Диссертация (1173338), страница 13
Текст из файла (страница 13)
124].Таким образом, главное отличие человека от животного Томас Гексливидит, как и лингвисты-натуралисты, в способности человека к членораздельнойречи, что не исключает, однако, и возможности другого, еще не выявленного,существенного, но мало заметного отличия: «Принимая, вместе с Кювье, что дар56слова есть главнейшая отличительная черта человека (одному ли ему присущая,или нет), я нахожу весьма понятным, что какая-нибудь столь же мало заметнаяособенность строения могла быть первичною причиною той неизмеримой идействительно безконечной разницы, которая отличает теперь человека отобезьяны» [Гексли, 2016, с.
116] (орфография переводчика). Август Шлейхерссылается на Т. Гексли, когда упоминает об основном различии человека иобезьяны: «Если мы вправе усматривать в языке нечто действительно иматериально существующее, то особенно глубокое значение получает мысль отом, что язык и только язык (по крайней мере, согласно известным наблюдениямХаксли (Huxley)) есть то, благодаря чему человек отличается от близко стоящих кнему антропоидов (горилла, шимпанзе, орангутан, гиббон)» [Цит.
по: Десницкая,1971, с. 7].Будучи приверженцем дарвинизма и активным защитником дарвиновскойтеории происхождения видов, Т. Гексли в работе «О положении человека в рядуорганических существ» касается данного вопроса: «В настоящее времясуществуетлишьодноосновательноепредположениекасательнотакойестественной причины происхождения; иначе говоря, одна лишь гипотеза,касательно происхождения видов животных вообще, имеет теперь место в науке,а именно гипотеза Дарвина» [Гексли, 2016, с. 119].Далее он анализирует истинность и слабые места в дарвиновской теории.Гипотезу естественного отбора Томас Гексли признает правильной: «Никто, ядумаю, не сомневается, что Дарвин удовлетворительно доказал, что то, что онназывает отборкою или изменением вследствие отборки, должно случаться ислучается в природе; также обстоятельно доказал он и то, что от такой отборкимогут возникать формы, по анатомическому строению своему столь жеразличныя, как и некоторые роды» [Гексли, 2016, с.
120] (орфография ипунктуация переводчика).Эволюционная составляющая теории Дарвина также не представляетсяТомасу Гексли ложной: «На сколько мне известно, гипотеза Дарвина неоказывается несовместимою с каким-либо известным биологическим фактом;57напротив того, если принять его гипотезу, то явления развития, сравнительнойанатомии, географического распределения и палеонтологии получают взаимнуюсвязь и такое значение, какого они никогда доныне не представляли» [Гексли,2016, с.
121] (орфография переводчика). Т. Гексли даже сравнил дарвиновскуютеорию с гипотезой Н. Коперника о движении светил: «Я же, со своей стороныубежден, что если эта гипотеза несовершенно истинна, то по крайней мере онанастолько же близка к истине, как напр. гипотеза Коперника приближалась кнастоящей теории движения светил [Гексли, 2016, с. 121] (орфография ипунктуация переводчика).Если же говорить о недостатках теории, то следует отметить тот факт, что втеории Дарвина не хватает одного звена в цепи аргументов, и пока оно не будетнайдено, теорию нельзя будет считать абсолютной истиной, по мнению Т.
Гексли:«Несмотря на то, мы все-таки принимаем гипотезу Дарвина лишь на время,потому что одного звена в цепи его доказательств еще недостает…» [Гексли,2016, с. 121]. Т. Гексли полагает необходимым доказать возможностьпроисхождения не только анатомических, но и физиологических видовпосредством естественного отбора: «Поэтому я принимаю гипотезу Дарвина, сусловием, чтобы доказана была возможность происхождения физиологическихвидов посредством отборки…» [Гексли, 2016, с. 122].Теория Дарвина, по словам Т. Гексли, является наиболее правильной извсех по двум причинам: во-первых, она представляется единственным средствомк установлению порядка в хаосе имеющихся фактов; во-вторых, потому что онапредлагает самый подходящий способ исследования, с тех пор как появилиськлассификации и началось систематическое изучение эмбриологии [Гексли, 2016,с.
122].Таким образом, Томас Гексли принимает и подтверждает дарвиновскуютеорию эволюции, отмечает конкретные сходства человека и высших обезьян,говорит «главнейшей отличительной черте человека» – «даре слова» [Гексли,2016, с. 116]. Указанное отличие будут называть в своих трудах и лингвистынатуралистического направления (А. Овелак, М. Мюллер и др.).581.5 А. Шлейхер о теории Ч. Дарвина в применении к науке о языкеРабота Августа Шлейхера «Теория Дарвина в применении к науке о языке»(“Darwinism tested by the science of language”, 1869) [Schleicher, 1869] нашлаотклик не только среди лингвистов XIX в., но и была отмечена (в переводе А.В.У.Биккерса) самим Чарлзом Дарвином в работе «Происхождение человека иполовой подбор» [Дарвин, 1871, с. 59].
В связи с этим мы решилипроанализировать именно данное (англоязычное) издание вышеупомянутоготруда Августа Шлейхера.В своем предисловии к переведенному труду А.В.У. Биккерс пишет, чтоименно его любимая наука о языке первой обратила его к дарвинизму, которыйвысветил множество аналогий, охватывающих все тайны природы: “My favouritestudy, glossology, or the science of language, was the first to convert me to Darwinism.Here, as elsewhere, I trusted to the grand principle of analogy which underlies so manymore of the mysteries of nature” [Schleicher, 1869, p. 8]. По его мнению, наука оязыке является высшим и в то же время простейшим способом проверки теорииДарвина: “Not the shadow of a doubt lurks in my own mind that the science oflanguage, although still in its infancy, is the highest and at the same time the easiest testof Mr.
Darwin’s theory” [Schleicher, 1869, p. 9].Август Шлейхер восхищается теорией Чарлза Дарвина (“…the greatest partof a work I was tempted to read again and again”) [Schleicher, 1869, p. 14] и находиттруд ученого стройным и гармонично соотносимым с теми философскимипонятиями, которые выражены в работах ученых, занимающихся естественныминауками: “Darwin’s book, then, it appears to me, is in perfect harmony with thosefundamental notions of philosophy which we find more or less consciously ordeliberately expressed by the greater part of those who have written on natural science”[Schleicher, 1869, p.
23]. А еще большее впечатление произвела на А. Шлейхераработа Дарвина, когда он применил ее к лингвистике: “Darwin’s views and theorystruck me in a much higher, when I applied it to the science of language” [Schleicher,1869, p. 15].59Например, то, что относится к появлению животных, может быть сказано,по мнению А. Шлейхера, и об организмах речи: “What Darwin lays down of theanimal creation in general, can equally be said of the organisms of speech…”[Schleicher, 1869, p. 15]. Прежде всего, это касается борьбы за выживание,вымираниядревнихформ,широкогораспространенияиндивидуальныхразновидностей языков и т.п.: “…coinciding in a remarkable degree with Darwin’sviews on “the struggle for life”, on the extinction of ancient forms, on the widely-spreadvarieties of individual species in the field of speech…” [Schleicher, 1869, p.
16]. Такимобразом, мы видим в данной работе А. Шлейхера торжество натуралистическойтерминологии и прямые аналогии с дарвиновской теорией естественного отбора впроцессе борьбы за выживание.В своем труде «Теория Дарвина в применении к науке о языке» А. Шлейхерпытается доказать, насколько эволюционная теория соотносится с жизньюязыков, с развитием человеческой речи: “To point out how the main features ofDarwin’s theory are applicable to the life of language, or even, we might say, how thedevelopment of human speech has already been unconsciously illustrative…”[Schleicher, 1869, p. 16–17].
Причем, речь идет не о физиологическихисследованиях звуковой стороны речи, а о разнообразии языков и их значениидля естественной истории человека: “I do not here exclusively refer to aphysiological investigation of the various sounds of speech, a study which has madeconsiderable progress of late, but also to the observation and application of linguisticvarieties in their significance for natural history of man” [Schleicher, 1869, p. 17].А.
Шлейхер приходит к выводу, что языки являются природнымиорганизмами, которые не управляются волей человека, а растут, развиваются поопределенным законам, затем стареют и умирают: “Languages are organisms ofnature; they have never been directed by the will of man; they rose, and developedthemselves according to definite laws; they grew old, and dye out” [Schleicher, 1869, p.20–21].
Иными словами, языки относятся к тем феноменам, которымиохватывается понятие жизни: “They, too, are subject to that series of phenomena60which we embrace under the name of ‘life’” [Schleicher, 1869, р. 21]. Аналогичныемысли мы найдем в работе Абеля Овелака «Лингвистика» [Hovelacque, 1881, p. 9].Применение естественнонаучных методов исследования лингвистическихобъектов кажется А. Шлейхеру очевидным: “It is my earnest desire that the naturalhistory method should find more and more favour with those who investigate thesubject of language in general” [Schleicher, 1869, p. 18]. Соответственно, наука оязыкеявляетсяестественнойнаукой,ккоторойприменяютсяметоды,характерные для естественных наук: “The science of language is consequently anatural science; its method is generally altogether the same as that of any other naturalsciences” [Schleicher, 1869, p.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
