Диссертация (1146585), страница 21
Текст из файла (страница 21)
Это и есть «сверхрационализм -норационализм,интегрировавший в себя чувственность и неотрывный от нее?"157. Вопрос овозможности «сверхрационализма» как нового единства чувственного ирационального -это, с точки зрения структурной антропологии, вопрос нетолько академический: ведь речь идет об обосновании универсальногогуманизма,оединствечеловеческойприродывеефундаментальныхпроявлениях, о единстве человека и природы во вселенском масштабе.157Riffaterre M. Fictional Truth. Baltimore: Johns Hopkins University Press, 1990,107Возвращаясь в Дилэни, можно с уверенностью утверждать, что знаятекстыструктуралистов,оннеслучайноназвалсвойроманВавилон.Спрашивается: «на каком языке конструировалась и деконструироваласьВавилонская башня»? На языке, внутри которого собственное имя «Вавилон»могло, В силу некоей путаницы, быть переведено как «смешение» (точнее - както, что мы переводим как «смешение»)158.Деррида159 вспоминает о вольтеровской иронии по этому поводу: почемув книге бытия Вавилон (Babel) означает смешение: ведь Ва это значит отец, а Веl- град Божий -"? Толи потому, что, возведя свое строение, строители пришли взамешательство, то ли потому, что смешались их языки? Бог как отец городааннулирует свой дар языков, отравляет свой подарок, что и становитсяисточникоммножественностидеконструкции»наречий,тогдакакдо«Вавилонскойвеликая семитская семья жаждала универсальности своейимперии и своего языка.
Происходит рассеивание потомков Симовых идеконструкция башни как универсального языка... Все это «сразу. И навязывает,и запрещает перевод-Г", принуждает к нему и обрекает наши усилия на провал.Именно с тех пор перевод становится «необходимым и невозможным». «Историяэта рассказывает среди прочего об источнике смешения языков, о неустранимойи невозможной задаче перевода, его необходимости как невозможности,Необходимое и невозможное - это перевод после разрушения Вавилонскойбашни.Говоря о проблеме перевода, Деррида160, как и все мы, обращается поэтому поводу к известной классификации Романа Якобсона: существуетвнутриязыковый перевод (переименование), существует межсемиотическийперевод, и, наконец, перевод между двумя языками, или «собственно перевод».Иногда нам кажется, что с «собственно переводом - нам все ясно, но это далеконе так. Более того: даже с одним-единственным именем, таким как Вавилон, у нас158159Там же.Деррида Ж.
Конец книги и начало письма. В кн.: Интенциональность и текстуальность. Томск,1988.160Там же.108сразу возникают проблемы: мы не знаем, принадлежит ли оно одному языку илинет, и попадаем в область некой неразрешимости. Бог предлагает семитам своеимя «Яхве. (одновременно и собственное, и нарицательное), налагая запрет на ихстремление к универсальной империи и универсальному языку.
Тем самым онподчиняет их «закону необходимого и невозможного перевода, одним махом,своим собственным - переводимо непереводимым - именем он высвободилуниверсальный разум (который уже не будет подчиняться империи какой-точастной нации), но одновременно и ограничил саму эту универсальность:прозрачность запретна, однозначность невозможна. Перевод становится законом,обязанностью и долгом, но с долгами уже не расквитаться. Подобнаянесостоятельность оказывается помещенной в самом имени Вавилона - котороесразу и переводится, и не переводится, принадлежит, не принадлежа, к языку ивлезает к самому себе в неоплатный долг, к самому себе как другому.
Вот в чем,вероятно, вавилонское действие".Этот архетипический и аллегорический сюжет вводит в любуюпроблематику теории перевода. Произнося слово «Вавилон», мы всегдаподразумеваем неадекватность одного языка другому и неадекватность языкасамому себе.
Вавилон выступает как образ неустранимой множественности,невозможности завершить систему и конструкцию. В свою очередь, этамножественностьодновременноиограничиваетвозможность«верного»перевода, и требует постоянно возобновляемого усилия. Перевод как нечто«необходимое и невозможное» - так формулирует Деррида апорию перевода всвоей работе «Вокруг Вавилонских башен».Под воздействием этого рассказа случаются все индивидуальные опыты,связанные с языком, так или иначе воспроизводящие и эту необходимость, и этуневозможность перевода. А потому все призывы к эмансипации, революции вязыке и посредством языка оказываются неосуществимыми.
Вместе с темоказывается, что в языке никто себе не тождествен: каждый находится в процессеобретения идентичности, который в принципе никогда не завершается. Так чтосудьба человека, единственный язык которого - не его язык, не уникальна. В109некоемпарадоксальномсмыслеэтосудьбавсехлюдей.Врамках«метафизического кода», говорит Деррида161, нахождение в языке - это некоеизначальное отчуждение, а к тому же язык (как нечто цельное и единственное)вообще не существует: в нем есть вкрапления, прививки, заимствования, протезы,подмены, транспозиции.Иначе говоря, в функционировании языка всегда присутствует перевод,которыйзанимаетособоеместосредивсехдругихпроявлений«несамотождественности» языков. Перевод сразу помещает нас в ситуациюмножественности языков и нечеткости, нечистоты всех границ - между языками,наречиями, идиомами.
Переживание личной судьбы в языке и языках неизбежнообращает нас к архетипическим и аллегорическим сюжетам, объединяющим наспод сенью общезначимого. Архетипом, вводящим в проблематику теорииперевода, выступает для философии Вавилонская башня.Дилэни серьезно анализирует проблему искусство и жизнь и приходит квыводу о их взаимопроникновении в романе «Нова»162. Блистательныйпсихологизм автора проявился в камерных сценах на борту звездолета. Впрочем,в книге нет ни одного провала, при этом она лишена сумбура.И еще стоит упомянуть «Пересечение Эйнштейна»163.
Невероятная игра сархетипами, преследующая самые серьезные цели, роман требует особойсистемы критериев, отличной и от постмодернизма, и от НФ. Сюжет подчинентем поразительным образам, которые извлекает из подсознания автор этойнебольшой книги.161Там же.Дилэни, Сэмюэль. Падение башен; Нова. Новосибирск, 1992163Дилэни, Сэмюэль.
Пересечение Эйнштейна; Вавилон-17; Время точно низка самоцветов. Киев, 1993.162110§ 4. Норман Спинрад: «возможное-но-несуществующее».«Норман Спинрад — подлинный, классический писатель-романистамериканской и, несомненно, мировой культуры. Он блестяще политичен,поразительно интернационален, трогательно человечен. Он обогатил нашеосмысление собственной эпохи»164.Норман Ричард Спинрад (1940) — американский писатель-фантаст, одиниз ярких представителей «новой волны» научной фантастики. Родился и долгоевремя жил в Нью-Йорке, последние 12 лет провел в Париже. Получил степеньбакалавра юридическихнаук, однакобросил юриспруденцию иначаллитературную деятельность.Спинрад написал более двух десятков романов (первый, «Соляриане»(The Solarians), вышел в 1966 году), множество рассказов (первая публикация,«Последние из цыган» (The Last Of The Romany), датируется 1963 годом),несколько пьес, в том числе телевизионных, и множество эссе о литературе икино.
Он издал восемь сборников своих рассказов. В 1974 году получил призАполлон, в 1975-м — награду Юпитер (за научно-фантастические сочинения). В1980–1981 и 2001–2002 годах занимал пост президента Американскойассоциации писателей-фантастов, в 1989–1990 годах — почетную должностьпрезидента Всемирной ассоциации писателей-фантастов (SFWA). Одна из самыхизвестных его книг — «Жучок Джек Баррон» (Bug Jack Barron, 1969)165, прекиберпанковский роман о циничном продюсере ток-шоу, который обнаруживаеттайную организацию, предлагающую бессмертие, — печаталась в британскомжурнале «Новые миры», редактором которого как раз тогда был Майкл Муркок.Колкий язык, нелицеприятные темы и циничное отношение к политике вызвалискандал на уровне британского парламента. Критик Джон Клют писал: «Роман«Жучок Джек Баррон» нанес величайший удар по безмятежному миру научной164165Timothy Leary – теоретик контр-культуры.Спинрад, Норман.
Стальная мечта; Специалист по джунглям: Романы. М., 1996111фантастики. Его яростная техника и использование непечатных слов вызвалишумный переполох в научно-фантастическом «курятнике»».Власть ведущего позволяет ему не только контролировать и направлятьнастроения обывателей, но и вмешиваться в политику.
Особую «славу» романупринесли демонстративный цинизм и «революционная» для своего временинецензурщина. Впервые роман печатался по частям в журнале «Новые миры» подредакцией Майкла Муркока, чем принёс журналу грант от Британского совета поискусству и дополнительную известность, а в 1982 году компания «ЮниверсалПикчерз» купила права на экранизацию этой книги. Ещё более скандальнойоказалась судьба парадоксального романа «Стальная мечта» (Iron Dream, 1972),по жанру — альтернативной истории. На его страницах неудавшийся венскийхудожник Адольф Гитлер не возглавил нацистское движение, а эмигрировал в1919 году в США и стал заурядным писателем-фантастом.
Основное содержаниекниги составляет его последний роман «Вождь под Свастикой» «Lord Of TheSwastika», написанный незадолго до кончины и удостоенный в 1954 году премии«Хьюго»; кончается же роман издательским комментарием, в котором выявленыи разъяснены элементы фетишизма, фаллических образов и паранойи в текстесамого романа. Роман можно воспринять как исследование параноидальностифантастики как вида литературы в целом, как пародию на бездарные, нотитулованные опусы коллег и как антифашистскую литературу, но при желании— и как своеобразную пропаганду фашизма.
Из-за этой многозначности книга втечение восьми лет находилась под ограниченным цензурным запретом в ФРГ иВеликобритании. И коммунизм, и нацизм, конечно, имеют утопическую и дажефантастическую составляющую: абсолютно справедливое государство дляпролетариата и «вечный рейх» для арийцев. Всегда можно найти элементынацизма в некоторых работах фантастов и фантастики в нацизме.
Спинрад же, помнению критиков, тщательно исследовал и показал в своём романе всё то, чтосделал бы истинный нацист, обладай он абсолютным всемогуществом. Сам автор112сказал так: « Я написал «Железную мечту»166 (The Iron Dream) отнюдь не с цельюэпатажа, а чтобы объяснить, хотя бы самому себе, феномен нацистской Германиии изгнать ее злой дух из людских умов».Впоследствии Спинрад продолжал будоражить общественность своиминовыми романами.
«Мир между» (1979) описывает Америку, которой угрожаютдве новые общественные силы: фашиствующие «трансцедентальные учёные» ирадикалки-лесбиянки, а «Капитанская сказка о Пустоте» (1983) посвященапоискам Абсолютной Пустоты капитаном «фаллического» звездолёта. Вдальнейшемжетворчествоавторатяжеловесно-мифологизированнойначинаетпрозе.тяготетьИсключениемксюрреализму,сталпредельноконкретный роман на злобу дня «Русская весна» (1991) — первый роман,изданный одновременно в России и в США.
Как говорит автор, гонорар за книгуон получил в виде огромного мешка рублей, которые надо было срочнопотратить прежде, чем их съест инфляция. И, подобно многим москвичам,Спинрад стал одержимым покупателем. Автор вспоминает: «Москва — жёсткий,сумасшедший и одновременно захватывающе притягательный город». Романмногопланов, и в основной части представляет собой попытку предвидетьближайшее будущее Соединённых Штатов, Советского Союза и ВосточнойЕвропы после начала горбачёвской перестройки. Несмотря на то, что прогнозыавтора не сбылись, роман и сейчас читается с большим интересом. Самыммногострадальным романом автора оказался «Он был среди нас», написанный в1993 году и изданный только 10 лет спустя.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
