Раймон Арон - Этапы развития социологической мысли (1158956), страница 77

Просмтор этого файла доступен только зарегистрированным пользователям. Но у нас супер быстрая регистрация: достаточно только электронной почты!

Текст из файла (страница 77)

Понятие экспериментальной науки, на которую ссылается Парето, во многом ограничивает амбиции социологии и перено­сит нас в мир, где выбор между обществом и божеством не ре­зультат, а объект науки, поскольку последняя интересуется си­стемой нелогического поведения. Этот аспект учения Парето, который к тому же любил насмехаться над произведениями своих коллег, объясняет его крайнюю непопулярность среди большинства социологов не только при жизни, но и после смер­ти. Я знал среди своих учителей и знаю среди моих коллег мно­гих социологов, которые не могут слышать имени Парето без негодования, резкость которого не смягчается временем.

Согласно Парето, наука по своей природе логически-экспе­риментальна. Следует точно истолковать обе части определе­ния. Термин «логическая» означает, что на основании установ­ленных определений или наблюдаемых связей допустимо выво­дить следствия, вытекающие из посылок. За прилагательным «экспериментальная» скрываются одновременно наблюдение в узком смысле слова и экспериментирование. Наука экспери­ментальна, потому что изучает реальность, которая служит ее основой и критерием ее положений. Положение, не требую­щее доказательства или опровержения опытом, не научно. Как говаривал мой учитель Леон Брюнсвик, положение, ложность которого нельзя обнаружить, необязательно истинно. Это оче­видно, хотя и не признается многими умами, видящими в невоз­можности опровергнуть их утверждения доказательство истин-

411

ности последних. На самом деле то положение, которое рас­плывчато и неясно в такой степени, что никакой опыт не позво­ляет его опровергнуть, не научно; оно может возбуждать чувст­ва, приносить удовлетворение или вызывать негодование. Что­бы стать научным, ему надо попасть под удары единственной критики, имеющей ценность, — критики умозаключений и фак­тов. (Марксистская теория прибавочной стоимости обязана своей популярностью тому факту, что она неопровержима.)

Одним словом, логически-экспериментальный метод имеет
целью обнаружить то, что Парето называет эксперименталь­
ными единообразиями, т.е. регулярные связи между явления­
ми. Как таковые эти экспериментальные единообразия не не­
обходимы. Философы долго обсуждали характер причинной
связи, соединяющей друг с другом два феномена. В этом отно­
шении Парето — последователь Юма. По его мнению, регу­
лярные отношения между явлениями не предполагают внут­
ренней неизбежной последовательности. Регулярность более
или менее вероятна в зависимости от природы связанных друг
с другом феноменов и обстоятельств, при которых она наблю­
дается. Проблема необходимости не ставится, поскольку цель
науки — скромная констатация единообразий. ' I

Парето излагает намеченный им путь кратко, в нескольким положениях, составляющих правила логически-эксперимен­тального метода:

« 1. Мы никоим образом не собираемся заниматься истиной, присущей какой бы то ни было религии, вере, метафизиче-> скому, моральному или иному верованию. Это не значит, что мы полны презрения ко всем этим вещам; это значит, что они выходят за рамки, в пределах которых мы желаем оставаться. Религии, верования и т.п. мы рассматриваем только извне, в той мере, в какой они суть социальные факты, без их действительной ценности. Положение: t<A должно равняться В в силу какого-то сверхопытного прин­ципа», — следовательно, нами не рассматривается; но мы изучаем, каким образом такое верование возникло, разви­лось и в каком отношении оно находится с другими соци­альными фактами.

2. Объектом нашей деятельности выступает исключительно сфера опыта и наблюдения. Мы употребляем эти понятия в том значении, какое они имеют в естественных науках — например, в астрономии, химии, физиологии и др., — а не в том, какое они получают в выражении «личный христиан­ский опыт», которое, почти не меняя слова, попросту вос­крешает самонаблюдение прежних метафизиков. Мы рас-

412

сматриваем это самонаблюдение как внешний факт; изуча­ем его как таковой, а не как свойственное нам чувство...

1. Строя теории, мы исходим из фактов и всегда стараемся
   как можно меньше отходить от них. Мы не знаем, что та­
   кое сущность вещей, и не интересуемся ею, потому что ее
   изучение не наша задача. Мы занимаемся поиском едино­
   образий в фактах и сводим их к законам, но не факты под­
   чинены законам, а наоборот. Законы не неотвратимы, это
   гипотезы, служащие для краткого изложения большего или
   меньшего числа фактов и сохраняющиеся до тех пор, пока
   их не заменят лучшими.

2. Итак, все наши поиски случайны, относительны и дают ре­
   зультаты, лишь более или менее вероятные, самое боль­
   шее — очень вероятные... Все наши положения, включая
   чисто логические, должны приниматься с оговоркой: они
   ограничены тем временем и опытом, которые мы познали.

3. Мы рассуждаем исключительно о вещах, а не о чувствах,
   которые пробуждают в нас их названия. Сами эти чувства
   мы изучаем как простые внешние факты, т.е. мы отказыва­
   емся, например, спорить о том, справедлив или несправед­
   лив, морален или аморален поступок А, если сначала не вы­
   явлены реальности, соответствовать которым призваны эти
   термины. Но мы будем изучать как внешний факт то, что
   хотели выразить люди данной страны, принадлежащие в
   данное время к данному общественному классу, когда ут­
   верждали, что А — поступок справедливый или моральный.

4. Мы ищем доказательства наших положений так же, как их
   логических следствий^ только в опыте и наблюдении, иск­
   лючая любое доказательство, основанное на согласии с
   чувствами, внутренней или внушенной сознанием очевид­
   ности.

5. Следовательно, мы будем пользоваться единственно слова­
   ми, соответствующими конкретным объектам, и со всем
   усердием позаботимся о том, чтобы придать им как можно
   более точное значение.

6. Мы действуем методом последовательных приблизитель­
   ных оценок, т.е. рассматриваем прежде всего феномен в
   целом, сознательно пренебрегая частностями, которые бу­
   дут приняты во внимание в последующих приблизительных
   оценках» (ibid,, § 69).

При таком определении в целом логически-эксперимен­тального метода естественно встает проблема — если пользо­ваться языком Парето — соединения этой дефиниции с кон-

413

цепцией логических и нелогических поступков. Довольно странно, что сам Парето не устанавливает четкой связи между своей теорией нелогических поступков и своим методом. Но выявить ее нетрудно.

В самом деле, логические поступки — это, как правило, дей­ствия, определяемые научным знанием, т. е. находящиеся в со­гласии с единообразиями, выявленными благодаря логически-экспериментальному методу. В логическом поступке субъек­тивное отношение «средство — цель» соответствует объектив­ному. Однако чем обусловлен этот параллелизм, если не тем, что мы знаем последствия, вызываемые определенным поступ­ком, или, другими словами, единообразия, устанавливаемые ло­гически-экспериментальным методом? Единообразие — это когда феномен А регулярно следует за феноменом В. Если мы хотим поступать логично, нам следует знать, каковы последст­вия, вызываемые действием А, которое мы выполняем, и имен­но наука нам скажет, что действие А вызывает следствие В.

Наука между тем не охватывает всей совокупности логиче­ского поведения. Поведение банкира, спекулянта, генерала, предпочитающего выиграть битву, а не проиграть ее, — все это примеры нормального логического поведения, хотя они i|e вытекают из экпериментальных однообразий научного поряДт ка. Парето, между прочим, утверждает, что большинство логи-_ч ческих поступков суть поступки, детерминированные научны­ми единообразиями, но многие сферы действия (политическая^ военная, экономическая) предполагают логическое поведений, определяемое научными суждениями, которое стремится про­дуктивно сочетать средства с целью; при этом нельзя говорить о таком сочетании как непосредственно дедуцируемом из экс­периментальных единообразий. «У цивилизованных народов огромное множество логических поступков. К их числу отно­сятся поступки, связанные с художественным творчеством и научным трудом, по крайней мере там, где речь идет о людях, разбирающихся в этих делах. Деятельность, изучаемая полити­ческой экономией, как правило, тоже относится к этому раз­ряду. Кроме того, сюда входит некоторое число действий в во­енной, политической, юридической сферах и др.» (ibid., § 154).

Несмотря ни на что, взаимозависимость концепций логиче­ских поступков и логически-экспериментального метода суще­ствует. Она неизбежна даже при наличии определения логиче­ских поступков. Характеризуя их, Парето пишет о «поступках, логически объединенных целью не только относительно их субъекта, но и тех, кто обладает более обширными познания­ми» (ibid., §150). Наблюдателями, обладающими более обшир­ными познаниями, могут быть только ученые. Прогресс науки

414

позволяет постепенно расширить сферу поведения человека, которое можно назвать логическим.

Наука в том виде, как она определена, охватывает лишь ог­раниченную сферу реальности. Мы далеки от того, чтобы по­знать все происходящее в мире, а следовательно, от способно­сти властвовать над всеми естественными процессами. Логиче­ское поведение охватывает и может охватить лишь ограничен­ную часть всех видов поведения человека. Если условием логичности поведения служит возможность предвидеть по­следствия своих поступков и путем умозаключений опреде­лять желаемые цели и если наука не позволяет обозначить це­ли или предвидеть последствия поступков, кроме как в огра­ниченной сфере, то поведение человека непременно будет в значительной степени нелогическим. Впрочем, для Парето на­звать поведение нелогическим не значит его порицать. Если выражение «нелогическое» содержит в себе явную или скры­тую иронию, то она направлена только против тех, кто, дейст­вуя нелогично, полагает, что поступает логично. Ирония на­блюдателя не побуждает людей поступать логично, она каса­ется того факта, что люди столь же безрассудны, сколь и ре­зонеры. Основное свойство природы человека в том, чтобы руководствоваться чувством и давать псевдологические оправ­дания сентиментальному поведению.

Теперь понятно, почему Парето несносен и почему он стремится быть таковым. Его первый тезис сводится к тому, что все люди хотят придать видимость логики тем формам по­ведения, за которыми нет никакой субстанции, а второй — к тому, что цель социологии — показать людям нелогичность их поведения. Ясно, что, демонстрируя людям то, чего они не хо­тят видеть, социолог не становится популярным, и Парето охотно согласился бы с "этим, Мне кажется, что эта страсть к непопулярности необъяснима с позиций логики. Пишущих лю­дей можно, пользуясь методом Парето, разделить на две кате­гории: тех, кто сознательно ищет популярности, и тех, кто со­знательно желает быть непопулярным. Желание непопулярно­сти не более и не менее логично, чем стремление к популяр­ности. Автор моЖет считать свою работу неудачей вопреки тому, что тираж её составляет несколько сотен тысяч экземп­ляров, и успехом при тираже пятьсот экземпляров. Парето раз и навсегда — и, вероятно, логично — избрал репутацию «ока­янного» автора. Впрочем, полностью этого он не достиг.

Проводимая Парето параллель между концепциями метода и логических и нелогических поступков напоминает нам, что наука не определяет целей логическим путем. Не существует научного решения проблемы действия. Наука может продви­гаться вперед, только определяя действенные средства дости-

415

жения целей: определение целей — не ее сфера. Не сущест­вует научного решения проблемы поступка, нет больше и на­учного решения проблемы организации общества. Всем совре­менникам, которые беспрестанно провозглашали, что наука требует той или иной организации общества, Парето наперед отвечал: подлинная, а не псевдонаука не может нам указать, что такое решение социальной проблемы.

2. От экспрессивности к ее истокам

Проблему логического или научного изучения нелогиче­ских поступков можно схематически изобразить следующим образом, как это сделал Парето во второй главе «Трактата по общей социологии»:

П оставив целью логически изучить нелогическое поведе- ν ние, мы путем непосредственного наблюдения познаем только поступки, например В, и выражения чувств — С, «которые по-, рождают часто моральные, религиозные и иные теории». Пек-, хическое состояние субъектов — А — не поддается непос­редственному анализу. Таким образом, проблема ставится так: как объяснить С и В, особенно В, т.е. поступки, в то время как мы непосредственно не постигает А, т.е. состояние духа?

«Явно выраженное и свойственное людям стремление при­нимать нелогические поступки за логические побуждает »мх считать В следствием «причины» С. Таким образом, устанавли­вают прямую связь СВ вместо косвенной связи, вытекающей из двух отношений AB и АС. Иногда связь СВ действительно существует, но это случается не так часто, как думают. Одно и то же чувство, побуждающее людей воздерживаться от по­ступка — В (отношение AB), — подталкивает их к созданию те­ории — С (отношение АС). Например, некто испытывает отвра­щение к убийству (В) и воздержится от него, но скажет, что бо­ги карают за убийство, а это уже теория (С)» (ibid., § 162).

Интерпретаторы, следовательно, стремятся объяснить по­ступки теориями, объяснить В с помощью С. Но тогда они ста­новятся жертвами склонности людей к рационализации, или,

416

говоря языком Парето, к логизации. Обманутые присущим лю­дям инстинктом к резонерству, они думают, что их поступки точно определяются доктринами, тогда как в действительности если что и определяет одновременно поступки и проявления чувств, так это А, т.е. психическое состояние или чувства.

Так или иначе, вся первая часть «Трактата по общей социо­логии» представляет собой анализ, иногда кругообразный, свя­зей между А, С, В или В, С, А и рефлексию по этому поводу. В самом деле, по мнению Парето, А, в сущности, детерминирует С и В. Поведение людей в гораздо большей степени зависит от их психического состояния, или чувств, чем от доводов, к кото­рым они прибегают. Между тем нельзя исключить, что С, т.е. теории, имеют определенное влияние на В. Убедившись в своих идеях, люди кончают тем, что действуют рационально. А дейст­вуя рационально, исполняя ритуал, они в конце концов подтвер­ждают верность тех самых идей, с помощью которых они начи­нали объяснять свои поступки; так что налицо влияние В (по­скольку В — ритуальное действие) на С (доктрину). Влияние В на С — это поистине влияние, на которое намекает совет: «Пейте святую воду, и вы в конце концов станете верую­щим», — совет, представляющий собой упрощенное или не ло­гически-экспериментальное толкование влияния обряда на веру.

Треугольная фигура указывает на то, что следует подробно рассмотреть три серии связей: воздействие психического со­стояния одновременно на проявление чувств и поступки, вто­ричное воздействие экспрессивности на поступки, а также вторичное воздействие поступков на экспрессивность, т.е. на теории, идеологии.

Характеристики

Список файлов книги