Диссертация (1148528), страница 17
Текст из файла (страница 17)
Лорка отмечал: «В романсе «Схватка мавров»[первое название романса – О. Т.] выражена эта глухая, скрытая борьба,происходящая в Андалусии и во всей Испании, борьба группировок, которыенападают друг на друга, не отдавая себе отчет почему, по мистическимпричинам: из-за розы, из-за взгляда, из-за того, что кому-то на щеку вдруг селамошка, из-за любви, случившейся два века назад» [Lorca: 358-366].В таких стычках противники часто погибали, но попасть в плен былонедопустимо. Тем не менее, в романсе «Взятие под стражу Антоньито…»(№11), предшествующем романсу «Смерть Антоньито…» (№12), герой былвзят в плен пятью жандармами.
Лорка обращается к герою с упреком:-Antonio, ¿quién eres tú?Антонио, да кто ты такой?!Si te llamaras Camborio,Если бы тебя звали Камборио,hubieras hecho una fuenteты бы сделал фонтанde sangre con cinco chorros.из крови с пятью струями.Ni tú eres hijo de nadie,Ни сын ты никому,ni legítimo Camborio.ни настоящий Камборио.¡Se acabaron los gitanosПеревелись цыгане,que iban por el monte solos!которые ходили в горы одни!Как отмечалось, Антонио – единственный герой, который, по признаниюсамого Лорки [García Lorca 2009: 116], обращается к автору напрямую:-¡Ay Federico García,Ай, Федерико Гарсиа,llama a la guardia civil!зови жандармерию!87Упоминание имени автора усиливает значимость образа Антонио. Этотакже способствует интертекстуальному расширению «Романсеро», когда в егообразный ряд включаются элементы действительности, в данном случае, имясамого автора. Кроме того, таким образом, усиливается драматическое начало«Романсеро».Романс «Взятие под стражу Антоньито…» (№11) и «Смерть Антоньито»(№12) – пример прямого указания на присутствие сквозного скрытого сюжетасборника, что подчеркивается повтором имени героя в «сильной позиции» (вназвании этих романсов).
В романсе №11 «Взятие под стражу Антоньито…»герой обесчещен недостойным поведением, а в романсе №12 «СмертиАнтоньито…» герой падает замертво в неравной схватке. Ему удается ранитьврагов и, омыв вражеской кровью красный галстук, восстановить запятнаннуючесть. Так, имплицитный красный «кровь» приобретает контекстуальноезначение «восстановленной чести».Сюжеты романсов №11 и №12 связываются повторением имени героя нетолько в их строфах, но и в названиях романсов. Эта связь усиливаетсяповторением портретных черт героя: “moreno de verde luna” (букв. «смуглый отлуны зеленой») (№11, №12).
Зеленый цвет, используемый для описаниявнешности героя, связывает его с обобщенным образом народа, передаваемым сего помощью.Третий уровень кодирования: образ сакральной крови. В романсе(№12) присутствует еще одно обращение к слову «кровь»:Tres golpes de sangre tuvoТри удара кровавых вынесy se murió de perfil.и умер в профиль.Viva moneda que nuncaЖивая монета, которая никогдаse volverá a repetir.уже не повторится.Цифра «три» – устойчивый христианский символ, относящийся к Богу,Троице [Аверинцев 2006: 448]. Кроме того, на Распятии Христа частоизображаютприбитымккресту(см.
Грюневальд М. «Изенгеймскийнечетырьмя,алтарь»).88Такавтремягвоздямиданномконтекстеприсутствует аллюзия на пролитую кровь Спасителя, который пришел в этотмир как обещанный «Царь иудейский», что и было начертано на кресте вовремя казни (Мф 27:37). В этом контексте императорские атрибуты герояприобретают священный коннотат [Бычков 1975].Образ “tres golpes de sangre” (букв. «три удара кровавых) (№12) взначении «пролитая кровь» соотносится с образом “tres balas de almendra verde”(букв.
«три пули миндаля зеленого») из романса «Сан-Габриэль» (№10). Вобоих случаях присутствует аллюзия на три раны на теле Христа. Образраспятия эксплицируется в романсе «Схватка» (№3):Ahora monta cruz de fuegoСейчас воздвигает крест из огня –carretera de la muerte.смертный путь.Третий гипоним красного “rubor” (букв. «рубиново-красный цвет») вромансе №12 определяется в основном словарном значении как «покраснениелица от стыда», «стыд», а в дополнительном – как «цвет алый или красныйочень яркий» [DRAE 2014: 1943].
Гипоним цвета используется для описанияодеяний ангелов, погребающих героя:Un ángel marchoso poneАнгел странствующий кладетsu cabeza en un cojín.его голову на подушку.Otros de rubor cansadoДругие, в рубиново-красном уставшем,encendieron un candil.зажгли свечу.Эта сцена – аллюзия евангельский эпизод с женами-мироносицами, послеВоскресения обнаружившими пустой гроб и ангела у изголовья покинутоголожа (Мф 28:1-7). Этимология слова “rubor” (рубиново-красный цвет) восходитк латыни [DRAE 2014: 1943]. В средние века это слово использовалось в церквидля обозначения литургических цветов: «В западном искусстве выбор цветаобусловлен влиянием христианского символизма, т.
к. у церкви была свояпалитра традиционных цветов. Первые оттенки, зависящие от литургическогосезона, появились еще в IV веке, и уже в 1200-х годах Папой Иннокентием IIIбыла систематизирована палитра, состоящая из черного, белого, красного,зеленого и лилового. Эти цвета используются и по сей день и официально носят89латинские названия. Белый – “albus” – надевают на большие праздники –Рождество и Пасху, и на дни чествования святых. Красный – “ruber” –символизирующий кровь, надевают в праздничные дни мучеников. Зеленый –“viridis” – символизирует жизнь и используется в обычные дни, а лиловый –“violaceus” – надевается только в Великий пост и канун Рождества. Черный –“niger” – надевается для похоронных месс, в дни поминовения усопших и вСтрастную пятницу, день, когда был распят Христос» [Фрейзер, Бэнкс 2012:14].Таким образом, “ángeles de rubor cansado” (букв.
«ангелы в рубиновокрасном уставшем») ‒ это «ангелы в одеждах литургического рубиновокрасного цвета, затертого от древности». Сцена погребения героя ангеламиизображается и в романсе «Схватка» (№3):Ángeles negros traíanАнгелы черные приносилиpañuelos y agua de nieve.платки и воду из снега.Похожи даже имена героев этих двух романсов: Хуан Антонио деМонтилья (№3) и Антонио Торрес Эредиа, сын и внук Камборио (№12). Этиимена могут быть и частями одного имени: Хуан Антонио Торрес Эредиа деМонтилья, де Камборио. Эксплицитно Лорка связывает только сюжеты двухромансов (№11) и (№12): «Смерть Антоньито эль Камборио» (№12) и «Взятиепод стражу Антоньито эль Камборио на пути в Севилью» (№11).
Однако этиромансы схожи по создаваемому настроению и сюжету с романсом №3.Фамилия «эль Камборио» также называется и в «Романсе об испанскойжандармерии» (№15), в котором описывается женщина по имени Роса де лосКамбориос, которая могла бы быть и матерью Антонио эль Камборио.В романсе «Схватка» (№3) красный выражен имплицитно в серии образовс прямым или контекстуальным указанием на кровь: “las navajas de Albacete,bellas de sangre contraria” (ножи из Альбасете, прекрасные кровью вражеской),“los muslos heridos de los jinetes” (бедра раненые всадников), “una granada enlas sienes” (букв.
«гранат на его висках») в значении – «отверстая рана». Приэтом имплицитный красный цвет противопоставлен гиперониму “verde”90(зеленый), с помощью которого создается образ азартной игры (игры в карты) иобраз «судьба как случай». В отличие от романса «Смерть Антоньито…»(№12), в котором зеленый используется для описания сцены, предшествующейсцене гибели героя, в романсе «Схватка» (№3), этот цвет используется дляописания сцены, последовавшей за сценой гибели.Такимгиперонимомобразом,cкрытоецветапозволяетсопоставлениевыявитьгипонимовкрасногодополнительныеспризнаки,определяющие их значение в контексте. Все отличительные признаки оттенковкрасного связаны с этимологией ЦО с ограниченной сферой использования.Красные элементы одежды в описании героя (“corbata carmesí” – букв.
«галстуккармазиново-красный»,“zapatoscolorcorinto”–букв.«туфлицветакоринфского») – атрибуты аристократа, указывающие на принадлежность герояк царскому роду. Образ царя получает священный коннотат в образесакральной крови (“sangre”). Образ священной пролитой крови усиливаетсяобразом красных литургических одеяний ангелов (“rubor” – «рубиново-красныйцвет»).
Образ красных одежд используется и в романсе №18 «Фамарь иАмнон»: “paños blancos enrojecen” (букв. «одежды белые краснеют») и помимозначения «царские одежды» содержит значение «одежды, залитые кровью».Образы царственных и литургических одежд позволяют пересмотретьсюжет романса в ретроспективе с точки зрения священного писания. Если вобобщенном образе народ уподобляется образам мучеников и святых (№16), тообраз отдельных его представителей (образ героя) переосмысливается как образневинной жертвы (№12, №3). Тема пролитой крови является одной изцентральных в сборнике и способствует выявлению основных событийскрытого сюжета «Романсеро» [Тихонова 2014; Díaz 2014].§2.2.4. Косвенное обозначение красного: “sangre” (кровь).
Кровьявляется одним из древнейших предметных указаний на цвет [Базыма 2005: 19].Ср. использование слова «кровь» в качестве указания на цвет в триаде «белый ‒черный ‒ красный» в «Слове о полку Игореве» [Колесов 1986: 222] или вирландском эпосе статья «Кровь на снегу» [Михайлова 1996]. В нескольких91толковых словарях испанского языка существительное “sangre” (кровь)используется для определения красного цвета, «цвета крови» [Vox Larousse2007; Moliner 1986: 1053].Как отмечалось, в «Романсеро» гипероним красного (“rojo”) дваждыиспользуется как эвфемизм к слову «кровь».
Существительное “sangre” (кровь)и производный глагол “sangrar” (истекать кровью) в «Романсеро» упоминается12 раз в описании раненых или погибших: производный глагол “sangrar”(истекать кровью) (1), генитивная конструкция “de sangre” (из крови) (6),конструкция “con sangre” (кровью) (1), в остальных случаях слово используетсяв качестве подлежащего либо прямого дополнения (4).В основной антитезе «Романсеро» «зеленый – красный» красный цветпротивопоставляется зеленому именно как цвет крови. При этом слово «кровь»редко используется как прямое указание на цвет, однако оно всегда косвенноподразумевает присутствие красного цвета. Этот факт подтверждается и тем,чтослово«рана»(“herida”)иегопроизводныеибольшаячастьконтекстуальных обозначений красного в метафорах-эвфемизмах (“rosa” – роза,“corales” – кораллы, “vino” – вино, “granada” – гранат), основываясь нацветовом тождестве, используются для указания на кровь.Образ пролитой крови в «Романсеро» помимо описанной связи с числом«три» (образ сакральной крови) часто используется в комбинациях с цифрами«четыре» и «пять».
Например, в романсе «Смерть Антоньито…» (№12):Tres golpes de sangre tuvoТри удара кровавых вынесy se murió de perfil.и умер в профиль.Число «три» в этом в контексте вступает в противоречие с числом«четыре» из предыдущего контекста:Bañó con sangre enemigaОмыл он вражеской кровьюsu corbata carmesí,свой галстук кармазиновый,pero eran cuatro puñalesно было четыре кинжала,y tuvo que sucumbir.и ему пришлось уступить92Герой вынес только три удара, в то время как было четыре ножа(принадлежащих его четверым братьям).Чередование чисел «три» и «четыре» присутствует и в андалусской песне,повествующей о смертельно раненном тореро [Гарсиа Лорка 1971ж: 83]:Amigos, que yo me muero;Друзья, вот я умираю;amigos, yo estoy muy malo.друзья, я уже очень плох.Tres pañuelos tengo dentroТри платка уже в моей ранеy este que meto son cuatro.и этот, что кладу, – четвертый.Л.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
