диссертация (1169345), страница 22
Текст из файла (страница 22)
Произведение, написанное в жанре «никки» может быть представлено в форме записок от лица автора, повествующих о событиях, участником или свидетелемкоторых он являлся. Это могут быть записки о случаях из жизни или о путешествии. В качестве примера таких дневников можно привести 土佐日記 тоса никки – «Дневник путешествия из Тоса» японского поэта и прозаика КиНо Цураюки. Поскольку каждого из авторов в первую очередь волнует личный опыт, эти произведения представляют собой автобиографии, что и придает прозе хэйанского периода моноцентричный характер. Описывая внешность, одежду, манеры, речь конкретного человека, эмоциональные переживания, связанные с определенным событием, праздником, церемонией, автордемонстрирует субъективные представления об объектах наблюдения. Такимобразом, показав свое личное восприятие какой-либо реальной ситуации, автор создает специфическое художественное пространство, которое существует в определенном художественном (субъективном) времени.
Иными словами, налицо сужение отношения ко времени141. Исследователи говорят о тен蜻蛉日記 – букв. «Дневник стрекозы».Мурасаки Сикубу японская писательница и поэтесса, более известная как автор романа 源氏物語 гэндзимоногатари – «Повесть о Гэндзи».141Главева Д. Г. Традиционная японская культура: Специфика мировосприятия. – М.: Восточная литератураРАН, 2003. – С. 83.139140121денции интровертности и сужения восприятия времени в хэйанских литературных памятниках.
То есть из-за «сужения» взгляда до границ императорского дворца намечается тенденция к постепенному сжатию зрительноговосприятия до границ индивидуального микрокосмоса. Сужаются и временные параметры: они развиваются в пределах видения автора, его индивидуального бытия.
Подобная «интровертизация» взгляда имеет прямое отношение к изменению апперцепции времени, то есть происходит переход отвнешнего, объективного времени к внутреннему, субъективному времени.Иначе говоря, с появлением литературы эпохи Хэйан, где превалирует личное отношение автора к происходящим событиям, начинает происходить переход от исторического, реального времени к художественному времени автора – событийному ряду писателя, имеющему свою хронологию событий.Концепция «художественного времени» – это в первую очередь субъективное время с его индивидуальным фиксированием событий. В японскойлитературе «субъективное» время отличается от внешнего времени, «объективного», то есть рассматривается автором дневниковой или художественнойлитературы как сугубо внутреннее, частное – неразрывно связанное с его переживаниями, мироощущением и не зависящее от внешнего мира и времени.В отличие от хронистов, авторы повестей, новелл, дневников и эссеповествуют о том, что видели своими глазами.
Герои, события и объекты ихпроизведений начинают реально существовать, попав в поле зрения повествователя. Именно поэтому поэтесса, придворная дама Мурасаки Сикибу, отказывается описывать то или иное событие, объясняя это тем, что ей не довелось воочию лицезреть его. Иными словами, происходящее становится истинным, только когда оно наблюдаемо. То есть время историческое, обозначенное определенными, характерными для японцев параметрами (лунный календарь, календарь погоды, календарь императорских династий), при упоминании в произведениях классики, приобретает чрезвычайно важное значениедатировки событий.122Жанр 随筆 дзуйхицу – «вслед за кистью» – это жанр японской прозы, вкотором автор записывает все, что видит, и все, что приходит ему в голову.Хронологические датировки в произведениях литературного жанра «дзуйхицу» имеют цель подтвердить реальность происходящего.
Именно так представители этого жанра видят связь с реальностью. И такое отношение ковремени у японских авторов классической древности становится важныммоментом датировки событий и общественно, исторически значимым явлением.Сэй Сёнагон, придворная дама при дворе императрицы Садако, супруги императора Итидзё (794–1192), известна как автор единственной книги«Записки у изголовья» и родоначальница жанра «дзуйхицу». В «Записках уизголовья» внимание автора сосредоточено на личном времени. Сэй Сёнагонсочетает в своих произведениях реальный ход времени с фрагментами, неподдающимися временному установлению: рассуждения о людях, окружающих писательницу, событиях, вещах, её воспоминания и т.
д. Во вступленииСэй Сёнагон даёт краткую характеристику времен года и выражает свое восхищение природными явлениями. Автор символично начинает свое произведение с момента традиционного начала времени – с первого дня Нового годаи даже продолжает описывать традиции и уклад жизни аристократическогосословия в последующие дни первого месяца:«В первый день Нового года радостно синеет прояснившееся небо,легкая весенняя дымка преображает все кругом»;«На восьмой день Нового года царит большое оживление. Слышенгромкий стук экипажей142».Описание естественного течения времени в этом произведении прерывается неоднократным возвращением от воспоминаний автора к действительности, что несколько нарушает ход событий, в то же время формируясубъективную временную перспективу, перспективу внутреннего времени.142Сэй Сёнагон.
Записки у изголовья: Избранные страницы / Пер. со старояп. яз. В. Марковой. – СПб.:Издательский Дом «Азбука-классика», 2006. – С. 7.123Субъективация взгляда в «Записках у изголовья» усиливается его интроспективной направленностью, поскольку события отбирались не по объективной временной шкале, а по признаку их влияния на душевное состояниеписательницы. Другими словами, на первый план выходит личное время СэйСёнагон.Тем не менее в повествовании имеет место и хронологическая фиксация определенных событий, так как к хронологической датировке можно отнести не только числовые даты, но и названия празднеств, церемоний, обрядов, имеющихся в календаре. Многие записи «Записок у изголовья» датируются по дням и месяцам:«Когда в пору первой луны я уединяюсь в храме для молитвы, мнехочется, чтобы все вокруг было скованно стужей и засыпано снегом…143»;«Однажды в пору девятой луны всю долгую ночь до рассвета лилдождь…»;«Во время второй луны в Государственном совете вершат дела, именуемые «инспекцией …».«Темной безлунной ночью, в пятом месяце года, вдруг раздалисьгромкие голоса...».«Во время восьмой луны я видела молодую женщину…».«Вечером накануне пятого дня пятой луны идет слуга в красном платье…».«В двадцать четвертый день двенадцатой луны щедротами императрицы состоялось празднество Поминовения святых имен Будды».Хронологическая фиксация необходима, поскольку некоторые из вышеперечисленных событий играют весомую роль в государственных делах ижизни народа.Написанная Нидзё сто с лишним лет спустя после окончания эпохиХэйан автобиографическая «Непрошенная повесть» относится к жанру 日記143Сэй Сёнагон.
Записки у изголовья: Избранные страницы / Пер. со старояп. В. Марковой. – СПб.:Издательский Дом «Азбука-классика», 2006. – С. 138, 152, 153, 157, 204, 223, 283.124никки, то есть к жанру «дневника», в котором концепт «время» играет смыслообразующую роль.В любом дневнике описание тех или иных событий не может происходить без двух главных факторов: временной последовательности и воспринимающего субъекта.
То же самое можно сказать и об отборе событий. Исследователи приходят к выводу, что если обрисованное в дневнике событиеможно верно установить во времени, то важнее оказывается объективноевремя144.Объективное время, то есть присутствие точной хронологическойфиксации главных событий ярко выражено в дневниках, оставленных Нидзе.В самом начале дневника его автор называет дату, с которой начинаются всепоследующие события повествования:«Миновала ночь, наступил новый. 8-й год Бунъэй…»145.Каждое событие, представляющее важность для Нидзё в «Непрошеной повести», датировано по дням.
Подобное явление можно объяснить тем,что Нидзё была придворной дамой, фавориткой экс-императора Го-Фукакусы(1243–1304), поэтому знаменательные события, происходившие при дворе(рождение наследного принца, принцессы, кончина императора-монаха), играли большую роль в судьбе не только самой Нидзё, но и всего государства.Из этого следует, что такие события представлены в общепринятой хронологической шкале:«…государь-монах, не проявив стремления отрешиться от сего мира,в конце концов скончался в час Петуха восемнадцатого дня второй луны 9-гогода Бунъэй пятидесяти трех лет от роду»146.«Отец разом проснулся, устремил на меня долгий пристальныйвзгляд, произнес:144Горегляд В. Н.
Дневники и эссе в японской литературе X–XIII вв. – М.: Наука, ГРВЛ, 1975. – С. 386.Луна в тумане / Сост.: Т. М. Редько-Добровольская., под ред.: В. Т. Башкирова, Л. М. Кроткова. – М.:Правда, 1988. – С. 205.146Там же. С. 220.145125– интересно, в кого мне суждено воплотиться в новом рождении? – Ине успел договорить, как дыхание его прервалось.
Это случилось в час Дракона, в третий день восьмой луны 9-го года Бунъэй»147.«В двенадцатую луну, по заведенному обычаю, все во дворе очень заняты – служат молебны, непрерывно происходят богослужения…148».Почасовая точность, указание года подчеркивают важность и первостепенность описываемых событий в жизни автора и государства. Произведение охватывает небольшой отрезок времени, с чем связан и обстоятельныйхарактер описания событий. Однако это не отрицает существования субъективного, личного времени автора. Дневник Нидзё – это не простое перечисление фактов, значимых для придворной, дворцовой жизни в определенныйотрезок времени, но также и собственный микромир писательницы, образованный ее личными интересами, наблюдениями и потребностями.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
