Диссертация (1148449), страница 27
Текст из файла (страница 27)
Строчкова – священник – как будто превращается всущество бесполое: грамматический мужской род сочетается с эпитетом,женским по семантике. И в этом сочетании, при номинативном, никак необремененном фразеологической связанностью, значении слова чреватыйвозникает негативная оценка персонажа.Как будто толпы муравьевБегут за ветошкой косматой –Тысяченожками народПолзет за тучею чреватой.(Е. Шварц «Голоса в пустыне»)У Елены Шварц чреватая туча – метафора Бога, за которымустремляется народ.
Этот образ синкретичен: в нем соединились значения‘вместилище’ и ‘некто способный произвести что-либо’, кроме тогоощущается влияние мифов о боге-громовержце.К окну вплотную подведен чердак.Он хладен, как потухшая геенна.В нем кошки – то ли в сумрачных чадрах,то ль впрямь черны, как нагота Гарлема.148Чердак не прост и волшебством чреват:в пустом окне вчера свеча горела.(Б. Ахмадулина «Недуг»)СтихотворениеБ.Ахмадулиной«Недуг»посвященоАнтониюПогорельскому, автору повестей «Лафертовская маковница» и «Чернаякурица, или Подземные жители»: «Какое-то время назад мне довелось быть вбольнице в Питере, на Васильевском острове ...
Прямо под окном палаты был дом,который казался мне таинственным. В нем то зажигался, то гас огонь свечи и мерцалиглаза кошек. Я выходила в больничный двор. Возвращаясь в палату, читалаПогорельского, а вблизи стоящий дом с чердаком опять был освещен мерцанием свечи иглазами кошек» [Ахмадулина].Вопреки утвердившейся отрицательной оценочности, слово чреватыйвзаимодействует с положительной оценкой слова волшебство и приобретаетположительную оценку. Хотя нужно отметить, что это положительноезначение ассоциативно связано с преодолением мистических опасностей истрахов. Схожую аксиологическую двойственность, связь положительного сопасным находим в стихах М.
Крепса:Повороты пространстванадеждою новой чреваты(М. Крепс. «Виражи»)и В. Павловой:Аристократия растительного царства ресницы. Их паденье величаво,их похороны церемониальны,чреваты исполнением желанийи вызывают теплоту в ладоняхи зависть у подмышечного плебса.149(В. Павлова «Аристократия растительного царства»)У И. Бродского слово чреватый служит знаком аксиологическихкоординат поэта, предсказывает из простого и рационально правильногорождение нового, противоречащего привычному.
Образ кругов, чреватыховалами,отражаетпротивостояниепростоговпостроениекруга,выражающего всеобщую, правоту, и овала. Причем овал – форма, опаснаясмещением привычных границ – скрыт в круге.Прости, о, Господи, мою витиеватость,неведенье всеобщей правотысреди кругов, овалами чреватых,и столь рациональной простоты.(И. Бродский «Слава»)Возможно, этот образ – аллюзия на известные строки П. Когана: Я сдетства не любил овал, / Я с детства угол рисовал.На скрытую опасность простоты указывает форма чревата в стихах Т.Кибирова, в то время как сложность наделяется беззащитностью и чистотой:На самом деле простота чревата,а сложность беззащитна и чиста,и на закате дым химкомбинатаподскажет нам, что значит Красота.(Т.
Кибиров «Вечернее размышление»)Таким образом, в поэзии семантическая динамика слова, основанная наизменчивом доминировании дифференциальных признаков, приводит кизменению его сочетаемости, порождает грамматические преобразования иобнаруживает энантиосемические потенции, который в современном русскомязыке оказались нейтрализованы.150Историко-лингвистический анализ слова чреватый показывает, что наразвитие оценочного компонента слова существенное влияние наравне ссемантическими изменениями может оказывать грамматический аспект.Семантический сдвиг и закрепление фразеологически связанного значения,требующего определенных синтагматических связей, постепенное развитие услова чреватый значения качественного прилагательного расширило егограмматическуюпарадигматикуиобусловилооценочнуюдинамику.Одновременно происходило стилистическое движение слова чреватый,которое, будучи церковнославянским по происхождению, тяготело ккнижному стилю. Вовлечение его в публицистику и автоматизированноеупотребление в качестве клише постепенно привели к расширениюформообразовательныхисловообразовательныхвозможностейслова(чреватенько, чревовато, чреватей).3.4.
ПрелестьМы неоднократно подчеркивали, что в зависимости от культурноисторического опыта ценность того или иного явления может различатьсядля представителей разных социальных групп, и эта разница находитотражение в оценочных значениях слова. Общеизвестно, например,приобретение безоценочными словами русского литературного языкаоценочных значений в жаргонах и просторечии, что отмечено в работах[Вахитов 2001; Химик 2000].В этом разделе мы постараемся показать специфику оценочнойдинамики церковнославянизмов на общеязыковом фоне и в рамкахотдельной социальной разновидности языка – церковного социолекта.Под церковным социолектом мы понимаем групповые речевыеособенности, свойственные прихожанам русской православной церкви и тем,кто считает себя верующими1.
Специфику языковой личности носителяВ современной церковной публицистике, наравне с традиционной номинациейприхожане – ‘регулярно посещающих храм’, активно функционирует безоценочное1151церковногосоциолектасоставляетзнакомствосканоническимирелигиозными текстами, в том числе на церковнославянском языке, а такжесо святоотеческой литературой и тем кругом чтения, который одобренцерковью (такие книги часто издаются епархиальными типографиями ипродаются непосредственно на территории храма).Мы сознательно не включаем в группу носителей социолекта тех, ктополучил специальное богословское образование, в том числе изучалцерковнославянский язык, по роду деятельности систематически изучаетканонические тексты, занимается подготовкой проповедей, катехизацией:священнослужители, дьяконы и т.д.
С нашей точки зрения, эту группухарактеризует профессиональное отношение к языку Писания и церковнойатрибутике, которое проявляется и в выборе речевых средств в обыденнойжизни.В речи носителей церковного социолекта частотными являютсястандартные конструкции (Спаси господи! Господи помилуй!) и библейскиецитаты. Л. П. Крысин отмечает: «Социальная обусловленность языка <…>выражается в том, что определенные языковые средства приобретаютфункции социальных символов – маркеров принадлежности говорящего ктой или иной социальной среде» [Крысин 2000: 26].
В речи представителейисследуемойсоциальнойгруппыфункциюсоциальныхсимволовприобретают церковнославянизмы с «деархаизированной семантикой»[Шмелькова 2010: 34], которые также восстанавливают утраченныйоценочный компонент слова и аксиологические характеристики понятия.Примерамиобозначенногоявлениямогутслужитьсловапрелесть,искушать, соблазнять, смущаться, убожество, страхование, ревность,захожане (те, кто посещает церковь по праздникам, изредка ходит к исповеди и кпричастию, но с церковными канонами знаком слабо). Существует и более редкое,ироническое мимохожане (те, кто оказывается в церкви случайно и кто с церковнымиправилами не знаком вовсе). Ср.: На Богоявление возле храмов вырастают большиеочереди людей с банками, канистрами и бидонами – прихожане, захожане и дажемимохожане в этот день приходят с различной тарой, чтобы унести домой освященнуюводу [Живова].152добросовестность, смириться, мытарь, распинаться, вертеп, возмездие,выспренне, превратный, житие, благость, благолепие, поветрие, страсть.Нужноотметить,чтоособыйстилистическийстатусцерковнославянизмов, их место в лексической системе русского языка,обусловленные исторически, затрудняют описание их семантической иоценочной динамики.Анализ и описание отдельных примеров динамики оценочногозначения могут сталкиваться с лексикологической проблемой тождестваслова.
Исторически значительное число церковнославянизмов имеет русскиеомонимы (в терминологии О. А. Седаковой – паронимы), которые не толькоотличаются по значению, но и в ряде случаев оценочно противоположны.Современнаялексикографическаяпрактикаобъединяетгенетическиродственные значения в одной словарной статье, воплощая, таким образом,идею Н. И. Толстого о том, что «синхронная полисемия есть не что иное,<…> как развернутая в пространстве диахрония» [Толстой 1997: 15].Анна А. Зализняк в связи с практической задачей формированияКаталога семантических переходов указывает на то, что пары слов изблизкородственных языков могут считаться примерами семантическойдеривации, а этимологические дублеты следует считать одним словом длярешения задачи об инвентаризации регулярных семантических сдвигов[Зализняк Анна А.
2001: 18 – 21].Вопросодеархаизированномупотреблениигенетическихцерковнославянизмов в церковном социолекте неоднозначен. Носителицерковного социолекта так или иначе знакомы с каноническими текстами,слушают проповеди, где цитация – один из значимых риторических приемов.А значит, перенесение старых значений и оценочного компонента,устаревшего для кодифицированного литературного языка, может бытьавтоматическим, неосмысленным, но подтверждающим принадлежностьговорящего к церкви.
В таком случае, мы имеем дело с архаизмамицерковнославянизмами, лишенными своей обычной стилистической функции153– придать тексту торжественность, возвышенность, вместо этого развиваетсяидентифицирующая функция с намерением отделить своих от чужих –функция, свойственная жаргонам.Остановимся на оценочной динамике слова прелесть, историколингвистическое описание которого позволяет наблюдать в действиисоциолингвистическую обусловленность оценки.Отдельныезамечанияосемантикеоднокоренныхглаголовпрельстить, прельщать были сделаны в работе [Булыгина, Шмелев 1997:184]. Общие наблюдения, касающиеся особенностей функционированияслова прелесть как этимологически родственного словам льстить и лесть,присутствуют в статье Анны А. Зализняк и А. Д. Шмелева «Льстить:семантическая эволюция и актуальная полисемия» [Зализняк Анна А.,Шмелев 2008: 660 – 667].
Слово прелесть упоминается также В. М. Живовымв связи с общей тенденцией секуляризации церковнославянизмов в XVIII в.[Живов 2009: 499]. В статье, посвященной анализу стихотворения А. С.Пушкина «Мадонна», Н. В. Перцов полемизирует с А. Н. Архангельским остилистической правильности и уместности строки чистейшей прелестичистейший образец [Перцов 2000: 399 – 405]. А. Н. Архангельскийрассматривал особенности употребления слов прелесть и прельстить впервой половине 19 в. в контексте проблемы становления «церковнообиходного языка» [Архангельский 1994]. Хотя указанные работы изатрагивают отдельные аспекты функционирования слова прелесть, они недают целостной и последовательной картины семантической и оценочнойдинамики лексической единицы.В современном русском литературном языке оценочный знак словапрелесть и его производных исключительно положительный: МАС выделяет5 позитивных значений слова прелесть: ‘1.
Очарование, обаяние, внушаемоекем-,чем-л.красивым,приятным,привлекательным.2.чего.Привлекательность, привлекательная сторона чего-л. 3. мн. ч. (пре́лести, -ей).Устар. Женская красота, красивое женское тело. 4. (обычно со словом154«моя»). Разг. Ласковое обращение. 5. О том, кто (или что) вызываетвосхищение красотой, изяществом и т. п.’ [МАС Т.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
