждается тем, что театральным зрели- ~ щам на всем протяжении известной нам истории греческого театра предшествовали жертвоприношения на алтаре Диониса и ставились они в форме состязаний поэтов-драматургов только в дпи его праздников. Характерна терминология. Трагедия — слово составное, состоящее из двух слов: «трагос» — зкозел» и «оде» вЂ” «песня».
Получается — «песнь козлов». Толковали это-словообразование еще в древности ' Ф. Зелинский. Предисловие к переводу Софокла в кил Софокл. драмы, т. 1. М., 1914, слр. ХП1. 61 по-разному. Одни считали, что этот вид драмы получил свое название от трагического хора, участники которого, изображая спутников Диониса, одевались в козлиные шкуры; другие, в их числе и Гораций, толковали его не как «песнь козлов», а как «песнь за козла», имея в виду награду, кото~ рую, по их мнению, в древности получали победители на трагических состязаниях за свои выступления. Так нли иначе, но образ козла у греков прочно вошел в символику Диониса.
С обрядами культа Диониса связано н слово «комедия». Оно тоже составное: <комос» и «оде» вЂ” «песня комоса»; , «комосами» же назывались фаллические шествия ряженых в дни праздников Диониса. Сложнее со словом «дифирамб». Происхождение этого слова загадочно и определению не поддается.
«Умею начать дифирамб, прекрасную песнь в честь владыки Диониса, когда вино молниеносным ударом поразит мой рассудок» вЂ” эти слона — первое упоминание о дифирамбе — дошли до нашего времени в одном из отрывков Архилоха, самого древнего из греческих лирических поэтов, жизнь и творчество которого атносится еще к ЧП веку до и. э. : В современной науке было высказано предположение, что дифирамб первоначально был сольной песней и превратил ее в хоровую Арион. Этот поэт тоже жнл в конце У11 века до н.э.
Стихами его восторгался Овидий, но до нашего времени от ннх не дошло ни одной строчки. Родился Арион иа острове Лесбос, там же, где потом жили и творили Алкей и непревзойденная Сапфо, но Арион всю жизнь провел на чужбине. Геродот (1, 24) рассказывает, как однажды ', Арион сел на корабль, чтобы совершить очередное морское ' путешествие. Матросы этого корабля, прослышав, что у Ариона с собой много денег, решили его убитьиограбить. Нопоэт упросил их разрешить ему перед смертью спеть последнюю песню.
Спев ее, Арион сам бросился в море, но тут же был подхвачен понимавшим толк в пении дельфином, который вынес его к Тенарскому мысу на южном побережье Пелопоннеса. Оттуда Арион отправился в древний город Коринф. И вот в Коринфе оп первым, по словам Геродота, сложил дифирамб и научил коринфский хор его исполнять. Два поздних писателя, живших уже на самом закате античной эпохи„повторяют эту версию о происхождении дифирамба: Свида, автор компилятивно составленного словаря, н Иоанн Диакон, в комментариях к речи одного из ораторов, которые были наидены случайно в Ватиканской библиотеке уже в нашем веке.
По словам и этих авторов, Арион был изобретателем дифирамба, и он же перзыл1 ввел хор сатиров, тем самым положив начало трагичбскому жанру." " Так ли все это было в исторической действительности, проверить нельзя: древние дифирамбы не дошли до нашего времени. Единственный образец этого песенного жанра сохранился в фрагменте Бакхилида — поэта, жившего в У веке . э., то есть уже в то время, когда афинский театр стоял до и. ти вские т вердо на ногах и в нем ставились трагедии, сатира драмы и комедии.
С интересующей нас точки зрения фрагмен т этот мож может дать очень немногое. Озаглавлен он «Тесей» и представляет собою песенный диалог между мифиче афинским царем Эгеем и хором афинских старейшин. Эгей рассказывает хору о подвигах своего прославленного в Афинах сына сына Тесея. По форме это диалог. Одна песенная строфа а — ответ.
Имя содержит вопрос, сменяющая ее антистрофа — отв Диониса в этом песенном диалоге не упоминается вовсе. По содержанию своему фрагмент Бакхнлида, таким образом, не представляет собою песни о Дионисе, если понимать под ней непосредственное прославление деяний этого бога. Правда, и в театральных постановках, приурочиваемых ко дням праздника Диониса, использовались самые различные мифологические, а в отдельных случаях и исторические сюжеты, которые не имели никакого отношения к мифам, непосредственно связанным с его именем.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
