Диссертация (1147302), страница 15
Текст из файла (страница 15)
ИнгФан пишет, что о «мягкой силе» задолго до гарвардского ученого говорилиСунь Цэ, Конфуций, Лао-Дзы; уже в XX веке другими словами о разныхаспектах власти размышляли Ганс Моргентау и Эдвард Карр.Однако за Наем стоит признать успех изобретения и внедрения внаучный и политический оборот неологизма. Но какое содержание стоит заэтим неологизмом? - спрашивает себя и читателей Фан. Как и многиекритики Ная, он указывает на проблемы с дефиницией нового термина.
Заинтересным оксюмороном не стоит проработанного и ясного определения.Инг Фан пишет, что «Най не дает простого определения». Вместо этого, ондает пять разных определений в двух работах, опубликованных в 2004 году книге «Мягкая сила: как добиться успеха в мировой политике» и статье«Выгоды от мягкой силы». Вместе с проблемой дефиниции у концепции«мягкой силы» есть проблема содержательной ценности, считает Инг Фан.Изначально, Дж.Най назвал ресурсами «мягкой силы» американскуюкультуру, международные законы и институты, а также американскиетранснациональные корпорации.
Однако, в 2004 году он поменял своемнение о ресурсах «мягкой силы», никак не объяснив причину данныхизменений. С 2004 года он последовательно указывал во всех своих работах,что ресурсами являются: культура, политические ценности и внешняяполитика. Однако и новая трактовка ресурсов вызвала вопросы уисследователей. Внешняя политика не может быть отдельным ресурсом«мягкой силы», утверждает Фан. В ней сочетаются как жесткие, так и мягкиеинструменты: их нельзя разделять. Для обоснования своего тезиса онприводит в пример американскую стратегию борьбы с терроризмом, которая70включает в себя разные подходы.
Более того, согласно критику, внешнююполитику невозможно отделить от жесткой силы. Политические ценности, всвою очередь, являются составной частью социальной культуры государства.Поэтому они не могут выступать в качестве отдельного ресурса. Исходя извышеизложенного, Фан заключает, что единственный настоящий ресурс«мягкой силы» - это культура, а сама «мягкая сила», по сути, являетсякультурной силой. Такая трактовка делает концепцию простой и понятной.Отдельное внимание Фан уделяет феномену «привлекательности»,который, согласно Наю, составляет сердцевину концепции «мягкой силы».Как и многие критики, он указывает на туманность механизма конвертациипритягательностиценностейиобщественноймодели,практикуемоймеждународным актором, в реальное влияние и власть на мировой арене.Более того, он утверждает, что вера в силу «притягательности» являетсянаивной и выражает упрощенное видение системы международныхотношений. Как и К.Лейн, Фан считает, что сила «притягательности»работает только на уровне межличностных отношений и ее эффект нельзяэкстраполировать на межгосударственное взаимодействие.
Аргументируясвою позицию, Фан говорит о том, что государство не является монолитнойструктурой, в ней действуют различные группы, у которых различныеинтересы и убеждения. То, что представляется притягательным для однойгруппы, может вызывать отторжение у другой.
Также вызывает сложностивопрос, насколько группа, которой импонирует «мягкая сила» другогогосударства, имеет влияние на процесс принятия внешнеполитическихрешений в своей стране. В конце концов, Фан утверждает, что отношениямежду странами представляет собой крайне сложную структуру, на которуюоказывают влияние множество факторов: экономических, социальных,военных, психологических. Таким образом, влияние «мягких инструментов»может быть очень незначительным, а также трудно определяемым. Фанприводит пример взаимоотношений отношений Китая и Японии, которыетесно связаны исторически и культурно, а с недавних пор и экономически,71однакоихотношенияостаютсядостаточнонапряженнымиинедоверительными.ИзнедостатковконцепцииФанотмечаетнеясностьвопросарезультатов применения «мягкой силы».
Как отмечают критики, онинеочевидны и трудно доказуемы. Фан также указывает, что, говоря орезультатах «мягкой силы» таких, как: количество иностранных студентов,количество лауреатов Нобелевской премии, размер бюджета на публичнуюдипломатию, гарвардский ученый зачастую путает их с источниками «мягкойсилы».Фан также задает и важный вопрос практического применения«мягкой силы» во внешней политике современных государств.
Ресурсы,которые выделяет Дж. Най - это универсальные ресурсы? Все страны могутих использовать с одинаковым успехом? Фан приводит пример Китая иИндии, которые располагают богатыми культурными ресурсами. Но разве их«мягкую силу» можно сравнить с американской или французской?Получается, делает вывод эксперт, что культура сама по себе не является«мягкой силой», она является источником потенциальной «мягкой силы».Инг Фан считает важным подчеркнуть, что, на его взгляд, концепцияДж.Ная заражена вирусом убежденности в американской исключительности.Он пишет, что концепция является выразителем этноцентрической позицииавтора и его снисходительного отношения к другим культурам.
Найошибочно считает, что западная цивилизация продолжит определятьтраекторию развития мира. Фан в свою очередь убежден, что западныеценности не являются универсальными и не подлежат обязательномувнедрению во всех странах. В каких-то странах они входят в диссонанс систорией и культурой страны, в других – они в принципе неприменимы.Завершая свою критику концепции, Инг Фан заявляет, что концепция«мягкой силы» Дж.
Ная представляет собой клубок парадоксов.Однако, по словам самих критиков, «критика «мягкой силы» какконцепции не означает, что идеи не играют важной роли в международных72отношениях»155. Более того, сама концепция придала новый импульсдискуссию о роли несиловых инструментов в мировой политике, о «властинад сердцами и умами» и, в целом, об идеологическом влиянии намеждународной арене.Как это ярко иллюстрируют данные о книгах о «мягкой силе»,которые вышли в свет за последние 10-15 лет, теория Дж.Ная имела широкийотклик в международном академическом сообществе. Ее много критиковали,но вместе с этим на ее основе рождались новые интерпретации и дажеавторские теории.Так, в научном дискурсе появились концепции «спектральной силы»(М.Куланис и А.Симоний), «космополитичной силы» (Дж.Галларотти),концепции «вербальной схватки» (Дж.Маттерн) и стратегического нарратива(Л.Росель), а также концепция мягкой силы как «доброты, красоты ибезупречности» (А.Вавин).Концепции «космополичной силы» и стратегического нарративапозиционируются авторами как самый правильный ответ глобализационнымвызовам XXI века.
Галларотти, автор «космополитичной силы», пишет о том,что его концепция представляет собой золотую середину между жесткой и«мягкой силой» и дает возможность акторам наиболее полно раскрыть свойпотенциал влияния на мировой арене. Он утверждает, что традиционноевидение силы в международных отношениях не соответствует новымреалиям современного космополичного мира, требующим релевантноготеоретического подхода, которым может стать теория «космополитичнойсилы»156.В рамках своей концепции Галларотти сформулировал конкретныеправила, которыми должны руководствоваться политики XXI века с цельюподдержания и укрепления международного влияния своей страны:155Layne Ch.
The Unbearable Lightness of Soft Power // Soft power and US foreign policy : theoretical, historicaland contemporary perspectives.- Routledge studies in US foreign policy. P.55.156Gallarotti G. Soft Power: What it is, Why it‘s Important, and the Conditions Under Which it Can Be EffectivelyUsed.
2011. Division II Faculty Publications. Paper 57.P.4.73Во-первых, необходимо проводить постоянную ревизию и пересмотрконцепции «силы». Современный мир меняется с небывалой скоростью,соответственно меняются и источники, инструменты и формы силы.Исследователь указывает на то, что люди склонны мыслить в рамкахсформированных парадигм и не выходить за их пределы. Так на протяжениидлительного времени жесткая сила обладала гипнотическим действием намеждународных акторов, которые были убеждены в ее исключительнойэффективности.Во-вторых, политики обязаны учитывать международный контекст ипросчитывать возможные последствия применения того или иного видасилы. Они всегда должны помнить о многоуровневой и комплексной системемеждународныхотношений.Приформированиивнешнеполитическойстратегии необходимо учитывать, что многие результаты «мягкой силы»имеют «отсроченный» характер и проявляются только в долгосрочнойперспективе.В-третьих, политики должны мыслить в категориях «чистой», а неноминальной силы.
Это значит, что, просчитывая эффективность ицелесообразность применения того или иного вида силы в международныхотношениях,необходимоучитыватьценуресурсовивозможныхпоследствий своих действий.И,наконец,Галлароттисчитаетважнымоцениватьсилумеждународных акторов не по имеющимся у них ресурсам, а по результатамиспользования этой силы в конкретном международном контексте.Исследователи под руководством Л.Росель также считают своютеорию «стратегического нарратива» самым правильным ответом новымусловиям международного взаимодействия.
Они пишут, что стратегическийнарратив является «мягкой силой XXI века»157. Как и Дж.Най в 1990 году,исследователи исходят из предпосылки о необходимости формулирования157Roselle L., Miskimmon A., O‘Loughlin B. Strategic Narrative: A New Means to Understand Soft Power //Media, War & Conflict 2014, Vol. 7(1). P.71.74новых внешнеполитических стратегий, которые были бы адекватны реалиямXXI века. Представляя научному сообществу свою теорию, авторывыражают уверенность, что именно концепция «стратегического нарратива»споcобна решить большинство основных вопросов, связанных с пониманиеми анализом «мягкой силы»158.Они определяют 4 вопроса, на которые должны содержаться ответы встратегическом нарративе: 1. Какие международные акторы играют важнуюроль в современной системе международных отношений? 2. Каковыособенности современной международной среды? 3. Как действуют акторы всовременном мире? 4.
Какие возможны варианты решения современныхмеждународных проблем? Отвечая на эти вопросы, нарратив объясняет мир иустанавливает границы реального и воображаемого.Далее исследователи выделяют 3 уровня существования нарративов:международный, национальный и проблемный.Международный нарратив представляет другим акторам своюинтерпретациюсовременноймеждународнойреальности,отвечаянавопросы, как структурирован мир сегодня и как работают в неммеждународныеотношения.Примерамимеждународныхнарративовявляются: «холодная война», война против терроризма, подъем Китая.Национальный нарратив – это национальная идея государства,которая задает цели и постулирует ценности, разделяемые большинством вобществе.Проблемный нарратив (или нарратив проблемы) – это точечноеобъяснениялогикидействийакторапорешениютойилииноймеждународной проблемы.Л.Росель и соавторы исследования указывают, что нарративыявляются такими же ресурсами силы, как и культура и ценности.Современныймирпредставляетсобойпространствопостоянногопротивоборства различных нарративов.
Если во время «холодной войны»158Ibid. P.74.75противостояние велось фактически между двумя нарративами – советским изападным, то сегодня в мире сформулировано множество нарративов.Исследователи проводят в связи с этим историческую параллель. КонцепцияДж.Ная появилась сразу же после окончания «холодной войны» и отражалаизменения, которые привнес с собой пост-биполярный мир.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
