Диссертация (1148969), страница 36
Текст из файла (страница 36)
В этомбессилии перед взглядом Другого выявляется первичный опыт восприятияфундаментальной негативности пространства: «Поскольку на меня смотрят, я не272273Parr A. Deterritorialization/Reterritorialization//Deleuze Dictionary. Edinburgh University Press, 2005. p. 67.Сартр Ж.-П. Бытие и Ничто. М.: Аст Москва, 2009. С. 424.165развертываю расстояние, я ограничиваюсь его преодолением. Взгляд другогопридает мне пространственность. Постигнуть себя в качестве рассматриваемого –значит постигнуть себя пространственным…»274.
Возможно, такая интерпретациялегла в дальнейшем в основу статьи В. Подороги «Кафка. Конструкцияпроизведения»,которыйпоказывает,чтопространствопутиземлемераопределяется множеством взглядов, которые суть «посланники» оптическоймашины замка. Приведенные интерпретации, на наш взгляд, упускают из видусами механизмы символизации (десимволизации) пространства пути. Для Кафкитопос замка недостижим ввиду его нелокализуемости, особого «блужданию»замка среди его фрагментов – различных хронотопов деревни, расположеннойпри Замке.
Так заявляет о себе работа символического, лишенного метафор ипереносов. Замок не располагается по принципу иерархии вдали или на высоте,поэтому у него нет ни теологических оснований, ни особых фундирующих егооптических конструкций, которые содержат в себе риторику оптической«теологии».Напротив, замок всегда где-то рядом. Такое описание близко к описаниюязыка поэзии у М. Хайдеггера. Кажется, язык всегда уже здесь, но путь к немунезавершаем, поскольку сам язык должен быть описан как путь и как блуждание,которое не имеет конца. В структурном описании язык, лишенный метаформетонимичен.
Отсюда можно сделать вывод, что пространство не символично, а«метонимично». Приведем известный пассаж, где топос замка полностьюутрачивает свою особую позицию, рассеиваясь в пространстве: «…по мереприближения замок все более разочаровывал его: это был просто какой-тогородишко, слепленный из деревенских домов…»275. Замок не может быть описанни через близость, ни через даль, ни через внутреннюю принадлежность кдеревне, ни через внешнее расположение по отношению к ней. «К., деревня и274275Там же 425Кафка Ф.
Замок. СПб.: Азбука. 1997. С. 13.166замок находятся в одном пространстве в отношении «констелляции», в которойвзаимоотношение ее частей не может быть установлено»276.В основе негативности пути, возникающей в результате смещения замка,лежит нарушение оппозиции внешнее/внутреннее/ Приближаясь к Замку,землемер видит его возвышающуюся башню, подобную человеку, пробивающемуголову крышу. Кажется, Замок приобретает внешнее отношение к деревне черезтопологический маркер высокой башни. Однако, далее К. замечает, что человека,с которым он сравнивает замок, следовало было удерживать внутри, в дальнемуглу. Так, заявлена неуместность «высоты» и неясность внешнего положенияЗамка, поскольку он должен находиться где-то поблизости, и ничем неотличаться. Мы видим, таким образом, что иерархия топоса, которая позволялабы Замку иметь символическое значение, разрушается уже на первых страницахромана.На пути к такой «цели», герой не только блуждает по постоянносворачивающим улицам, но и наталкивается на бесконечные «барьеры»,образующие негативность топологии или «топологии препятствий», как ееобозначает Делез.
В Замке и в «Процессе» имеют место одни и те же барьеры,которые лишают движение его прогрессивного смысла. Особенность такого родапрепятствий была описана Подорогой через понятия «барьера-в-себе»277. Барьерсемантическинетождествененпонятиюграницы,котораяслужитдляпреодоления и достижения локуса, лежащего по ее сторону.
Барьер-в-себе,напротив неустраним и постоянно смещается, куда бы ни направился геройромана.Письмо, лишенное отсылок к экзистенциальным пластам символа, тем неменее остается символическим языком. Такой язык символизирует через образыбезвременья и блуждания собственное движение. Процесс, символизируемый уКафки, является особым пространством-временем письма как символического276Moradi H.
Writing and the Other: Franz Kafka and Maurice Blanchot. Manchester: University of Manchester. P. 56.Подорога В. А. Ф. Кафка. Конструкция произведения // Подорога В. А. Метафизика ландшафта. М.: Канон+,2013. С. 520.277167языка. Различия сил, а именно: различие времени и безвременья, бодствования исна, ускользания и возвращения в прежние устойчивые локусы суть следы илиэффекты, произведенные механизмом différance.
Он позволяет удерживатьравновесие как напряжение сил символического, которое никогда не прекращаетсвоей работы по внесению новых комбинаций в порядок пространства и времени.Поэтому безвременье блужданий уравновешиваются полетами и остановкамиускользания.ВпроизведенияхКафкиполностьюнеограниченнаяхронотопология, выраженная в выходах субъекта в состояния сна, невозможна,поскольку движением управляет механизм différance. Данный символическиймеханизм устраняет две крайности – закостенение бездвижности объективноговремени, с его всегда заданными пространственными и репрессивнымикоординатами и чистое блуждание, устраняющее все опоры на своем пути. Вданном отношении, всякое сущее приобретает бесконечную возможность квариациям, к новым конфигурациям хронотопов, которые встраиваются в ужесуществующий порядок артикулированного пространства и времени.
Напряжениеи различие сил придает символическому его «интенсивность», функция которогозаключается в смещении старых и порождении новых пространственновременных порядков. Таким образом, мы показали, что символическое, лишенноесимволов, не является парадоксом, но, напротив, определяет язык искусства вXXвеке.ЗАКЛЮЧЕНИЕПроцессы символизации в искусстве XX века являются важнейшейпроблемой философско-эстетического анализа. Подводя итог проделанномуисследованию механизмов символизации, мы можем констатировать постоянновозрастающий интерес исследователей в области эстетики, философии культуры,культурологии, антропологии и социологии к законам, истории и структуресимволических процессов.
Возобновление вопроса о механизмах символизациинеразрывно связано с потребностью в анализе пространственно-временногобытия человека, который приобретает в XX веке неопределенность своегоположения. Искусство трансформирует пространство и время, наполняет егоинтенсивным смыслом, придает ему особый стиль, облик эпохи, формируя темсамым образ идентичности для человека, утратившего вектор движения вландшафтах повседневной культуры. Несмотря на то, что большинствосовременных арт-практик уже с начала XX века стремится к разрушению всехграниц, которые придают ему замкнутый характер символического пространства,присущая им организация пространства и времени в корне отлична отнесимволических пространств современной культуры.
Последние, организуяпространство и время социальной событийности, принадлежат универсальным,анонимнымтопосам,устраняющиминдивидуальныйобликкультуры.Несимволические пространства массовой культуры, проанализированные впервыев исследованиях социолога М. Оже278, работы которого в дальнейшем сталиклассикой современной социологии, разрывают связь с историей, традицией,культурной памятью. Условием возможности возникновения и организации такихпространств со свойственным им протеканием времени, становятся знаковыемеханизмы языка, роль которых исчерпывается их функциональностью279.Вопреки таким безличным пространствам, предоставляющим место для работы и278Auge M.
Nicht-Orte/ M. Auge. Nicht-Orte. Frankfurt am Main: Fischer Verlag, 1994. S. 142.Временное измерение культуры, описываемой через симуляцию знака представлено в: Бодрийяр, Ж.Символический обмен и смерть. М.: Добросвет, 2000. 387 с.279169досуга, предлагающим беспрепятственное передвижение не только междугородами,ноисимволическиемеждулюбойпроцессы,топологическимиичастьюкоторыетемпоральнымисовременногопо-прежнемуграницами.мира,обладаютЗначимостьпротекаютсвоимипроцессовсимволизации в искусстве с их интенсивностью пространственно-временныхобразов обусловлена потребностью человека в осознании особенности своегоположения, в установлении пространственно-временных различий, задающихопределенность идентичности.
Именно благодаря символическим образампространства и времени мы приобретаем понимание «стиля культуры»280, черезкоторое осуществляется и самопонимание человека. Философско-эстетическаяинтерпретация механизмов символизации, обращаясь к ресурсам феноменологогерменевтическогоанализа,исходитизусловия,что«интерпретациясимволизма…является составной частью самопонимания и понимания бытия; внеэтой работы по присвоению она ничего не значит»281. В этом отношении,интерпретации символизации, отталкиваясь от чисто эстетических проблеммножественности смысла в искусстве и проблем эстетического восприятия,поднимается до культурно-онтологического анализа произведений искусства.Исследование механизмов символизации позволяет удерживать эстетическийдискурс в системе философского научного знания, раскрывая его неразрывнуюсвязь с кругом культурно-онтологических проблем исследования282.В первой главе предлагаемого исследования мы выявили взаимосвязьструктурного анализа и феноменолого-герменевтического подхода к процессамсимволизации в искусстве.
В рамках структурного подхода символическиепроцессы приобретают логическую структуру, устойчивые отношения элементов,280Устюгова Е. Н. Стиль и культура: Опыт построения общей теории стиля. СПб.: Изд-во С.-Петерб. ун-та, 2006.Рикер П. Конфликт интерпретаций: очерки о герменевтике. М.: Академический Проект, 2008, С. 26.282Как отмечает Т. А. Акиндинова., подчеркивая значимость эстетики в ее связи с вопросом о бытии человека:«Эстетика предстает, таким образом, как сфера целостного осмысления человеком своего бытия в единстверационального и эмоционального отношения к миру, отливающегося во взаимосвязанные формы материальной идуховной культуры. Искусство — ее эпицентр, порождающий чувство — любовь к человеку». – Акиндинова Т.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
