Диссертация (1147168), страница 20
Текст из файла (страница 20)
Кастельс настаивает на том, что в результате описанных имтрансформаций формируется принципиально новая среда жизнетворчества, вкоторой перестраиваются и пространственно-временные отношения. Сетевоеобществоперестраиваетсявокругпотоковкапитала,информации,технологий, организационных отношений. Под потоками М. Кастельспонимает«целенаправленные,последовательностиобменовповторяющиеся,ивзаимодействийпрограммируемыемеждуфизическиразъединенными позициями, которые занимают социальные акторы вэкономических, политических и символических структурах общества».Поэтому «пространство потоков есть материальная организация социальныхпрактик в разделенном времени»115.Социальные практики теперь определяются их функциональнымзначением, а не местом локализации субъектов этих практик.
Само местолокализации участников сети определяется конфигурацией технологическойинфраструктуры этих процессов и функционированием узлов. «В этой сетини одно место не существует само по себе, поскольку позиции определяются115Кастельс М.
Информационная эпоха: экономика, общество и культура. М.: ГУ ВШЭ,2000. С. 110.102потоками»,–пишетМ.Кастельс.Идалее:«Технологическаяинфраструктура, на которой строится сеть, определяет новое пространствопочти так же, как железные дороги определяли «экономические регионы» и«национальныерынки»индустриальнойэкономики». Ужесамаэтатехнологическая инфраструктура является производной от сети потоков,состоящих из «персональных микросетей, откуда интересы передаются черезглобальноемножествовзаимодействийвпространствепотоковвфункциональные макросети»116.Таким образом, происходящие изменения, связанные с расширениемсетевых коммуникаций, перестраивают все сферы функционированияобщества по сетевому принципу. Если в экономике это сетевое предприятие,то в политике – интерактивная политическая система, адаптирующая в новыхусловиях принципы прямой демократии, а в медиасфере – интерактивныемедиа.Разумеется, анализ становления общества «сетевого индивидуализма»не предполагает отказа от классических и неклассических подходов вполитологии, а, скорее, открывает возможность новой интерпретации этихподходов.
Исследование субъектов социально-политического действия игражданскогоучастиядополняетсяизучениемсетевыхэффектовгражданской активности. И в то же время изучение сетевых эффектовоказываетсяпривязанным ктрадиционнойобщественно-политическойпроблематике, как это показал в своих исследованиях М. Кастельс,вынужденный переосмысливать в русле сетевой парадигмы все ключевыесферы общества: политику, производство, искусство, досуг, финансы и т.д.Многообразие позиций и интересов, проявляющихся в сетевыхструктурах и усиливающихся сетевыми эффектами, формирует новый типполитики, основанный на интенсификации коммуникаций, которую Ю.116Кастельс М.
Указ. соч. С. 115.103Хабермас назвал «делиберативной» политикой (от лат. deliberatio –обсуждение)117.Сложный процесс становления российской демократии совпадает сописанными выше глобальными изменениями, связанными со становлениемсетевого общества. В контексте этих изменений пересматриваются ипринципы демократии, которая, по словам С. Бенхабиб, в современныхусловиях представляет собой «модель организации коллективного ипубличного применения власти в главных институтах общества на основанииследующего принципа: решения, от которых зависит общее благополучие,являются результатом процедуры свободного и разумного обсуждения вкругу людей, признаваемых равными в моральном и политическомотношениях»118.Несмотря на сложность и спорность многих определений демократии,приведенное выше определение С. Бенхабиб имеет эвристический потенциалдля исследования роли интерактивных медиа и сетевой самоорганизацииграждан в создании институциональных и организационных основанийдемократии в России.
Речь идет о приоритете модели «совещательнойдемократии» относительно других модельных критериев демократии ванализе трудностей демократизации российской политической системы.В условиях российского политического транзита, сопровождающегосяразмыванием институциональной среды, «атомизацией» общества, кризисомлегитимностивласти,апатией,низкойгражданскойактивностью,сокращением радиуса доверия, в том числе и к массмедиа, ростомконфликтов между явными и скрытыми группами интересов, модель117См.: Habermas J.
Faktizitat und Geltung: Beitrage zur Diskurstheorie des Rechts und desdemokratischen Rechtsstaats. Frankfurt am Main: Suhrkamp, 1992.118Бенхабиб С. Притязания культуры. Равенство и разнообразие в глобальную эру. М.:Логос, 2003. С. 125.104«совещательной демократии»119 могла бы представить убедительные ответынаперечисленныевышевызовыивыявитьвозможностиновых(непатерналистских и немобилизационных) форм гражданского участия.Эта модель интегрирует два уровня анализа политического процесса:анализ институтов и публичной сферы, в которой реализуются политическиедействия, согласуются интересы, ведется борьба различных политическихсил и групп гражданского общества.По мнению автора диссертационного исследования, разделение этихдвух уровней анализа и их рассмотрение во взаимосвязи друг с другомимеют принципиальное значение в анализе функций интерактивных медиа всоздании институциональных и организационных оснований гражданскогоучастия в постановке и разрешении социально значимых проблем.
Этотподходпредполагаетвзаимности,необходимостьдобровольнойукреплениявовлеченностивнормэгалитарнойдостижение общихдлясообщества интересов и свободы входа и выхода в сообщества граждан.Перечисленные принципы являются базовыми не только в идеальной модели«совещательной демократии», но уже реализуются в российской практикесамоорганизации граждан в интерактивной медиасреде.Самоорганизации граждан в российской интерактивной медиасредеосновывается на равных возможностях участников выносить на обсуждениелюбую тему, влияя тем самым на формирование повестки дня.
Разумеется,119Модель совещательной демократии анализируется в следующих исследованиях:Benhabib S. Deliberative Rationality and Models of Democratic Legitimacy // Benhabib S. (ed.).Democracy and Difference: Contesting the Boundaries of the Political. Princeton: PrincetonUniv. Press, 1996; Cohen J. Deliberation and Democratic Legitimacy // Hamlin A., Petitt P.(eds.). The Good Polity. London: Blackwell, 1989; Dryzek J.
Discursive Democracy.Cambridge: Cambridge Univ. Press, 1990; Gutmann A., Thompson D. Democracy andDisagreement. Cambridge (Ma): Harvard Univ. Press, 1996; Habermas J. Between Facts andNorms: Contributions to a Discourse Theory of Law and Democracy. Cambridge (Ma): MITPress, 1996.105перенос этих принципов с микроуровней интерактивных дискурсов намакроуровень политического процесса вызывает явные затруднения.Однакофункциитакихдискурсов,разворачивающихсявинтерактивных сообществах, хотя и не вырабатывают напрямую повесткудня для сильноресурсных политических субъектов, функционирующих намакроуровне, тем не менее вносят существенный вклад в создание иподдержание институциональных механизмов социального и политическогоучастия граждан в постановке и разрешении социально значимых проблем.Речь идет в том числе и о таких институциональных аспектах, какподдержание открытости публичного процесса и общественный контрольнад ним.Дляанализафункционирования«общественногоназванныхмедиасредыразума»Дж.институциональныхинтересРоулза120.аспектовпредставляетОнтеориярассматриваетроль«общественного разума» в поддержании ключевых институциональныхоснов и базовой справедливости.
В этом смысле «общественный разум»,вырастающийизинтерактивногообсуждениясоциальнозначимойпроблематики, рассматривается не с точки зрения дискурсивного процесса, акак регулирующий институциональный фактор, задающий «правила игры» иопределенные стандарты как гражданам и их объединениям, так и органамвласти и управления. Здесь Дж. Роулз исходит из ограниченности публичныхпространств, в которых действует «общественный разум». Например, зарамки«общественногоразмышленияоразума»,корпоративныхпоДж.Роулзу,ассоциациях,выходяткоторыеличныеявляются«публичными» лишь по отношению к их членам, но «непубличными» поотношению к обществу вообще, составляя «жизненную часть фоновой120Rowls J. Political Liberalism.
N.Y.: Columbia Univ. Press, 1993.106культуры»–впротивоположность«общественнойполитическойкультуре»121.Различение вслед за Дж. Роулзом «фоновой культуры» микродискурсови «общественной политической культуры» макроуровня представляетинтерес для анализа российской действительности, где интерактивнаямедиасреда, воспроизводящая жизненные миры «фоновой культуры», частопротивопоставлена той сфере «общественной политической культуры», гдесильноресурсныеполитическиесубъектыпринимаютрешенияиполитическая власть осуществляет принуждение.Разумеется, такое противопоставление создает риск вытеснения целогоспектра социально значимой проблематики, конструирующейся на уровнежизненных миров «фоновой культуры», в частную сферу и исключения егоиз пространства публичной политики.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
