Раймон Арон - Этапы развития социологической мысли (1158956), страница 79
Текст из файла (страница 79)
422
тельности наблюдение не сможет обнаружить наш вкус на основании экспрессивности и иных симптомов. Зато если мы строим изощренные теории относительно превосходства китайской кухни над французской или наоборот и, кроме того, если мы придумываем усложненные теории о связях между гурманством и гигиеной тела, то мы переходим от третьего к четвертому роду нелогических поступков, характеризуемому формулой «да — да» без соответствия объективной цели субъективной. В этом случае социолог паретовского типа сможет добраться до некоторых остатков; если же мы ограничиваемся едой, мы остаемся вне поля изучения.
Три термина — «аппетиты», «вкусы» и «склонности», — по-моему, очень близки и должны пониматься в своих обычных значениях. Аппетит — это желание определенной вещи. Поскольку индивид пристрастен к определенной вещи и удовлетворяет свой аппетит безоговорочно, без споров и объяснений, неуместно задаваться вопросом об остатках. Точно так же вкусы суть предпочтения, а склонности — тенденции. Определенное желание, предпочтение, тенденция — таковы будут относительные различия между аппетитами, вкусами, склонностями. Как правило, эти три термина характеризуют поведение человека, поскольку оно есть поиск определенного блага, более или менее определенных удовольствий. Эти аппетиты, вкусы и склонности сравнимы с инстинктами животных с той оговоркой, что у людей они преобразованы, переработаны развитием цивилизации, стали многообразными до такой степени, что утратили приспособительный характер, которым отличается, по-видимому, в большинстве случаев так называемое инстинктивное поведение животных.
Из сферы остатков Парето исключает также и интересы. Понятие интереса вытекает из экономического анализа — первой области исследований автора «Трактата по общей социологии». По Парето, интерес проистекает из осознания цели, к которой стремится индивид. Интересом, к тому же чаще всего вызывающим логическое поведение, служит максимальное увеличение количества денег. Наряду с экономическим может быть политический интерес. Человек, стремящийся к захвату власти, ведет себя заинтересованно, его поведение отличается от нелогического поведения, определяемого остатками. При социологическом синтезе мы должны будем принимать во внимание не только остатки, но и поведение, определяемое в своей основе инстинктами, аппетитами, вкусами, склонностями и интересами.
Для полноты анализа остается выяснить отношение между остатками и состоянием психики, или чувством (А). Парето иногда выражает свои мысли так, словно остатки и чувства
423
совпадают. Однако, вне всякого сомнения, в своих размышлениях он делает двойное различие. С одной стороны, остатки располагаются гораздо ближе к поступкам или экспрессивности, чем чувства, поскольку они обнаруживаются с помощью анализа этих поступков или экспрессивности. С другой стороны, остатки — не конкретные реальности, а аналитические понятия, созданные наблюдателем для объяснения феноменов. Нельзя видеть или постигать остатки, как видят стол или даже как испытывают чувство. Парето, впрочем, категоричен в этих вопросах: «Нужно быть внимательным и не путать остатки (а) ни с чувствами, ни с инстинктами, которым они соответствуют. Остатки (а) суть проявления этих чувств и инстинктов, как повышение столбика ртути в термометре есть показатель повышения температуры. Только с помощью эллипса, сокращающего речь, мы утверждаем, например, что остатки, помимо аппетитов, интересов и т.д., играют основную роль в установлении общественного равновесия. Так, мы говорим, что вода закипает при 100°. Законченными положениями будут следующие: „Чувства или инстинкты, соответствующие остаткам, помимо тех, которые соответствуют аппетитам, интересам и т.д., играют основную роль в установлении общественного равновесия. Вода закипает, когда теплотворное сюстой-ние достигает температуры, обозначенной 100° по шкале Цельсия"» (ibid., §875).
Наконец, определим, что есть главное для точного понима-^ ния той мысли, что остатки суть аналитические понятия, предназначенные для социолога, а не для психолога. Парето утвер* ждает, что изучение самих чувств относится к компетенции, психолога, а не социолога. Остатки, конечно, соответствуют· кое-чему в природе или в поведении человека, но это кое-что определяется аналитическим понятием, созданным для постижения функционирования общества. В §§879—884 Парето дает интересное сопоставление словесных корней, до которых доходит филолог, и остатков, до которых доходит социолог1. Согласно этому сопоставлению, остатки суть общие корни большинства видов поведения или экспрессивности. Как таковые они, следовательно, отличаются тем же абстрактным характером, что и корни слов, которые, не будучи конкретными величинами, тем не менее не вымышлены, т.к. они постижимы.
3. Остатки и производные
Теория остатков приводит к классификации, которая представляет собой нечто вроде теоретического анализа природы человека, предназначенного для социологов. Парето выделяет
424
прежде всего шесть классов остатков, затем в каждом классе — роды, наконец, некоторые роды он делит в свою очередь на виды. Наиболее значительное вычленение — вычленение следующих шести классов, отличающихся разнообразными значениями и масштабностью:
-
первый класс — «инстинкта комбинаций»;
-
второй — «незыблемости агрегатов»;
-
третий — «потребности проявления чувств во внешних дей
ствиях»; -
четвертый — «остатков, относящихся к социальности»;
-
пятый — «целостности индивида и его зависимостей»;
-
шестой — «сексуальных остатков».
Бросается в глаза, что в некоторых классах слово «остаток» представлено в самом определении, тогда как в других используется термин «инстинкт» или «потребность». По-видимому, эти шесть классов гетерогенны и имеют разную значимость. Самые важные — первые два класса: они одни или почти одни будут рассмотрены во второй части «Трактата», когда речь пойдет о синтезировании.
1. Первый класс образован из остатков, соответствующих инстинкту комбинаций. Определяя его, Парето использует термин «инстинкт», который отсылает нас к тому, что есть самое глубокое в человеке, по ту сторону остатков, к чувствам. Инстинкт комбинаций в самом общем плане есть склонность к установлению связей между идеями и вещами, к извлечению следствий из провозглашенного принципа, к правильному или неправильному рассуждению. Именно благодаря инстинкту комбинаций, человек есть человек с его делами, экспрессивностью, теориями, доказательствами и вдобавок с «Трактатом по общей социологии» как неизбежными, но. явно констатируемыми следствиями инстинкта комбинаций.
Инстинкт комбинаций включает в себя в качестве одной из своих разновидностей «потребность в логическом развитии». Таким образом, он лежит в основе интеллектуального прогресса человечества, развития разума и цивилизации. Самые блестящие общества, не обязательно при этом самые моральные, — те, где в изобилии остатки первого класса. По мнению Парето, Афины V в. до н.э., Франция начала XX в. суть общества, переполненные остатками первого класса. Их было меньше в Спарте и в Пруссии XVIII в. Заметны политические по-
425
следствия, вызываемые изменением числа остатков первого класса.
Класс «инстинкта комбинаций» распадается в свою очередь на несколько родов. Первый, самый простой и самый абстрактный, — «инстинкт комбинаций вообще», т.е. без детализации. Второй — «инстинкт комбинаций сходных или противоположных вещей». Большинство магических действий заключают в себе комбинации этого типа. Третий определяется как «таинственная власть некоторых вещей или некоторых дел». Четвертый назван «потребность в объединении остатков», пятый — «потребность в логическом развитии», шестой — «вера в действенность комбинаций».
Пятый род — «потребность в логическом развитии» — охватывает большинство остатков, определяющих производные. Эта потребность в логическом развитии и объясняет бесконечное обновление теорий и прогресс наук.
Отсюда понятно, что логическое поведение может также
определяться остатками, которые сами суть проявление инс
тинктов или чувств. Первопричиной логического поведения
могут быть чувства, если, осознавая связи между средствами
и целью, субъект действия в состоянии предвидеть последст
вия используемых им средств и установить корреляцию ме|к-
ду субъективным и объективным отношениями. ·'
Отметим и то, что один и тот же истинкт комбинаций мол
жет быть, таким образом, первопричиной и нелогического по
ведения, например магии, и того, что составляет признак лога;
ческого поведения, т.е. науки. ■ ' г
2. Второй класс остатков составляет противоположность первому. Если инстинкт комбинаций есть то, что мешает человеку раз и навсегда ограничиться одним способом деятельности или одним обществом, стимулируя беспрерывное развитие знаний и бесконечное обновление верований^ то незыблемость агрегатов, которую Парето не называет инстинктом, сравнима с инерцией. Это склонность людей к поддержанию сформировавшихся комбинаций, к отказу от изменений и к согласию с императивами.
«Некоторые комбинации составляют агрегат из частей, крепко соединенных в некое тело, которое в конце концов приобретает индивидуальность, сходную с индивидуальностью реальных существ. Эти комбинации часто можно узнать по свойственным им признакам, отличающим их от простого перечисления частей... После создания агрегата зачастую возникает некий инстинкт; он с переменным успехом противодействует тому, чтобы объединенные таким образом вещи разделились, а если разделения нельзя избежать, он старается его
426
скрыть, сохраняя видимость агрегата. В общих чертах можно сравнить этот инстинкт с механической инерцией. Он противодействует движению, заданному другими инстинктами. Отсюда проистекает важное общественное значение остатков второго класса» (ibid., § 991, 992).
Второй класс образует, таким образом, с первым контрастную пару. Обе эти основные тенденции имеют непосредственно постигаемое общественное значение. Одна содействует изменению и обновлению, другая — стабильности и сохранению, Одна побуждает к строительству интеллектуальных конструкций, другая — к стабилизации комбинаций. Парето замечает, что революции легче изменяют власть имущих, идеи, с помощью которых те управляют, и в известных случаях организацию общественной власти, чем нравы, верования и религии. Дело в том, что все, относящееся к нравам, институту семьи и религиозным верованиям, составляет сущность общества и поддерживается «незыблемостью агрегатов». Насильственные преобразования, навязываемые политиками, наталкиваются на сопротивление остатков второго класса.
Как и для остатков первого класса, Парето устанавливает классификацию разных родов остатков второго класса. В частности, он различает незыблемость отношений между живыми и мертвыми или между покойником и вещами, которыми тот владел всю жизнь. Как правило, связи между людьми и связи людей с местностями суть типичные примеры остатков, переходящих в остатки класса «незыблемость агрегатов». Тот факт, что столько обществ хоронят мертвецов вместе с их собственностью, иллюстрирует надежность связей между человеком и вещами, которые ему принадлежали. Точно так же здесь может иметь место^незыблемость отвлеченного понятия. Те, кто говорит о Человечестве, Прогрессе или Истории, движимы остатками второго класса, принадлежащими к роду «незыблемость отвлеченного понятия», или «персонификация». Если утверждают, что Прогресс чего-то требует или что Право заставляет, и если всерьез принимают абстрактное слово, придавая значение прописной букве, значит, действует остаток незыблемости агрегатов, побуждая нас обращаться с абстракцией как с реальностью, персонифицировать идею и в результате приписывать персонифицированным абстракциям волю.
Третий и шестой классы остатков самые простые и излагаются Парето наиболее кратко.
3. Третий класс назван «потребность обнаружения чувств во внешних действиях». Эта потребность выражается ритуальным действием, например аплодисментами, предназначенными для выражения благосклонности. Не во всех обще-