диссертация (1169473), страница 31
Текст из файла (страница 31)
2) Мы – варвары, разрушившиецивилизацию. 3) Мы – жертвы, чьи города были разрушены – и неважно, чтогорода были немецкими, они в нашем сознании наши. 4) Мы – созидатели новогогорода, новой ментальности, открытой миру» [147].Данная конструкция является важной для понимания мифологическихпроцессов, которые связаны с развитием местного регионалистского дискурса.Онасодержитчёткоеобозначениеархетипического«хаоса»,которыйпарадоксальным образом включает самих жителей региона. В этом смыслеописанные выше типы «исторической вины» жителей региона воспроизводятмифы, связанные с этим архетипом.Развивая тему региональной космогонии, будет интересно ещё разобратиться к архетипу axis mundi, который обозначает метафизический икультурный центр локуса, является для мифологического сознания точкойсоединения дольнего с горним.
В калининградской действительности такую точкуописывает и создаёт идеалистический миф о «граде на холме» (выражениепредложено профессором БФУ им. Канта В. Гильмановым), или «Королевскойгоре», который рисует метафизический образ идеального общества. Утерянноенемецкое наследие, «Королевская гора» представляются в этом случае желанными недостижимым идеалом, потерянным раем, которому современные жителиникогда не смогут соответствовать, но должны к нему стремиться.Как отмечалось выше, регионалистский дискурс протекает зачастую врамках вопросов истории, культурологии и связанных с ними областей.
В этихслучаях дискуссии имеют нишевый характер и ведутся по предметным темамэтих областей с использованием соответствующей терминологии. Однако нередкодля более глубокого и образного восприятия элементов регионалистского 147дискурса у исследователей (как и у автора настоящей диссертации) возникаетпотребность перейти на терминологию философскую и религиозно-мистическую.Характернымпримеромявляетсяпослесловиепрофессоракафедрызарубежной филологии БФУ им.
Канта В. Гильманова к известному в регионесборнику М. Попова «Параллельная память: 150 лет истории Кёнигсберга иКалининграда в фотографиях», вышедшему в 2012 году [105]. В. Гильманов –доктор филологических наук, известный специалист по культуре КалининградаКёнигсберга, член Российского союза германистов. Анализируя довоенные ипослевоенные фотографии Калининграда и его жителей, он обильно используеттермины, характерные для христианского богословия, а также для религиознойфилософии.
Данный текст В. Гильманова представляется важным, поскольку, понашему мнению, он в образной форме достаточно точно отражает настроение инаправление развития местного регионалистского дискурса и имеет внутреннююлогическую конструкцию, элементы которой можно проанализировать спомощью архетипов пространственного восприятия.По словам В. Гильманова, сборник фотографий «Параллельная память»является попыткой «собирания мира» в поэтическом и философско-религиозномсмысле этого выражения, попыткой поиска ветхозаветного «олама» (вселенной,imago mundi).
Собирание мира (здесь и далее – орфография сохранена), по словамавтора, «распознаётся в опыте культуры как главная сокровенная цель каждойчеловеческой судьбы, поскольку именно человек и именно каждый, будучи всвоей истинной сути с-огласован со всей целокупностью мира [ср. с imago mundi– прим. В.Щ.], призван о-гласить его, то есть, собрав его истинные имена,соединить их с миром в великом круговороте бытийного чуда [ср. с космогонией– прим. В.Щ.], что признают сегодня все – и верующие, и неверующие».Рефреном в статье проходит мысль о том, что разбитая («параллельная»,неединая) историческая память Калининграда-Кёнигсберга («хаос») отражается ина его жителях, которые находятся в поиске «своей сути».
Примечательнойявляетсятакжелогикарассужденияавтора,согласнокоторойсудьбачеловеческой личности находится в зависимости от судьбы города, в котором он 148живёт. В свою очередь, топонимическая тема трактуется в тексте в духе борьбы засобирание «истинных имён», восстановление «рая» и выходит за рамкиисторических споров.В. Гильманов образно описывает город Кёнигсберг-Калининград каквневременнуюсущность,обладающуюсобственнымимистическимииперсонифицированными атрибутами – «топосами», из которых конструируетсялокальный космос.
Пережив события Второй Мировой войны, город приобрёл, пословам автора, «топос распятия», «с грандиозным обострением проблемысубъективности и объективности вины», «где всё перемешалось друг с другом –палачи и жертвы». Также В. Гильманов указывает о пережитом городом «топосепредательства», указывая на события разгрома Кёнигсбергской синагоги вКристальную ночь 8 ноября 1938 года (предательство в немецкую эпоху), а такжегибель городского замка (предательство в советскую эпоху). В трактовке весьмачётко отражаются контуры архетипа «хаоса» (объединяющего в себе образы«палачей», «жертв» и злого рока), который не позволяет достичь первоначального«райского» состояния.Далее указывается, что метафизический город Кёнигсберг пережил распадисторической памяти и приобрёл несколько «параллельных» историй.
Этадвойственность и расщеплённость исторической памяти является, по выражениюавтора, «топосом болезни» города. Преодолеть эту «болезнь» (сочетание разныхкультур и эпох), а в терминологии настоящего исследования – «хаос»,расколотость imago mundi, автор предлагает путём «терапии памяти», котораязаключаетсяв«вечном»возвращениисовременногогородаксвоемуметасимволическому, идеальному и райскому образу – «Горе короля» (перевод снем.
«Königsberg»). По мысли автора, речь идёт не о восстановленииисторического немецкого Кёнигсберга, а о создании принципиально нового исовременного мифического образа лишь по мотивам немецкого историческогонаследия.В. Гильмановподчёркивает,чторечьидётименноометасимволическом образе, который заключается в «сказочных намёках»,«мифах», «философии анамнесиса» (воспоминание души о рае), «космической 149памяти», христианской «памяти смертной» и др.Автор также выражаетуверенность, что город избавится от «болезни» («хаоса»), когда приобретёт«новое качество», которое «в христианском смысле означает воскресениераспятой любви, а в кантовском смысле приоритет «морального закона» надвсеми остальными» [105].
Поэтическая форма изложения подчёркивает, что этотобраз не связан принципиально с конкретными историческими и культурнымиобстоятельствами, но лишь использует их в качестве «строительных» элементовсвоего дискурса, наполняя их особыми мифологическими смыслами.Город Кёнигсберг-Калининград, таким образом, описан В. Гильмановым вкачестве первичного субъекта исторического и метафизического развитиярегиона.
Автором рассматривается конструкция, при которой судьба человекаставится в зависимость от «судьбы» города, образ которого максимальноочеловечивается, мифологизируется («Кёнигсберг – стал мифом новой postреальности современного города» [105]) и с определённой степенью допущенияприобретаетбожественныечерты-«топосы»(подвержен«распятию»,«воскресению», «предательству» и т.д). Стремление в этом случае использоватьпоэтическуютерминологиюдляописанияразличныхпроявленийрегионалистского дискурса ещё раз свидетельствует о том, что сам этот дискурсво многом является мифологической конструкцией и что именно миф, наравне систорическими спорами и иными социокультурными явлениями, становитсяважной движущей силой этого процесса.Рассмотренныеутверждениясвидетельствуютотом,чтовКалининградской области в настоящее время проходят регионалистскиепроцессы, связанные с возникновением новой мифологической системы,служащей в качестве культурно-исторических координат для местных жителей.При этом рассмотренные примеры свидетельствуют о том, что местныйрегионалистскийдискурсприобретаетвыраженныецентробежныечерты,обособляясь от общероссийского социокультурного пространства.
Многиевозникающиемифологемывыстраиваютсянетолькопараллельнообщероссийскому социокультурному дискурсу, но прямо противостоят им. 150Подобные мифологические аспекты регионалистского процесса как вКалининграде, так и в других регионах России требуют внимательного к себеотношения. Это обусловлено тем, что формирующиеся регионалистские мифы невсегда могут быть скорректированы с помощью научного подхода, например,исторических опровержений, поскольку они строятся не на рациональнойнаучной логике, а на мифологических принципах – основаны на архетипах идействуют на глубоком психо-эмоциональном уровне [39]. Региональные сюжеты(королевская гора, образ Канта, ощущение «исторической вины», образыдовоенного Кёнигсберга и т.д.), соединяясь с архетипическим началом (axismundi, genius loci, «хаосом», «золотым веком»), не только становятся частьюсоциокультурнойреальности,ноислужатценностно-эмоциональнымиориентирами для жителей региона.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
