Диссертация (1167329), страница 101
Текст из файла (страница 101)
290).Стихотворение «Я понял жизни цель и чту...», вошедшее в лирический сборник«Поверх барьеров», датируется 1916 годом. К этому времени мировоззрение поэта,окончившего в 1913 году философское отделение филологического факультета Московского университета с дипломом кандидата первой степени, предстает полностьюсформированным.
Главные особенности художественного стиля Б.Л. Пастернака какпоэта-философа – совершенство формы, неожиданная образность и предельная насыщенность аксиологическими смыслами – проявляются в анализируемом произведении во всей полноте.Стихотворение начинается с утверждения, лаконичная категоричность которого оттеняет глубину скрывающегося за ним философского содержания:Я понял жизни цель и чтуТу цель как цель, и эта цельПервая половина стиха – «Я понял жизни цель» – представляет собой аллюзию на стихотворение А.С. Пушкина «К вельможе» (1830 г.): «Ты понял жизни цель:счастливый человек. / Для жизни ты живешь».
Отсылая к пушкинской формулировке эпикурейской экзистенциальной концепции эпохи Просвещения – идее само357Здесь и далее стихотворения Б.Л.Пастернака цитируются по изданию: (Пастернак, 1998).381ценности земной жизни, ее самоутверждения (ср. Бочаров, 1999, с. 194) – Б.Л.
Пастернак противопоставляет ей иной ценностный идеал, ставший основой его личного философского самоопределения.Присущая первому предикату начального стиха «понял» категориальная семантика предельности высвечивает заложенную во внутренней форме глаголапо(н)ять идею внезапности и полноты постижения смысла.
«Я понял» означает «мнеоткрылось нечто, бывшее ранее вне меня, за пределами моего понимания». Метафорически переосмысленное слово цель («предмет, в который кто … старается попасть» [Даль, 1956, т. 4, с. 578]) обозначает «конечное желанье, стремление, намерение, чего кто силится достигнуть» (Там же). В рамках сочетания «жизни цель» оноуказывает на конечный смысл земного бытия.Эмфатически обособленная в конце стиха форма глагола чтить («почитать,уважать душою» [Даль, 1956, т. 4, с.
599]) подчеркивает ценностное звучание стиха(ср. Всякъ честитъ Бога по-своему. Чти отца и матерь твою). Глубина и значительность признания подчеркивается троекратным эпифорическим повтором словацель во втором стихе: «...и чту/ Ту цель, как цель, и эта цель».Определение того, что составляет конечную цель земного пути человека, формулируется во второй половине начальной строфы в виде утверждения, которое напервый взгляд представляется парадоксальным:Признать, что мне невмоготуМириться с тем, что есть апрель.Усложненный ритмический рисунок начальной строфы как бы подчеркиваеттрудность словесного оформления переполняющих душу переживаний. Прецедентное событие, вызывающее в душе поэта столь сильный отклик, описывается посредством темпорально-бытийного предиката «есть апрель».
Интонационно и графически обособленное, это утверждение представляет собой кульминацию начальной строфы и хронотопический «ключ» ко всему стихотворению.Денотативная отнесенность слова апрель раскрывается в контексте времени создания стихотворения. В 1916 году на 10 апреля (ст. ст.) приходится праздник Пасхи.Можно предположить, что хрононим апрель выступает метонимическим именем стоящего за ним прецедентного события Воскресения Христова. На возможность такогопрочтения указывает заключительная строфа стихотворения, метонимически отсылающая к образу первых дней Пасхи:Что в берковец церковный зык,Что взят звонарь в весовщики,382Что от капели, от слезыИ от поста болят виски.Слово апрель может иметь и метафорическое значение, раскрывающееся вконтексте церковнославянской поэзии, которую Б.Л.
Пастернак знал и любил с детства(ср. Крашенинникова, 1997). Ближайший гипероним существительного апрель – слововесна – имеет в гимнографических текстах предельно высокое ценностное наполнение: «О сладчайшая Моя Весно, сладчайшее Мое Чадо! Где Твоя зайде доброта?» (Великая Суббота, утреня, похвалы на непорочных, статия третия, стих 147). В стихотворении «Я понял жизни цель и чту...» этот символический смысл проецируется на хрононим апрель.Прецедентное событие Воскресения Христова столь невероятно, что изменяетвсего человека, который не может уже оставаться прежним.
В стихотворении это полное преображение души передается экспрессивной инфинитивной конструкцией «невмоготу мириться». Наречие невмоготу указывает на состояние «немотствующегоудивления», которое охватывает человека, сталкивающегося «с тем, применительно кчему можно сказать: это лишает нас дара речи. И лишает оно нас дара речи именно всилу осознания нашей несоразмерности тому, что открылось нашему взору, – несоразмерности столь очевидной, что у нас недостает слов, чтобы с нею совладать» (Гадамер, 1991, с. 44). Необычайный характер происходящего подчеркивается в следующихстрофах, где однородные придаточные предложения эксплицируют концептуальное содержание, скрывающееся за утверждением «...есть апрель»:Что дни – кузнечные мехи,И что растекся полосойОт ели к ели, от ольхиК ольхе, железный и косой,И жидкий, и в снега дорогКак уголь в пальцы кузнеца,С шипеньем впившийся потокЗари без края и конца.В едином ритмико-интонационном пространстве второй и третьей строф развертывается ключевой образ стихотворения – огненной зари.
Сравнение «что дни – кузнечные мехи» уподобляет солнечный свет раскаленному потоку, изливающемуся изневидимой плавильной печи. Ритм оформленного в виде анжамбемана (текучейстроки) перечисления-повтора «От ели к ели, от ольхи// К ольхе» воссоздает течение(«растекся полосой») света, постепенно проникающего во все уголки мира. Чрезвы-383чайная интенсивность цвета и света зари передается эпитетами «железный икосой,// И жидкий», где аллитерация звука ж усиливает образ раскаленного обжигающего металла, вводя антитезу земного – зимнего, снежного («в снега дорог») инебесного – весеннего, огненного («с шипеньем впившийся поток»). Постепенноеразвертывание образа, в самой своей осязаемой, как бы неторопливой конкретностиассоциирующееся с движением восходящего солнца, достигает своей кульминации ввеличественной картине безбрежной зари – «зари без края и конца».Наряду с прямым значением, соотносимым с областью видимого мира, образзари получает в рассматриваемом стихотворении метафорическое прочтение, восходящее к аллюзивному пространству церковнославянских песнопений, посвященныхВоскресению Христову.
Слово заря выступает в них именем вечной жизни: «Торжества день, востанием Христовым, смерть безвестна показася, жизни возсия заря»(Неделя Крестопоклонная, канон, песнь 1, тропарь). Определение железный («железный и косой, / И жидкий») восходит к творениям раннехристианского философаТертуллиана358, в которых соединение в воплотившемся Сыне Божием двух сущностей – природы Божественной и природы человеческой, уподобляется тому, «как этобывает с огнем и раскаленным железом, когда оба тела целиком проникают друг вдруга и остаются при своих свойствах» (Stobaeus.
Eclogae. I. 17. 4, цит. по: Говорун,Фокин, 2005, с. 329).Сравнение «как уголь в пальцы кузнеца» восходит книге пророка Исаии (Ис.6: 1-7)359. В богослужебных песнопениях, раскрывающих прообразовательныйсмысл ветхозаветного пророчества, уголь становится символом воплощенного СынаБожия: «Углем очищается Исаиа, предпроповедуя мысленнаго Угля, воплощаема,Дево, из Тебе паче мысли» (Неделя о самаряныни, канон, песнь 8). В молитвах коСвятому Причащению, которые, по свидетельству современников, поэт с детствазнал наизусть (Крашенинникова, 1997), «горящий уголь знаменует огонь Божественного Тела и Крови Господней» (Митрополит Вениамин, 2009, с. 48-49).В заключительной, четвертой строфе актуализируются отдельные грани подС трудами Тертуллиана поэт познакомился в годы обучения на философском отделенииМосковского университета. На итоговом экзамене по древней и средневековой философииБ. Пастернак получил высший балл за ответ на вопросы билета «Патриcтическая философия доНикейского собора.
Элементы, входящие в состав мировоззрения первобытного христианства. Юстинмученик, Ириней, Тертуллиан, Климент Александрийский и Ориген» (Пастернак, 2011).359Пророк Исаия, узрев в видении «Господа на престоле высоком и превознесенном и Херувимовокрест Его, <...> сказал: “Окаянный я человек! Желал бы и я славить Бога, но уста мои – нечисты”.Один из Серафимов, взяв клещами горящий уголь с Небесного жертвенника, слетел к нему,прикоснулся к его устам и сказал: “Вот это касается твоих уст, и беззаконие твое отъемлется, игрех твой очищается”» (Митрополит Вениамин, 2009, с. 48).358384фрейма «празднование»:Что в берковец церковный зык,Что взят звонарь в весовщики,Что от капели, от слезыИ от поста болят виски.«Церковный зык» становится, метонимически, символом праздника Пасхи.Сила и мощь колокола передается определением «в берковец» (т.
е. в десять пудов),характеризующим тяжесть его массивного языка («зык»). Страдательно-причастнаяформа «взят звонарь в весовщики» метафорически подчеркивает непрерывностьзвона и вдохновенность звонарей360. Сугубо личное завершение стихотворения,неожиданно спокойное и мягкое после напряженно ярких красок и звуков предшествующих стихов, раскрывает душевно-телесную сторону переживания поэтом первых дней Пасхи – его внутренний темпоральный опыт.Проведенный анализ дает основание полагать, что в языковой картине мира Б.Л.Пастернака слово-символ апрель является метонимическим именем Воскресения Христова, соотносимого с подфреймом «прецедентное событие» в рамках концепта«праздник Пасхи».
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
