Диссертация (1148736), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Авдосенко назидательность может реализовыватьсяпосредством разнообразных языковых структур, выбор которых обуславливаетсяситуацией и контекстом общения [Авдосенко 2003:4]. Этой же точки зренияпридерживаются Х. Ленеманн и С. Линден, полагающие, что любое литературноепроизведение всегда имеет свой назидательный компонент, потому что «она[назидательность]неявляетсясамостоятельнойчастьюлитературноговысказывания, а, напротив, <…> зачастую создается лишь в процессе написанияпроизведения» [Lähnemann, Linden 2009:2].Целью любого назидательного произведения считается «социализациячлена общества (объяснение устройства мира, норм и правил поведения,организация его деятельности в плане его приобщения к ценностям и видамповедения, от него ожидаемых)» [Карасик 2002:210-211].
Следовательно, помимонепосредственной передачи знаний, правил и норм поведения, назидание такжепредполагает и «нравственное воздействие» на индивида [Авдосенко 2003:7].Свои истоки назидательная литература как жанр берет в Античности.Аристотель в свое время разграничивал поучительную поэзию и собственнопоэзию.
Так как он считал собственно поэзией только «подражание»человеческойдеятельности(эпос,драма,дифирамбическаяпоэзия),тоназидательную поэзию, воплощенную, например, в труде Эмпедокла «Оприроде», он к собственно поэзии не относит [Аристотель 1957:41].
Немецкий24поэт и мыслитель Й. В. Гете, говоря о назидательной поэзии, также утверждал еёпромежуточное положение между поэтикой и риторикой: «<…> недопустимо,чтобы к трем видам поэзии: лирике, эпосу и драме, – добавили еще дидактику»[Goethe 1832:47]. Он объяснял это тем, что первые три отличаются друг от другапо форме (ср. греч. „epos“ — «повествование»; „lirikos“ — «исполняемый подзвуки лиры»; „drama“ — «действие»), в то время как дидактика свое названиеполучила от своего содержания (ср.
греч. „didaktikos“ - поучающий) [Goethe1832:47].Вантичнойриторикеизучалисьразнообразныеформыязыковоговоздействия на реципиента, или, согласно Аристотелю, совершались попытки«найти возможные способы убеждения относительно каждого данного предмета»[Аристотель 2000:4]. Философ отмечал, что «каждая другая наука может поучатьи убеждать относительно того, что принадлежит к её области» [Аристотель2000:4],такимобразом,признаваянесамостоятельностьназидания,егосопряженность с науками и искусствами.Под назидательной литературой в Античности обычно понимались тексты,которые сообщают «некое знание, относящееся либо к конкретным предметамили взаимосвязям (география, ботаника, зоология или также семь свободныхискусств), либо к этическим нормам, ценностям или максимам поведения,служащим для регулирования человеческой жизни» [Forster, Günthart 2010:10].При этом, в Античности, наряду с чисто поучающими стихотворениями, какримская, так и древнегреческая литература была знакома с произведениямиразличных жанров, содержавших не только прямое, но и скрытое назидание,например, различные формы описательной поэзии (исторические и природныеописания), а также сатира.
В этом отношении интересна позиция Й. В. Гете,считавшего, что любая поэзия должна поучать, но делать это она должнанезаметно: «<…> она должна обращать внимание человека на то, чему стоило быпоучиться; он должен сам извлекать из поэзии уроки, как он извлекает уроки изжизни» [Goethe 1832:47].25Известное в Античности «представление о поучающем эффекте поэзии,драмы и лирики, сохранилось и в поэтике Средневековья <…>, посколькуавторитет античных авторов, придерживавшихся этой точки зрения, был оченьвелик в Средние века» [Sowinski 1971:16]. Более того, назидательность сталаодной из ключевых идей, важных для понимания средневековой немецкой поэзии.На одну из важнейших особенностей средневековых назидательных текстовуказывает Б.
Совински, отмечая, что «назидательная поэзия отличается, преждевсего, предписывающим или предостерегающим характером повествования,посредством которого автор передает поэтизированное знание или приучаетследовать наставлениям» [Sowinski 1971:2].Средневековый человек, по мнению А. А. Ивина, был поставлен в четкоограниченные рамки, вся его жизнь была регламентирована традицией ирелигией, поэтому ему было хорошо известно, как следует, а как не следуетпоступать в каждом определенном случае. Он охотно доверял подробномусценариюповедения,еслитаковойимелся,поскольку«следованиеустановившимся образцам, реализация общепринятого регламента — без всякихотступлений от него — расценивается как несомненная моральная доблесть и некажется стесняющей индивида» [Ивин 1997:111].Характерными чертами средневековой культуры были, в первую очередьавторитарность и традиционализм, обусловившие крайнее распространение в нейназидательности и дидактики.
По сути, «авторитарное мышление» пронизываловсе сферы жизни средневекового человека. Он искал мораль, непременный уроквсюду, в событиях, поступках и в литературных произведениях, поэтому,согласно А. А. Ивину, «каждый литературный, исторический или житейскийэпизод тяготел к кристаллизации в нравственный образец, притчу или хотя быпоучительный пример или довод. Всякий текст обнаруживает тяготениепревратиться в сентенцию, изречение» [Ивин 1997:121].В начале XIII века был основан первый орден францисканцев, внесшихбольшой вклад в развитие немецкоязычной духовной прозы.
Многие текстыдуховной прозы XIII-XV вв. «посвящены весьма ограниченному кругу тем – как26правило, добродетелям и порокам, их роли в духовной жизни человека, а такжеспособам достижения первых и борьбы с последними» [Бондарко 2014:8]. Такимобразом, в христианском учении о спасении, распространенном в то время,содержание и трактовка божественного Откровения всегда были связаны сучением о нормах и правилах поведения. Как отмечает Ф. Чирх, средневековыйчеловек жил в твердом убеждении, что всё в мире сотворено Богом: «<…> длянего не было и тени сомнения в том, что в этом мире правила и порядки созданыБогом по его желанию, и, таким образом, оправданы с моральной точки зрения ине подлежат изменению» [Tschirch 2011:8].Б.
Совински подчеркивал, что, по мнению средневекового человека,Христос принес себя в жертву для того, чтобы люди на земле могли достичьнебесной награды. Однако на неё могли рассчитывать лишь те, кто вел своюжизнь праведно, в согласии с заповедями любви к Богу и ближнему своему.[Sowinski 1971:74-75]. В средневековом обществе провинившегося призывали краскаянию, ссылаясь не на общие понятия хороших и плохих, с нравственнойточки зрения, поступков, а на соответствующие ситуации из Библии.Предостерегая молодых людей от недостойного поведения, им напоминали обовсех подобных случаях, описываемых в Библии. Для всякой жизненной ситуациивсегда находились аналогичные ситуации и соответствующие иллюстрации изСвященного Писания [Ивин 1997:118].
Таким образом, чтение назидательнойлитературы в указанный период времени должно было выполнять следующиецели: «укрепление добродетели (corroburatio), улучшение (melioratio), утешение(consolatio), просветление (illuminatio), а, в конечном счете – спасение (salus)души» [Серкова 2009:144].Наряду с чисто назидательными произведениями, развивавшими античныеидеалы с одной стороны и библейские постулаты с другой, содержавшими сводыправил и норм, в Средние века появляются также и тексты, которые поучалинезаметно, включая общеизвестные правила и нормы в разговоры действующихлиц или ремарки рассказчика, превращая персонажей в образцы для подражанияили, напротив, в антипример, чтобы нагляднее продемонстрировать идеал жизни27и поведения (например, образец куртуазной литературы «Парцифаль», в которомв отдельных авторских ремарках, в прологе и эпилоге передаются правилаповедения рыцаря, а также основные христианские добродетели) [Sowinski1971:2].Подобныепроизведения,содержащиескрытыйназидательныйкомпонент мы, вслед за Б.
Совински, тоже будем относить к назидательным.1.4. Специфика средневерхненемецкой городской литературы XIII векаТринадцатый век в Германии знаменует собой важнейший историческийпереход от литературы придворной к литературе бюргерской, что означает новуюступень в развитии национальной литературы. Как отмечал В. М. Жирмунский, вто время была создана «благоприятная почва для возникновения литературы,отражавшей прогрессивные антифеодальные устремления молодого третьегосословия» [Пуришев, Жирмунский 1962:126]. При этом среди населенияГермании в то время был невысокий уровень владения грамотностью. Однако,М. М Гухман подчеркивала, что «невладение письменными формами языкадалеко не всегда свидетельствовало о полном отрыве от «книжной» культуры, таккак большое значение имели устные каналы её распространения» [Гухман,Семенюк 1983:72].Из-за внешних социо-политических событий и изменений – переносрезиденции Штауфенов в Италию, усиление влияния городского бюргерства,падение придворно-рыцарского самосознания – а также, как образно отмечалшвейцарский германист и литературовед М.
Верли, «вследствие невозможностиотсрочить конец благородной классической эпохи появился измененныйлитературный мир» [Wehrli 1980: 415]. В период роста городов, расцветаобщественной и экономической жизни, царившей в этих городах, а также сростом бюргерского самосознания, «все больше появляется потребность внаглядной модели социального устройства общества» [Wehrli 1980:455].
Именнопоэтому все большее значение приобретают непосредственно вопросы морали. Вэто время возникают совершенно иные литературные произведения, отличные отпривычных рыцарских придворных романов. В связи с тем, что распад28рыцарского сословия, «частью утратившего свою роль и обедневшего, а частьюполностью слившегося со старой наследственной знатью» [Гухман, Семенюк1983:71], полностью лишил рыцарскую культуру социальной основы, герояминовых литературных произведений становятся представители тех сословий,которым ранее почти не уделялось внимания: крестьяне и горожане.Материалом для исследования послужили три разноплановых поэтическихпроизведения названной эпохи: «Хельмбрехт» Вернера дер Гертнера и «Морицфон Краун», цикл новелл Штрикера о попе Амисе и другие новеллы Штрикера.Они все датируются тринадцатым веком.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
