Диссертация (1155338), страница 18
Текст из файла (страница 18)
193 Также имеют место частые инсценировки, которыепронизывают пространство романа и виллы Бурани. «Кинотеатры не строятсяради одного-единственного зрителя, разве что на его счёт существуют весьмаконкретные планы».194Один из самых очевидных мифов в романе - «поиск Орфея своейвозлюбленной (даже фамилия главного героя Эрфе намекает на это). Приэтом Ад, куда спускается Эрфе — это многомерное пространство, где ему в191Фаулз Дж. Волхв. С. 507.Там же, с. 608.193Там же, с.
707.194Там же, с. 710.19289первую очередь необходимо найти себя самого, а впоследствии, ужеосвободившись из плена иллюзий, вновь обрести в реальном пространствесвою возлюбленную».195 Аллюзии на миф об Орфее и Эвридике возникаютна уровне имени главного героя романа, мотиве поиска и любовной тематики.Интертекстуальный диалог с мифом раскрывает невозможность любви.Атмосферачуда,таинственныхметаморфоз,театрализации,инсценировок из «Бури» царит в поместье Бурани. Фаулз в эссе «Острова»предоставил мифологическую версию значения пьесы «Буря»: «Буря» - сонтого единственного божества, которое приближено к людям, и одновременноутверждение того, каким маленьким – буквально островком в бушующеммире все контролирующей власти мифологических богов – это божествоявляется; однако оно будет существовать до тех пор, пока его понимают».196Морис Кончис, мастер гигантского театрального шоу, является ведущим иорганизатором целого спектакля, в осуществлении которого ему помогаеткоманда единомышленников, разыгрывающая невероятные сцены, задающаязагадки одному участнику – Николасу Эрфе.
Сёстры-близнецы и огромноеколичество так называемых в театре статистов создают ощущениереальности этой игры. В беседах Николаса с Морисом Кончисом проявляетсямотив шахматной партии. Николас замечает, что их диалоги напоминаютшахматную партию, где каждый шаг должен быть тщательно выверен ипродуман: «Он до смешного напоминал шахматиста, задумавшегося надочередным ходом; бешеный перебор комбинаций».197 Кончис представляетсяНиколасу не только великим постановщиком, но и великим комбинатором, сазартом игрока разыгрывающего очередную партию: «… откуда этаглубинная дрожь, азарт картёжника, убеждённого, что в прикупе окажетсяджокер и увенчает его каре из тузов?»198195Локшина Ю.
В. Традиция готического романа в творчестве Айрис Мёрдок и Джона Фаулза. С. 87.Фаулз Дж. Кротовые норы. С. 472.197Фаулз Дж. Волхв. С. 239.198Там же, с. 437.19690Николас теряется в догадках, что же движет Кончисом, почему онпроявляет столь сильный интерес к его персоне. Одно из его предположенийвесьма оригинально, но не лишено «здравого» смысла:«Сегодня вечером я изобрёл новую теорию: Кончис стремитсявоскресить своё утраченное прошлое, а я в силу каких-то причин подхожу наамплуа первого любовника, его молодое «я».199Морис Кончис - паломник в поисках своего глубинного Я, как иНиколас.
Поставив свой грандиозный спектакль, Кончис пытается познатьграницытворчества—демиургонилижескриптор?Создательхудожественной реальности или же его роль функциональна? С однойстороны, Кончис, проводя своего героя по лабиринтам сознания, испытываетощущения кукловода, манипулирующего персонажем-марионеткой. Но сдругой стороны, ставя эксперимент над Николасом Эрфе, Кончис пытаетсяпроигрывать свою жизненную ситуацию, в которой он потерпел когда-тофиаско. В поисках собственной идентичности, Кончис — мудрец, режиссёр «стремится воплотить своё утраченное прошлое», в спектакле с главнымгероем — Николасом Эрфе.Одним из наиболее значимых эпизодов жизни Кончиса, являетсяпериод оккупации острова фашистскими войсками.
Кончиса поставили передвыбором: либо тот забивает прикладом крестьянина, либо погибает сам.Именно этот момент, фактически и явился поворотным в жизни Мага. Онвспоминает:«О чём твердил распятый Христос? Почему ты меня оставил? А этотчеловек повторял нечто менее трогательное, а значит, и менее человечное, ногораздо более значимое. Он обращался ко мне из пределов чуждого мира. Втом, где находился я, жизнь не имела цены. Она ценилась слишком высоко ипотому была бесценной. В том, где обитал он, лишь одна вещь обладаласопоставимой ценой.
Элефтерия - свобода».200199200Там же, с. 257.Там же, с. 457.91Именно свободный выбор терзал на протяжении всей жизни Кончиса.Он хотел заново пережить тяжёлое бремя «свободы выбора» с помощьюкарнавализации.«Входя в роль волшебника ... он создаёт в своём воображении мир,который для него более реален, чем окружающая действительность икоторый можно заново создавать, обращаясь к этим таинственным силам,таящимся в человеке и роднящим его с богом. В функциях … слышитсяотклик на герметические идеи о божественной сущности человека и скрытыхв нём возможностях, силой слова повелевать природой». 201 Только ощутивсебя всевластным волшебником и выйдя за рамки реального мира, Кончис,обретя эту силу, пытается найти себя и понять своё место в мире. Разыгрываясвой грандиозный спектакль, он вновь и вновь пытается разобраться в своёмпрошлом.
В этом спектакле роль молодого Кончиса исполняет Николас,также, как и маг, оказавшийся в пограничной ситуации и испытывающийтяжёлое бремя свободы. Свобода выбора разыгрывается Кончисом в сценесуда, когда Николасу суждено высечь Лилию. Вначале Николаса охватываетзлоба.КульминацияспектакляКончисазаключаетсявустроенном«пациенту» судном дне. При этом в качестве обвинителей-судей выходятактёры в самых различных масках. Они представляются психотерапевтами,но Николас уже не верит ни единому их слову.Дублирование ситуации — исторической и современной, толькоглавные роли принадлежат разным героям — Кончису и Николасу, ведёт к ихвзаимозаменяемости, к размыванию границ между прошлым и настоящим.«… взывая к остаткам разума, пытаясь отыскать в этой бессмыслицехоть крупицу смысла.
Я не верил, не мог поверить, что они и вправдупсихологи, что они отважились сообщить мне свои настоящие имена».202Но спектакль, талантливый или бездарный, сыграл свою роль –Николас в пограничной, экзистенциалистской ситуации, делает свой201202Караева Л.
Б. Английская литературная автобиография: трансформация жанра в XX веке. С. 20.Фаулз Дж. Волхв. С. 630.92свободный выбор. Вначале он испытывает неукротимую злобу и собираетсявысечь Лилию. Но в последний момент останавливается.«Чем глубже вы осознаёте свободу, тем меньше ею обладаете. Что ж,значит, и моя свобода – это свобода удержать удар, какой бы ценой нипришлось расплачиваться…»203«Свобода, определяемая как результат экзистенциалистского выбора,обобщается Камю, как тяжкое бремя, отчуждение, изгнание... «Мы осужденыбыть свободными.
Мы брошены в свободу. Подлинно существует лишь тот,кто свободно выбирает, является созданием собственного выбора... Именносвободный выбор создаёт личность. Быть — значит выбирать себя».204Понятие свободы, центральное в экзистенциализме, обыгрываетсяФаулзом по-своему: в отличие от концепции свободы в философии А. Камю,свобода в «Маге», являясь реконструкцией экзистенциалистского концепта,обусловлена идеей децентрации, то есть многозначности и зыбкостиинтерпретаций.Последним наставлением Мага Николасу была, на первый взгляд,довольно странная фраза: «- Учитесь улыбаться, Николас. Учитесьулыбаться».205И лишь пройдя через испытания, Эрфе смог понять скрытый смыслэтой фразы: «До меня дошло, что под словом «улыбка» мы с ним разумеемвещи прямо противоположные; что для него улыбка по сути безжалостна, ибобезжалостна свобода, та свобода, по законам коей мы взваливаем на себяльвиную долю вины за то, кем стали… Учитесь быть безжалостным, - похоже,подразумевал Кончис, - учитесь горечи, учитесь выживать».206Эрфе находит в себе мужество признать совершённые ошибки,признать и раскаяться, тем самым, очистив себя для новой жизни.
После203Там же, с. 44.Шервашидзе В. В. От романтизма к экзистенциализму (творчество А. Мальро и А. Камю): Монография. –М.: РУДН, 2005. – С. 140-141.205Фаулз Дж. Волхв. С. 511.206Там же, с. 567.20493экспериментов в магическом театре, в жизни Николаса Эрфе начинаютсячудеса: чудесным образом оказывается жива Алисон, смерть которойоказалась ещё одним спектаклем, разыгранным Кончисом.
Маг и здесьоказался прав, сказав: «- Мёртвые живы… Живы любовью».207Не осознай этого Николас, он никогда бы не увидел Алисон, и так бы ине узнал, что она жива.Но до встречи с ней ему необходимо пройти ещё одно испытание –одиночество. И это была уже не постановка, а жестокая реальность. В какойто момент Николас, так долго пытавшийся выйти из «спектакля», началосознавать, что реальная жизнь страшнее даже самой жестокой постановки.«И всё-таки кто же я, кто? Кончис был близок к истине: простонапросто арифметическая сумма бесчисленных заблуждений.
К чёртуфрейдистские словечки, звучавшие на суде; однако я с детства пыталсяпревратить реальность в вымысел, отгородиться от жизни; я вёл себя так,будто некто незримый наблюдал за мной, вслушивался в меня, выставлял замоё поведение оценки, хорошие и плохие… Я сам сотворил и взлелеял в себеэту паразитическую форму суперэго, а она опутала меня по рукам и ногам.Не щитом моим стала она, но ярмом. Теперь я прозрел – на целую смертьпозже, чем надо бы… От одиночества хотелось завыть».1До «магического театра» Кончиса Николас был «посторонним»,испытывающим страх перед пустотой существования. Сквозь призмумногочисленных мифологических и архетипических аллюзий Фаулз проводитсвоего «постороннего» по лабиринтам собственного сознания. Но полностьюпостичь внутренний глубинный мир Я невозможно.
Можно лишь его описать.Пережив множество испытаний в театральном спектакле, поставленномКончисом, Николас Эрфе постепенно освобождаетсяот стереотиповсоциальной маски, надеясь обрести подлинное глубинное Я. Пройдялабиринт, Николас ощутил потерю ценностных ориентиров, атрофию чувств,207Там же, с. 156.94отчуждение и пустоту. Идеи Фаулза совпадают с идеями Лакана онепостижимости человеческого Я, которое представляет собой «синтезсознательного и бессознательного» (Юнг). Достичь этот синтез или найти кнему код, с позиции Фаулза, как и теоретиков психоанализа от Юнга доЛакана, невозможно.3.2 Мистификация в романе: перевоплощения, маски, симуляцииФилософская парадигма Фаулза - это «своеобразное рагу из гипотез осути человеческого существования»,208 которое выявляет разные смысловыепарадигмы цитируемых текстов. Мистификация в «Маге» - это приём,позволяющий совмещать в художественном пространстве произведениянесколько планов и смыслов.