Диссертация (1149075), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Фуко, и др. В современной культуре границы тела и телесные практикименяются и расширяются посредством новейших средств коммуникации. Вцелом, можно говорить о дефиците, потере телесности и развеществлениисовременной культуры. Тело само по себе теперь не является источником илиносителем маркеров идентичности, оно скорее представляет собой нейтральнуюоснову, на которой «крепятся» знаки культурной и социальной принадлежности.Лучше всего эту ситуацию описывает Бодрийар, говоря, что идеальная модельтела в современной культуре – манекен.Бодрийарполагал,чтосконструированнаятехникойреальность,превосходящая по качеству изображения и звука саму действительность, теряет сней всякую связь, «превращается в ее мифический суррогат». Этот феноменКассирер Э.
Опыт о человеке: Введение в философию человеческой культуры//Проблема человека в западнойфилософии. – М.: Прогресс, 1988 —552 с.4033гипертрофированной модели реальности философ сформулировал в своемконцепте симулякра, ставшего, по его мнению, репрезентационной модельюсовременной культуры: «Это больше вопрос не имитации, не редупликации, недаже пародии. Это вопрос подстановки знаков реальности вместо реальности кактаковой <...> Гиперреальность отныне изолирована от воображения, а также отлюбого различия между реальным и образным, оставив пространство только длябесконечного воспроизводства моделей и симулированного генерированияразницы».41Телесностьявляетсяважнойтемойидентификационногодискурса,поскольку понимание тела – это понимание самого первого уровня целостностииндивида.
Изменяя и расширяя границы тела посредством техники, человекизменяет свое Я.Другимиважнымидляидентификационногодискурсакатегориямиявляются пространство и время. На их понимании строится человеческоепредставление об окружающем мире как объективной данности, а, следовательно,и представление о самом себе, существующем в ней.Пространство и время современного мира пронизано нитями связисовременных средств массовой коммуникации. Самые удаленные уголки земногошара стали гораздо доступнее, чем раньше.
Мы можем не только быстро и скомфортом добраться практически до любой географической точки, но и, невыходя из дома, увидеть ее изображение в различную погоду и с несколькихракурсов. При современном уровне мобильности нет той нерушимой связичеловека с местом рождения и проживания, соответственно, оно больше не можетиграть ту же роль в построении идентичности человека, какую играло раньше. Всовременном глобальном пространстве планеты Земля, созданном транспортом иновейшими средствами связи, практически не остается места для Чуждого.
Всовременной культуре оно отдаляется в фантастические миры, космос, что,естественно, влияет на представление человека о сфере Собственного. Появляетсяустойчивое понимание единства Человечества и человеческого опыта.41Бодрийар Ж. Символический обмен и смерть. – М.: Добросвет, 2000. – 387 с., С.
98.34Отношение ко времени и жесткость временных рамок также несколькоизменились из-за технических новшеств последнего столетия. Человек научилсяпродлевать световой день за счет искусственного освещения, значительносократил временные затраты на дорогу, бытовые дела и т.д., преодолел сезонныйхолод. Все это сделало его вроде бы более свободным от временных рамок,циклов природы и. в некотором смысле, самого времени.
Однако сама идеяпрогресса и развития, сделавшая возможным эти открытия, закладывает вчеловека постоянное желание ускорения, что приводит к зависимости от времени.Таким образом, современный человек попал в двойственную ситуацию. С однойстороны, он раздвинул, на сколько это возможно, временные рамки природныхциклов и теперь может сам выбирать ритм своей жизни. С другой, он тем самымуже задал ритм, за которым все время пытается успеть.Современная западная культура постоянно пересматривает все возможныекультурные границы, что хорошо видно на примере времени и пространства.Маклюэн так представил эту ситуацию: «“Время” прекратилось, “пространство”исчезло.
Мы теперь живем во всемирной деревне… в единовременномпроисшествии».42 Однако нельзя забывать, что исчезло только традиционное«пространство»итолькотрадиционное«время»прекратилось.Человекпереосмыслил границы, возможно даже расширил, но не переступил их. Можноговорить о виртуальном пространстве и новом отношении ко времени как впонимании исторической и биографической темпоральности, так и в бытовом,повседневном отношении.В целом, перечисленные тенденции культурных изменений вместе сощутимым сдвигом в порядках взаимодействия индивида с окружающим миромсоздают условия для оформления принципиально новых культурных декораций.Децентрация культуры, формирование глобальной информационный среды,оформление виртуального и медиа пространств, – это явления современной42Маклюэн. М.
Понимание медиа: внешнее расширение человека. – М.: Гипербборея, Кучково поле, 2007. –С. 14535ситуации, называемой все чаще «посткультурой».43 Культурная действительность,для которой актуальны как отдельные позиции эпохи модерна, так и постмодерна,характеризуется, в том числе, значительным изменением ключевых дляидентификационного процесса понятий: тела, пространства, времени. Человек,живущий и действующий в современных условиях, обладает самостью,организованнойпоновымзаконамипринципам.Горяинова О. И. Культура против «посткультуры»: место традиционности в современной культуре//Культуракультуры. 2016. № 1.
[Электронный ресурс]. – Режим доступа: http://cult-cult.ru/culture-vs-post-culture-traditionalvalues-and-modern-culture/4336§3. Персоналистская модель, стратегии и практики построенияидентичности3.1 Тотальность персоналистской моделиСовременная культура характеризуется высокой скоростью и большимколичеством социальных и культурных изменений, обусловленных множествомфакторов. Постоянно меняющиеся условия окружающей действительностиспособствуют выработке у индивида особого иммунитета к переменам,позволяющего приспособиться, определить свое место в конкретной ситуации ине сойти с ума от постоянных изменений. В качестве такого защитного механизмавыступает та модель идентичности, по которой выстраивается самость человекасегодняшней культуры.
В современных исследованиях принято называть этумодель персоналистской. Её основные черты подробно рассмотрены в работахряда отечественных авторов, в частности книгах Е. Э. Суровой.44При рассмотрении персоналистской модели идентичности невозможнообойти стороной упоминание персонализма как течения в европейскойфилософии XX века. Труды Э. Мунье, Н. Бердяева, В.
Библера и других авторовсоставляют особый пласт в наследии философов-экзистенциалистов. Э. Мунье,написавший «Манифест персонализма» отмечал, что есть два похода кперсонализму: как к общетеоретической концепции, рассматривающий бытие вего всеобщности единичного, и как к углубленному исследованию проявленийсвободнойчеловеческойличности.45Вработахперечисленныхавторовперсоналистская личность характеризуется через специфическое отношение ксмерти и свободе, принимаемой как свободе выбора в рамках предлагаемыхкультурных вариантов, число которых неизменно растет.Сурова Е. Э. Европеец «отчужденный»: Персоналистская личность. – СПб.: Изд-во С.-Петерб.
ун-та, 2004. –284 с.45Мунье Э. Манифест персонализма. – М.: Республика, 1999. – 559 с.4437Для начала необходимо разобраться с самим термином «персона». КакпишетЕ.Э.Сурова,«Маска,актерство,личность,замаскированность,разыгрывание принятой роли или же громкое заявление о себе – вот то, от чегомы можем отталкиваться, исходя из самого латинского слова (“persona”) иинтерпретируя его в образах собственного личного опыта». 46 Само этоопределение подводит к наличию игрового, ролевого элемента и его значимостидля построения персоналистской модели идентичности.
Именно с этой точкизрения социальная идентичность рассматривалась социологами и культурологамис 70х гг.Современную персону-маску можно сравнить с ритуальными масками итатуировками архаичных дописьменных культур. Существенное различиезаключается в том, что архаичные маски репрезентовали опыт самого человека, вто время как социальная маска, «надеваемая» индивидом сегодня, его личнымопытом является лишь отчасти, из-за тотального отчуждения человеческогоопыта благодаря письменной, печатной и «постписьменной» традиции.
Еслиразвивать эту метафору далее, то стоит отметить, что современная маска вообщечасто репрезентирует опыт «взятый взаймы», доступный благодаря современнымканалам информации, да и сам вопрос о статусе опыта при таком высоком уровнеего отчужденности оказывается довольно спорным. Так или иначе, персона-маска– это основа социальных взаимодействий в современных декорациях и условие ихуспешности.Персоналистская модель идентичности отличается от предыдущих моделейтакже, как и современные социокультурные условия от условий прошедших эпох.Можно выделить некие общие точки и стержневые понятия, особенно ссубъектной моделью Нового времени, однако в целом персоналистская модельотличается целым рядом интересных свойств, специфических и необходимопроистекающих из своеобразия культурной действительности.Значимойчертойперсоналистскоймодели,указаннойразличнымиавторами, является ее тотальность и транскультурность.
В отличии от46Сурова Е.Э. Европеец «отчужденный»: Персоналистская личность. – СПб, 2004. С. 2438личностной, индивидуальной и субъектной, современная модель идентичностиформируется в относительности тотального Другого, появившегося сегодняблагодаря техническим новшествам и глобализационным процессам. Имея единоепространство репрезентации, конструируя общие мифы и разделяя болееунифицированную повседневную среду, чем когда-либо раньше, обществоформирует представление об абстрактной, недоступной на практике инаковости.Этот общий образ Другого необходим для формирования представления Мычеловечество, подразумевающий объединение различных вариантов и типовлокальных Других. Мы-человечество требует образ Они для определения граници естественно выносит инаковость за пределы реальной земной жизни. Оченьхорошоэтоявлениеиллюстрируетсяпопулярнымифантастическимипроизведениями, литературными и экранными репрезентациями инопланетян,монстров, вампиров и прочих НЕ-людей.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
