Диссертация (1168496), страница 63
Текст из файла (страница 63)
В период с 1993 по 2004 г. в российско-европейских отношениях в энергетическойсфере преобладала тенденция к сотрудничеству. Распад СССР в декабре 1991 г. и, как следствие,снятие идеологических ограничений с внешней политики России способствовали активизациидиалога между Россией и ЕС, в том числе в энергетической сфере.
Взаимная выгода от такогосотрудничества на тот момент была очевидна обеим сторонам. В результате Россия и ЕС взяливектор на институционализацию отношений в энергетической сфере. Ключевыми достижениямитакой политики стало подписание сторонами в 1994 г. Договора к Энергетической хартии, атакже учреждение в 2000 г. российско-европейского энергетического диалога, основной цельюкоторого было обсуждение вопросов и решение проблем, представляющих общий интерес.Примечательно, что статус России как надежного поставщика ни разу в этот период небыл подвергнут сомнению в ЕС ни на концептуальном уровне, ни на уровне официальныхвыступлений глав государств и правительств ЕС, а также представителей Еврокомиссии.
Болеетого, российское руководство повсеместно заявляло о готовности к модернизации российскогоэнергетического сектора за счет активного привлечения европейских инвестиций, а также кувеличению экспорта энергоресурсов в государства-члены ЕС за счет строительства новыхтрубопроводов. В результате государства ЦВЕ не играли активной роли в контексте российскоевропейских отношений в энергетической сфере в этот период.Однако заинтересованность высших должностных лиц Еврокомиссии и государствчленов ЕС-15 в необходимости увеличения экспорта энергоресурсов из России за счетдиверсификации маршрутов поставок негативным образом сказалась на энергетическойбезопасности государств Центрально-Восточной Европы, так как предусматривала обеспечениеэнергетической безопасности ЕС посредством увеличения маршрутов поставок из России иорганизации прямого трубопроводного соединения России и «старых» государств-членов ЕС201минуя территории государств ЦВЕ.
Так, в угоду реализации проекта «Северный поток», которыйбыл включен Еврокомиссией в список приоритетных для ЕС проектов общего интереса, в 2002г. руководство России приняло решение отказаться от прокладки второй ветки газопровода«Ямал – Европа» через территории Белоруссии и Польши.Кроме того, ситуацию усугубляло появление уже в тот период разногласий между Россиейи ЕС относительно конкретных форм и методов достижения, указанных выше целей. Наиболеепроблемным аспектом сотрудничества в этом отношении стал вопрос о ратификации РоссиейДЭХ, отсутствие прогресса в решении которого негативным образом сказалось на состояниироссийско-европейских отношений в период с 2004 по 2009 г.3.
В процессе формирования общей внешней энергетической политики в исследуемый периодруководство Европейского союза столкнулось с объективными сложностями, причина которыхзаключалась в различиях между государствами-членами ЕС в видении приоритетов такойполитики. Серьезная зависимость стран ЦВЕ от внешних энергетических поставок,преимущественноизРоссии,сталапричинойперманентноголоббированияэтимигосударствами, начиная с 2004 г. политики в институтах Евросоюза, основанной на идееважности обеспечения безопасности поставок посредством европейской солидарности впереговорах с Россией по энергетическим аспектам сотрудничества. Реальные результаты такойполитики ограничивались амбициозными декларациями в юридически не обязательныхдокументах, издаваемых Еврокомиссией, о важности коллективной позиции ЕС в отношениитретьих стран, в частности России, по проблемам внешней энергетической политики.
Скромныерезультаты реализации положений этих документов на практике были обусловлены рядомфакторов.Во-первых, иллюзорностью реализации самой идеи солидарной позиции государствчленов ЕС в контексте решения проблемы безопасности поставок, по причине нежеланиягосударств-членов ЕС, в том числе из региона Центрально-Восточной Европы расставаться ссуверенитетом в отношении определения внешних источников поставок. Более того, указанныйвыше тезис был закреплен в Лиссабонском договоре, то есть получил юридически обязательныйхарактер.Во-вторых, преобладанием в рассматриваемый период национальных интересов «старых»государств-членов во главе с Германией при формировании общей внешней энергетическойполитики ЕС.
Это объясняет, с одной стороны, неудачу трансформации на практике приоритетоввнешней энергетической политики ЕС от климатической дипломатии к обеспечениюбезопасности поставок, с другой стороны, отсутствие взаимопонимания между «старыми» и«новыми» государствами-членами ЕС применительно к внешней энергетической политике ЕС вотношении России.202В-третьих, отсутствием солидарности по вопросам внешней энергетической политикисреди государств ЦВЕ как таковых. Если руководство Венгрии и Словакии выступали преждевсего за солидарность государств-членов ЕС по техническим аспектам энергетической политики,то руководство Польши при опосредованной поддержке чешского правительства настаивало наединой позиции государств-членов ЕС в переговорах с внешними поставщиками.Кроме того, разногласия между государствами ЦВЕ сложились также в отношенииобеспечения безопасности поставок российских энергоресурсов.
Если правительства Венгрии иСловакии, придерживаясь прагматичной линии в отношении России, ориентировались надвусторонний подход, то руководство Польши стремилось решить проблему посредствомзакрепления на законодательном уровне ЕС механизма согласования единой позициигосударств-членов Союза в переговорах с Россией. В свою очередь, энергетическая политикаправительства Чехии, критически настроенного в отношении России, была ограничена, с однойстороны, отсутствием большинства в парламенте, с другой стороны, прагматичной позициейпрезидента страны относительно сотрудничества с Россией.В-четвертых, непоследовательностью руководства Польши при использовании понятия«солидарность».
Изучение внешней политики этого государства в рассматриваемый периодпродемонстрировало, что если та или иная инициатива, выдвигаемая на европейском уровне,противоречила интересам Польши, то характерным приемом руководства последней был демарши отказ от политики общеевропейской солидарности, активно лоббируемой в энергетическойсфере в отношении России.
Одним из проявлений такой политики стало блокирование польскимруководством в 2006 г. начала российско-европейских переговоров по новому базовомусоглашению, в текст которого Еврокомиссия планировала включить положения о либерализациироссийского энергетического рынка, а также не противоречащие российским интересамположения ДЭХ.
Таким образом, из-за действий польского руководства была упущенавозможность достигнуть компромисса по созданию институциональной базы российскоевропейских отношений в энергетической сфере, что могло, в свою очередь, сгладитьпоследствия российско-украинского энергетического кризиса 2008 – 2009 гг.Тем не менее, несмотря на отсутствие значимых практических результатов, стараниягосударств ЦВЕ, преимущественно Польши, добиться единой позиции ЕС в отношениях сэкспортерами энергетических ресурсов нельзя охарактеризовать как безрезультатные.
«Старые»государства-члены Союза во главе с Германией пошли на уступки. В результате по итогаминституциональной реформы ЕС, которая завершилась в декабре 2009 г., в тексте Лиссабонскогодоговора было закреплено положение о солидарности между государствами-членами Союза приреализации задач энергетической политики.
Проблема заключалась в том, что в Договоре нислова не было сказано про внешнюю энергетическую политику Союза в понимании государств203ЦВЕ. Солидарность в энергетической сфере понималась в контексте формирования внутреннегоэнергетического рынка. Таким образом, за компромиссом скрывалась победа Еврокомиссии,которая получила полномочия в сфере европейской энергетической политики.4.
На фоне сложных отношений государств ЦВЕ со «старыми» государствами-членамиЕС в период с 2004 по 2007 г. в контексте формирования общей внешней энергетическойполитики Союза альтернативным вариантом продвижения интересов в энергетической сфереэтими государствами стало взаимодействие с Еврокомиссией в рамках формированияконцептуальных основ политики ЕС на постсоветском пространстве, получившей названиеЕвропейская политика соседства. Преимущества такой тактики для государств ЦВЕ былиобусловлены рядом факторов.Во-первых, руководство Еврокомиссии уделяло большое внимание институциональномуоформлению интересов ЕС на постсоветском пространстве начиная с начала 2000-х гг., проявляясерьезную заинтересованность в освоении энергетического потенциала соседних с ЕС государствКаспийско-Черноморского региона с намерением в перспективе диверсифицировать поставкиэнергетических ресурсов в ЕС. Такая политика позволила бы воплотить на практике идеюЕврокомиссии о создании внутреннего энергетического рынка ЕС и обеспечить безопасностьэнергоснабжения Европейского союза.
Кроме того, укрепление взаимодействия ЕС спостсоветскими государствами в рамках ЕПС прежде всего предполагало гармонизациюзаконодательства государств-соседей с правом ЕС, в том числе с энергетическим правом, чтотакже представляло интерес для Брюсселя, так как увеличивало роль Еврокомиссии вэнергетическойполитикиЕС,атакже способствовалообеспечениюэнергетическойбезопасности Союза.Во-вторых, реализация Европейской политики соседства представляла выгоду и для«старых»государств-членовЕС,таккакосуществлениецелейэтойполитикипораспространенному в ЕС мнению благоприятствовало решению «замороженных конфликтов» натерритории государств-соседей, а также миграционной проблемы, что, в конечном итоге,содействовало укреплению безопасности ЕС.В-третьих, на начальном этапе развития этой политики Россия нейтральным образомотносиласькактивизациивнешнеполитическогоприсутствияЕСнапостсоветскомпространстве.В-четвертых, использование механизма ЕПС нивелировало разногласия государств ЦВЕв отношении внешней энергетической политики, так как, с одной стороны, в рамках политикисоседства на повестке не стоял вопрос о пересмотре отношений в энергетической сфере сРоссией, против чего выступали правительства Венгрии и Словакии, с другой стороны,активизация ЕПС в отношении государств Каспийско-Черноморского региона соответствовала204солидарным интересам государств ЦВЕ в отношении диверсификации поставок энергетическихресурсов.Тем не менее, институциональный механизм и цели ЕПС в том виде, в котором она былаучреждена в мае 2004 г.
не соответствовали интересам государств ЦВЕ. Первая проблемазаключалась в отсутствии перспективы членства в Евросоюзе государств-соседей. Втораяпроблема заключалась в отсутствии отдельной многосторонней институциональной структурыдля развития отношений с постсоветскими государствами.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
