Автореферат (1173430), страница 6
Текст из файла (страница 6)
Такие ее условия, как внутренняя непрочность,централизация на глобальном уровне, единая сеть, усиленный технологическийэффект запустили вселенский катастрофический процесс. Категоричностьтеррористического деяния предстает как невозможность всякого обмена.Ж. Бодрийяр убеждает, что терроризм над-идеологичен и имморален, онвездесущ, как вирусы, и реверсивен мировой системе и мировому порядку.Терроризм бросает символический вызов моральному, любой форме егоинтерпретации, перспективе Добра, выходит за пределы морального императивабезусловного уважения к человеческой жизни.
Имморальность терроризма«инъектируется» имморальностью глобализма. Глобализация в качествепроцесс и идеология репродуцирует терроризм.В параграфе приводятся разъяснения французского философа обособенностях насилия глобального в оптике перехода универсального кглобальному, уничтожения универсального и универсализма как принципатрадиционного мирового порядка.
Из логики умозаключений Ж. Бодрийяраследует, что современная доктрина терроризма органично вписывается всуществующий мировой порядок и систему, которая несет в себе внутреннююкатастрофу, что-то самоубийственное. Изначально будучи внешней силой длязападной доминирующей в мире системы – как глобальной, с плодамизападного прогресса, его технического совершенства, терроризм сталимманентной силой насилия.
Моральная проблема оправдания насилия, в томчисле политического, остается неразрешимой, а сама мировая ситуациястановится более террористической. При этом терроризм остаетсяобщепланетарным явлением, его существование сопряжено с существованиемсамой цивилизации и безвременно.В корне размышлений о социально-политических и философскихаспектах феномена терроризма С. Жижека – сравнительный анализ терроризмаи насилия. Социальный философ, прибегая к психоаналитической концепции,выделяет объективную и субъективную стороны насилия и его производную –терроризм.Сегоднятерроризмнеоправданноотождествляютсфундаментализмом, на что справедливо указывает С.
Жижек. Он приводитубедительное доказательство того, что современный терроризм предстает не какмировоззрение религиозного фундаментализма, а как псевдо-фундаментализм.Такое различение проходит по критерию зависти и рессентимента. Фигуратеррориста, ориентированная на материальную жизнь, потребление,наслаждение, на «райское» наслаждение. говорит о греховности, порочноститакого бытия.Социально-философский дискурс, посвященный природе, сути,особенностям современного терроризма, восходит к работам выдающегосямыслителя ХХ века К. Шмитта, его суждениям о распространении терроризма,введении законов о чрезвычайном (исключительном) положении, которое20упрощает борьбу с терроризмом, о развитии войны как радикальногопреобразования международного права. В параграфе на основе работыК.
Шмитта «Теория партизана» дается характеристика объединяющихпартизана («фигура мирового духа») и современного террориста качеств. Этонерегулярность, экстрим-политическая ангажированность, «болезненное»чувство легитимности, которое противостоит легальности, видящейся какнесправедливость и беспорядок. От партизанской войны современныйтерроризм отличается своим планетарным масштабом, глобализационнымконституированием и детерриториализацией.Политическая концепция в области международного права К.
Шмиттаинтересна своей «классичностью», тем, что определены границы войны и мира,тем, что враг должен оставаться политическим врагом, то есть противником, скоторым сражаются, но с которым будет заключен мир. Мир – это взаимноепризнание Другого в его тождестве и отличии. Согласно К. Шмитту тотальнаявойна, которую ведет современный терроризм, стремится уничтожить врага, чтоприводит к исчезновению самого «факта», наличия политического.Полемизирует с К.
Шмиттом по тезису расхождения теориимеждународного права и современной международной практики французскийфилософ Ален де Бенуа, полагая, что трансформация современной войны вполицейские операции, нарушающие суверенитет государств дошла в своихкрайних формах до того, что во время войны ее участники потеряли основаниеотстаивать свое право.
Согласно Алену де Бенуа понимание терроризма каквойны в мирное время опровергается тем, что война с террористами ведетсяполицейскими методами, полицейский рассматривает фигуру террориста какпреступника, которого надо уничтожить. Тогда получается, что терроризмможно приравнять к политической форме борьбы или к новой формепреступности. Современная модель войны с терроризмом – это тотальная,моральная или «полицейская» война, где для целей победы надо уничтожитьврага.
Враг (терроризм) из противника превратился в абсолютного врага, врагавсего человеческого и олицетворение Зла. Поэтому враг должен бытьуничтожен. При этом у терроризма сохраняются политические цели, и егонеправомерно редуцировать в зону преступления. Терроризм вписывается вполитический горизонт и отвечает определенной стратегической логике.Именно поэтому экстремизм-терроризм никуда не исчезает, наоборот, онприобретает черты «теологической» «вездесущности» и «непредсказуемости».Далее в параграфе раскрывается полемика К.
Шмитта и Дж. Агамбена попроблеме морального оправдания насилия как генезиса террора, политическогонасилия, государственного терроризма в проекции «чрезвычайного положения».В теории чрезвычайного положения К. Шмитта доказывается возможностьвписать насилие в правовой контекст. Им раскрывается перспектива правовогопорядка, которая опирается на диспозитив чрезвычайного положения, цель21которого состоит в обеспечении применения нормы права через временноеприостановление ее действия.
По К. Шмитту суверен обладает монополией напринятие решения о чрезвычайном положении.Как считает известный итальянский философ Дж. Агамбен насилие итерроризм – это проявления тотального антагонизма, а координатой проблемыоправдания насилия служит высказывание о том, что чрезвычайное положениев определенный момент истории превратилось в норму. Чрезвычайноеположениестановитсядоминирующейуправленческойпарадигмойсовременной политики. Коварность чрезвычайного положения заключается втом, что изначально порожденное исключительными обстоятельствами(стихийные бедствия, эпидемии, голод, война, спонтанные мятежи масс) вдальнейшем оно интегрируется в структуры социальных субъектов(государство, общественные институты) и фасцинирует социальное в целом.
Всовременной модерной модели власти по факту самооснования(самоконституирования) и по «произволу» власти закладывается возможностьприменения чрезвычайного насилия как того, что находится «по ту сторону»права и морали.Парадоксальным образом, утверждает итальянский философ, режимчрезвычайного положения непреодолим в том смысле, что является какинструментом установления политической диктатуры (собственно террора), таки правовым основанием для борьбы против терроризма.
Доктрина глобальнойбезопасности в борьбе с международным терроризмом также находится в зонечрезвычайного положения. Таким образом, проблема морального оправданияполитического насилия в концепции чрезвычайного положения Дж. Агамбенане находит своего однозначного разрешения. Им проблематизируется темасмешанного с правом политического, как учредительной власти (то естьнасилия, устанавливающего законы), и подлинно политического, под которымпонимается действие, разрывающее связь между насилием и правом.В конце параграфа проводится, вслед за конструктивными философами,понимание того, что жизненный разлом, катастрофический модус бытия,потерянность в мире террора, экстремизм разума должны преодолеваться инымтипом устроительной жизни.Глава 2.
«Проблемы саморазвития личности в эпоху современноготерроризма» начинается с обоснования возможности субъективного,личностного преодоления ценностно-смысловой матрицы «зла» терроризма.Т. Адорно считал, что путь преодоления насилия – это атака на понятиеидентичности. Насилие порождает диалектика включения и исключения,которая подобна процессу идентификации. Далее раскрываются контингентныепонятия «личность», личностное саморазвитие, личностное конституирование.В феноменологии Э.
Гуссерля понятие «личностное конституирование»,22связывается с активностью сознания. Оно мыслится как интенциональность испособность сознания продуцировать реальность «в себе, из себя и для себя».В параграфе 2.1. «Личностные характеристики фигуры террориста»объясняется, что «классическое», концептуальное понимание «личности» страдиционной, иерархически заданной ценностно-смысловой структуройсознания, когда личности присущи духовно-нравственные ценности(человеколюбие, справедливость, личностное достоинство), а также позитивнаяидентичность, просоциальное мышление, свобода выбора, ответственность,поступок, «не коррелирует» с фигурой или образом современного террориста.Персона террориста, в классификации В.
Джеймса, предстает только какфизическая личность. Как показано в параграфе, террорист – мортидная,негативная, отрицательная идентичность, она – следствие кризисаидентичности, результат идентификационного невроза, возникшего на почвенеполноты и неполноценности своей жизни, как разрыв сущего и должного,сущности и существования. Слабая личностная идентичность, которая неспособна проложить путь к достоинству, инициирует стремление к усилениюсоциальной идентификации или террористической групповой принадлежностии, как следствие, процесс распада самоидентичности.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
