Диссертация (1148574), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Эти последние факты (трагедия в Беслане, «Норд-Ост», война сГрузией) естественно служат подтверждению авторской оценки. Другойдовод также развертывается из метафорической модели: «И потом, этотмуж без вредных привычек — не добытчик. Последнее из дома тащит своимдружкам».ВалерияНоводворскаяметафоризируеттрадиционнуюсоциальную проблему России, делая ее проблемой политической.Говоря в последней части: «Он молодой, спортивный, а я старая,больная», – Валерия Новодворская, которая родилась на два года раньшеПутина, опять же явно иронизирует по поводу его образа3.За счет чего оказывается возможным более-менее единообразноепонимание подобных текстов, требующих постоянного двойного прочтения?Представляется, что верный ответ на этот вопрос заключается в том, чтоВалерия Новодворская, как и ее читатели, обращаются к типовойкогнитивной(илиситуационной)модели«семейнойжизни».«Их[ситуационных моделей – К.Ф.] локализация в эпизодической памятиговорит о том, что они представляют собой интегрированные структурыпредшествующего опыта.
В них отражены знания и мнения людей оконкретных событиях или ситуациях. Ситуационные модели служат1Так проявляется высокий уровень речевого мастерства, без которого невозможно создание подобныхтекстов.2Что можно воспринять как речевую уловку – поскольку таким образом автор отказывается рассуждать врамках ей же и предложенной аналогии.3Однако ее слова «я знаю, что он меня переживет» оказались пророческими.112сформированной на основе личного опыта базой для более абстрактныхсценариев и планов в семантической (социальной) памяти»1.
То естьпервоначально усвоенное на основе личного опыта представление о том, чтотакое семейная жизнь, постепенно встраивается в общую структуру знаний ипредставлений человека, обращение к которой и позволяет интерпретироватьтексты на основе метафор, эксплуатирующих определенную модель.Однакоавторневсегдаобращаетсяктиповойситуации,метафорической основой текста может стать и уникальная ситуация, как вследующем примере.Мы не клянчимКогда я читаю в фейсбуке обсуждение пищевых санкций, я думаю о нашейсемье. У нас в семье обычно бывает так.
Мы с мужем, например, едим на ужинзапеченную в духовке индейку. В чесночно-сливочном соусе. А наш пуделек Кокосвстает на задние лапы, передние ставит мужу на колени, преданно заглядываетему в глаза и трясется всем телом.— Ты что клянчишь?! — с негодованием спрашивает пуделька муж. — Утебя есть своя еда! В миске.Пуделек тогда ужасно смущается, чувствует себя виноватым, неприязненнокосится на миску, рушится на пол и, гремя медалькой на ошейнике, ползет ко мне.И снова встает на задние, преданно заглядывает и мелко трясется.И тогда я говорю пудельку — строго, спокойно и с расстановкой:— Кокос. Мы. Не. Клянчим. У нас есть чувство. Собственного.
Достоинства.Кокос печально сползает под стол и, звякнув медалькой на ошейнике,ложится у нас в ногах.— Ну, вообще говоря, это мы с тобой, Ань, не клянчим, — говорит муж,отрезая себе кусок птицы. — А вот он — клянчит. Причем регулярно. Тебекрасного подлить?— Клянчит, — соглашаюсь я. — Подлей. Но надо ведь его от этого отучать.Все-таки он хоть и пудель, но член семьи. А в нашей семье — не клянчат.
Хорошеевино. Аргентинское?— Испанское……Это я все к чему? Допустим, мой муж — это как бы Путин. А я — это какбы Медведев (ну или наоборот, без разницы, как вам больше нравится). А пуделек,он тогда, наверное, либерал.— Вот раньше вы ему давали со стола, поэтому он теперь клянчит! —кричит из детской дочь. Она покладистая девочка и очень нас любит.
Пусть она,кстати, будет как будто бы патриотом, но только на минуточку, ради аналогии.1Макаров М. Л. Основы теории дискурса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.— C. 156.113— Кокосик, тебе нельзя со стола! Не надо клянчить то, что для тебя вредно!Вот мне нельзя много шоколада — и я не клянчу. Тем более у тебя есть своя еда, вмиске!Ведь мы же не звери какие-нибудь.
Мы любим нашего пуделька. И нашу дочку.Просто ей действительно нельзя есть много шоколада. А ему действительнонельзя есть запеченную в духовке индейку. С хрустящей румяной корочкой. Вчесночно-сливочном соусе. С жирком. С солью. Ему это вредно и неполезно. Этово-первых.А во-вторых, собака не должна клянчить еду со стола. У собаки своя еда. Вмиске. Консервы с вареной морковкой и гречкой.
Ну мало ли что невкусно. Затополезно, без жира и соли. И гораздо дешевле, чем наша индейка.Пуделек тяжело вдыхает, встает, отряхивается, звякая медалькой наошейнике, и идет к своей миске. Брезгливо копается в застывшей бурой масседлинным породистым носом. Выбирает несколько кусочков консервированногомяса, вытаскивает их из миски на пол. Снова вздыхает.— Кокос. Мы не вытаскиваем еду из миски, — говорю я.
Потом подхожу,подбираю кусочки и кладу их обратно в миску. Тщательно смешиваю с кашей.Кашу тоже нужно есть.Пуделек не возражает, когда я лезу рукой в его миску. Он так воспитан сраннего детства — кинологи рекомендуют специально копаться в еде щенка, покаон еще маленький, чтобы потом ему не пришло в голову рычать, когда выприближаетесь к его миске.Он должен понимать, что его миска с едой — это не его собственность. Посути, это ваша миска и ваша еда. Которой вы любезно его угостили.И вот, значит, читаю я в фейсбуке обсуждение запрета на ввоз иностраннойжратвы.— О, пармезан, о, чеддер, прошутто, о, невкусный корм на прилавках! —тоскуют либералы.— Подумаешь, — говорят патриоты. — Зато мы не клянчим.
Мы вместоэтого потуже затянем свои пояса и будем стройными и здоровыми, нашесельское хозяйство, между прочим, очень полезное, со скорпионами не скрещенное!А клянчить не надо. Хотите клянчить — уезжайте на передержку в свой Израиль.У нас тут клянчить не принято.— Но ведь у нас же нет никакого сельского хозяйства! — отзываютсялибералы. — Нас ждут абсолютно пустые миски! В наших мисках не будет мяса!И пармезана! И чеддера! И прошутто!— Да что ж это вы все клянчите и клянчите?! — возмущаются патриоты.— Все о еде да о еде? Вам что, жратва из «Азбуки вкуса» дороже духовныхценностей? Дороже наших русских братьев? Ну вы даете! А мы-то думали, у васосталась хоть капля совести… Но нет.
Для вас главное — еда!Помнится, на заре моей писательской карьеры, когда у меня еще не былолитературного агента и я сама напомнила издателю, что давно уже пора114заплатить мне аванс, он очень оскорбился и ответил мне в письме: «Я думал, чтописатель думает о творчестве… А Вы, оказывается, думаете о деньгах».Впрочем, это уже другая аналогия.
Оставим, чтобы не путаться. Вернемся кпудельку.Пуделек, он тварь бессловесная. Он ответить властям и патриотам неможет. Но поскольку я знаю своего пуделька очень хорошо, давайте я, что ли,выскажусь от его имени.«Нет, — сказал бы наш пуделек патриотам, — еда не главное. Дело вообщене в том, что именно лежит в вашей миске (хотя лучше бы там была индейка, ане консервы с вареной морковкой). Дело в том, что хозяин копается в вашей мискерукой, а вы ему позволяете.
А еще вас водят на поводке. И стригут. И таскают навыставки. И ваше место — на коврике. Я не знаю, какой вы породы и почему вывсе это терпите и даже, кажется, любите. Лично я малый пудель. У менядлинный породистый нос, и я сижу под столом».Эта статья Анны Старобинец, опубликованная на портале «Газета.Ru» 8августа 2014 года, во многом схожа с проанализированным выше текстомВалерии Новодворской.
В данном тексте сначала говорится о том, чтопослужило поводом его написания («Когда я читаю в фейсбуке обсуждениепищевых санкций…»), затем описывается определенная ситуация, после чегопредлагается сделать ее основой для аналогии («…Это я все к чему?Допустим, мой муж — это как бы Путин. А я — это как бы Медведев (нуили наоборот, без разницы, как вам больше нравится). А пуделек, он тогда,наверное, либерал»).
Кстати, прием, использованный в данном тексте, самимавтором определяется как аналогия: «Пусть она, кстати, будет как будтобы патриотом, но только на минуточку, ради аналогии». «Собственно,метафора – это и есть принцип аналогии, только действующий в семантике»1.Мы видим, что модель того, что каждодневно происходит в семье авторастатьи, накладывается на политическую ситуацию в попытке вычленитьрелевантные пункты сходства с тем, чтобы осмыслить последнюю.
Дляанализа данного текста опять же необходимо привлечение термина изкогнитивной лингвистики – сценарный фрейм. «Сценарий или, по-другому,1Рахилина Е. В. Когнитивная семантика: история, персоналии, идеи, результаты // Семиотика иинформатика. — Вып. 36. — М.: Русские словари, 1998 — С. 295.115сценарный фрейм содержит стандартную последовательность событий,обусловленнуюнекойситуацией»1.рекуррентнойРекуррентностьописываемой ситуации задается предложением: «У нас в семье обычнобывает так».
Описываемые после этого действия становятся базовым дляданного текста сценарным фреймом, из которого черпаются подходящиефрагменты для переноса их на внутриполитическую ситуацию. После того,как автор предлагает воспринять описанное в качестве аналогии, слоты этогофрейма обретают символическую окраску. Индейка на столе и ленивыеразговоры о месте происхождения вина символизируют незаслуженноебогатство власть предержащих в России, все, что относится к Кокосу,описывает униженное положение либералов в стране, а характеристикадочки («она покладистая девочка и очень нас любит») – уже практическипрямое обвинение определенной группы общества в сервильности ичинопочитании. Любопытно отметить, что к сценариям как источникамметафоризации применимо то же, что говорилось выше о ментальныхмоделях Джонсон-Лэрда: по идее они должны активно создаваться самимчитателем («мы сами строим сценарии по мере того, как в этом возникаетнеобходимость,впроцессеинтерпретациюдискурса,восприятияиспользуяречи,чтобынакопленныйосуществитьранееопытиинформацию, размещенную на разных уровнях памяти»2), однако в текстахрассмотренного типа предзадаются ему автором.Отдельно необходимо оговорить функцию слова «клянчить» в этомтексте, которое, судя по тому, что употреблено 15 раз, явно наделено какимто надбавочным по отношению к своему прямому значению смыслом.Прямое значение таково: «Назойливо, надоедливо выпрашивать что-либо;канючить»3.
Понятно, что в заголовке данная лексема просто вводитметафорическую (точнее, аналогическую) модель, поскольку еще не вобрала1Макаров М. Л. Основы теории дискурса. — М.: ИТДГК «Гнозис», 2003.— С. 154.Там же.— С. 155.3Ефремова Т.Ф. Современный толковый словарь русского языка. В 3 томах. — М.: АСТ, Астрель, Харвест,2006.2116в себя контекстуальные смыслы. Однако после того как читателю сообщаетсяаналогия, слово «клянчить» начинает звучать как пародия на риторикунынешней власти. В пользу такой трактовки также свидетельствует тот факт,что в словаре1 лексема «клянчить» сопровождается пометой «разговорное,сниженное», которой тоже характеризуются некоторые употребляемыеверхушкой российской власти слова. В той части, где слово «клянчить»произноситсяотимениусловныхпатриотов,пародийныйэффектусиливается, поскольку здесь оно звучит как лозунговое и заученное,бессмысленно повторяясь в трех предложениях подряд («А клянчить не надо.Хотите клянчить — уезжайте на передержку в свой Израиль.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
