Диссертация (1146585), страница 23
Текст из файла (страница 23)
Все ранниерассказы и романы Спинрада пользовались скандальной популярностью - из-занеобычного, шокирующего раскрытия животрепещущих тем, будь то Вьетнам,нацизм или власть телевидения. Увы, впоследствии форма возобладала надсодержанием, и новые книги писателя известны только узкому кругу ценителей слишком они усложнены и трудны для восприятия.Метафоры Спинрада нуждаются в обстоятельной культурологическойрасшифровке, его проза - образец серьезного подхода к чистой фантастике (суклоном в политику и социологию).В связи с рассмотренными произведениями, снова хочется вспомнитьматрицу. Возможно, матрица – это то, что Жак Лакан называл «большимДругим»170: виртуальный символический порядок, сеть, которая структурируетдля нас реальность.
Когда люди «пробуждаются» из погруженности вконтролируемуюМатрицейвиртуальнуюреальность,этопробуждениеоказывается не выходом в широкое пространство внешней реальности, но первой169170Спинрад, Норман. Агент Хаоса. Крепость Сол. Смоленск, "Русич", 1993.Лакан Ж. Семинар д-ра Жака Лакана. Кн.3119ужасающей реализацией этой отгороженности, оторванности и в конечном итоге,забвению.Такпереживаниенедостаточности,какпредполагается,свидетельствует о том, что наше переживание реальности фальшиво - однако,ближе к концу фильма, Смит, агент Матрицы, дает другое, более фрейдистскоеобъяснение: «Знаете ли вы, что первая Матрица задумывалась как совершенныйчеловеческий мир? Мир, где никто не страдает, где все счастливы? Этокончилось провалом. Никто не принял этой программы… Кое-кто считал, что унас нет языка программирования для описания совершенного мира.
Но я думаю,что человек как вид определяет свою реальность через страдание. Совершенныймир был сном, и примитивный мозг пытался очнуться от него. Вот почемуМатрица была переконструирована - вот он, пик вашей цивилизации». В этомслучае, очевидно, что несовершенство нашего мира является одновременно изнаком его виртуальности и знаком его реальности.По мнению С. Жижека171, двусмысленность здесь разворачивается в том,как киберпространство воздействует на нашу жизнь: оно не зависит оттехнологии как таковой, но от ее социального прочтения.
Погружение вкиберпространство может усилить наш телесный опыт (новая чувственность,новое тело с большим числом органов, новый пол…), но также оно открываетвозможность тем, кто управляет машинами, кто управляет киберпространством,буквально похитить наше (виртуальное) тело, лишая нас контроля над ним, такчто никто больше не может относиться к телу как к своему собственному. Мысталкиваемся здесь с конститутивной двусмысленностью понятия медиатизации:первоначально это понятие означало жест, которым субъект лишался прямого инепосредственного права принимать решения; большим мастером политическоймедиатизациибылНаполеон,которыйоставлялпокоренныммонархамвидимость власти, в то время как в действительности они больше не могли ееосуществлять. На более общем уровне можно было бы говорить о том, что такая«медиатизация» монарха является определением конституционной монархии: вней функции монарха сведены к чисто формальному жесту «расставления точек171Жижек С.
«Матрица», или Две стороны извращения // Искусство кино, № 6. М.: 2000.120над i», оставления подписи и, таким образом, дарования перформативной силыуказам, содержание которых зависит от избранного правительства. И разве не наэтом, mutatis mutandis, основана сегодняшняя вся более и более прогрессирующаякомпьютеризация нашей повседневной жизни, в ходе которой субъект становитсятакже все более и более «медиатизированным», незаметно лишаемым своеймощиподфальшивымобличиемеенарастания?Когданашетеломедиатизировано (поймано в сети электронных медиа), оно одновременноподвергается угрозе радикальной «пролетаризации»172: субъект потенциальносведен до чистой пустоты, с этого момента даже мой собственный личный опытможет быть похищен, им может управлять механический Другой.Можно видеть, как перспектива радикальной виртуализации даруеткомпьютеру позицию, которая соответствует картезианскому злому Богу (geniemalin).
Поскольку компьютер координирует отношения между моим сознанием итем, что я испытываю, когда совершаю движения в виртуальной реальности,легко представить себе, что компьютер может сойти с ума и начать действоватьподобно злому Богу, нарушающему координацию между моим сознанием и моимтелесным опытом - когда сигнал «поднять руку», исходящий из моего сознания,приостановлен или даже нейтрализован в (виртуальной) реальности; в такойситуации наиболее фундаментальный опыт тела как «моего» подорван.Банальным стало утверждение, что в киберпространстве возможность разгружатьсознание, в конце концов, освобождает людей от их тел, - но оно такжеосвобождает машины от «их» людей.Все это об антагонизмах нашего позднекапиталистического социальногоопыта, об антагонизмах, которые определяют основные онтологические пары реальность и боль (реальность как то, что нарушает царствие принципаудовольствия), свобода и система (свобода возможна только внутри системы,которая препятствует ее полному развертыванию).172Там же.121ЗаключениеСледуяпоставленнойцели,вработебылаисследованавзаимообусловленность постмодернизма и литературы «новой волны» ипродемонстрированокакимобразомвнейлитературе«новойволны»фиксируется дискурс сознания и присутствует дискурс о сознании.Теоретическая культура ХХ в., начиная с момента обозначения вкультуре бессознательного, сталкивается с проблемой объективного мотива,который либо становиться конституирующим фактором духовных феноменов,либо, превращается в событие знаковости, находящее конечную судьбукультурному пространству в целом.
Это приводит к новой интерпретациидискурса о сознании в качестве символических структур и их действии всубъектно-объектных отношениях.В ходе исследования были изучены основные направления современнойнауки, связанные с проблемой изучения дискурса сознания и установлено, чтосовременные подходы к дискурсу сознания привели к изменению интерпретациине только универсалий культуры, но и вопросов о «природе» человека, каксознательного существа и его экзистенции как субъекта культуры, обнаруженыспособы репрезентации смысла в сознании его носителя и выявленысимволическиеимифологическиеаспектысознания,перешедшиеврефлексивные формы, а затем в категории интерсубъективности.Исследована культурная компонента в становлении дискурса сознания,ценностное осмысление действительности, развернутое при интерпретацииязыковых и коммуникативных феноменов в их взаимосвязи с сознанием, что даловозможность проанализировать взаимообусловленность языка и сознания и то,каким образом эта обусловленность проявляется в литературных источниках, вчастности, в литературе «новой волны».
На примере конкретных произведенийбыла проанализирована направленность и проблематика жанра «новой волны» иеё взаимосвязь с литературой постмодернизма.122В результате предпринятого диссертационного исследования быловыявлено, что дискурсы сознания могут по-разному интерпретироваться вкультуре, а также представлены в качестве символических, функционирующих,означающих и других атрибутов. На основе анализа дискурсов о сознании можнопредставить система основополагающих категорий культурного сознания.Культурная компонента, представленная в литературе постмодернизма какновое ценностное осмысление действительности, развертывается в процессеинтерпретации языковых и коммуникативных феноменов в их взаимосвязи ссознанием.Представленные в работе дискурсивные стратегии, характерные длялитературы «новой волны», продемонстрировали свое влияние на дискурссознания всей культуры и репрезентация самого дискурса сознания впарадигмальных ее предустановках.
Конституируя специфические пространствасмыслов как языка, структурализм вносит определенные маркеры, влияя иобуславливая смысловое наполнение текстов литературы постмодернизма. Впроцесс рассмотрения литературы «новой волны» выявлена ее взаимосвязь спостмодернизмом, и можно сказать, что смысловое наполнение текстов ииспользованные в них художественные средства, позволяют увидеть стираниеграниц между различными жанрами фантастической литературы.Приведенные примеры, лишь малая толика созданного авторами «новыйволны».
И хотя выстроить четкую систему особенностей, отличающих этонаправление от других, крайне сложно, но те особенности, на которые оказалвлияниепостмодернизм,произведений,можнонесмотряпроследить:наэто,многоплановостьпреждевсего,иразнообразиенеобязательностьувлекательного сюжета, он может быть абсурдистским, разрушающим всеправила и каноны жанра. Свойственная постмодернизму эстетика шока ииспользование символа как художественного приема, использование слэнга,причем как существующего, так и фантастического, встречается почти во всехработах «нововолнистов», которые создают хаотическое невозможное, носуществующее.123В работе показано, что художественная литература представляет собойширокое поле для научных исследований.
И в современном контексте онарассматривается не только как филологический или эстетический феномен, но икак способ организации культурного пространства и транслятор реальностипосредством дискурса сознания.124Список литературы:1.Абрамова Н.Т. Несловесное мышление. М., 2002.2.Автономова Н.С. Познание и перевод. Опыты философии языка. – М.:Российская политическая энциклопедия (РОССПЭН), 2008. – С.
704.3.Автономова Н.С. Философские проблемы структурного анализа вгуманитарных науках (Критический очерк концепций французскогоструктурализма). – М.: Наука, 1977. – С. 272.4.Адорно Т. Эстетическая теория / пер. с нем. А.В. Дранова. – М.:Республика, 2001. – С. 527.5.Аристотель. Поэтика / пер. с древнегреч. М.Л. Гаспарова //Аристотель.
Сочинения: В 4-х тт. Т. 4. – М.: Мысль, 1984. – С. 645–680.6.Арутюнова Н.Д. Метафора и дискурс // Теория метафоры. – М.:Прогресс, 1990. – С. 5–43.7.Арутюнова Н.Д. Предложение и его смысл. Логико-семантическиепроблемы. – М.: Наука, 1976. – С. 384.8.Баллард Д. Автокатастрофа. Киев, 1999 (Серия 700).9.Баллард Д. Затонувший мир. Ниж.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
