Диссертация (1146339), страница 102
Текст из файла (страница 102)
Эти авторы – в основноманналисты – находились либо при особах королей, либо за стенамикрупнейших центров летописания. Их историография и анналистика – этодинастическая анналистика, но не прославляющая весь род Каролингов иславные деяния императорской власти, как в конце VIII – начале IX веков, а458защищающая интересы отдельных ветвей династии (главным образом, ихглав - своих патронов).
Задачей авторов второй половины IX века стало нетолько описание конкретных событий и оправдание действий конкретныхправителей, но и поиск той схемы интерпретации действительности, котораяподошла бы новым, трудным условиям. Требовалось опереться на такуюписьменную традицию, которая бы сумела наиболее ярко и логично описатьвсё то, что творилось во владениях каролингских династов. Такой традициейстала традиция античная, а именно – античное историописание эпохигражданских войн в Риме и раннего принципата.Предпочтение Саллюстия и Тацита в те годы церковным историкам иагиографамнедолжновызыватьудивления:именновримскойисториографии рубежа эр содержался тот ценный материал о войнах,столкновениях между политическими деятелями и неурядицах, который такнужен был франкским историкам и анналистам во второй половине IX века.И тогда они начинают конструировать образ действительности и власти наоснове античной риторики, терминологии, антитезах и нравственныхконфликтах.
Сохраняя номинальный статус защитников христианства,монархи в «Историях» Нитхарда и, особенно, анналах Мегинхарда,превращаютсявнапористых,решительныхинипередчемнеостанавливающихся в достижении поставленных целей правителей. Они,становятся теми, кем были в сочинениях Саллюстия Катон, Цезарь, Цицерони Катилина: античным политическими деятелями, добивающимися власти иавторитета, доблестными и не очень, но умеющими выходить из сложныхвнутридинастических ситуаций, распутывать узлы взаимоотношений свозвышающейся аристократией и церковью. При этом нельзя сказать, чтофранкские авторы этого периода целенаправленно создают «имагинарное»,идеализированный, топический образ власти.
Их концепция власти – этосвоеобразный перечень ожидаемых от образцового короля действий,адекватная эпохе практика действий. Именно эта практика королевскихдействий, vita activa, вытесняют в 840-880-е годы личные христианские459качества правителя, полученные им вместе с королевским венцом ипринадлежностью к христианнейшей династии.Весь этот образ создаётся благодаря умелой игре античнымитерминами,риторическимиприёмамииантитезами,своеобразному«антуражу» античной истории. Таким образом, наряду с воплощением вофициальной репрезентации власти: монетах, буллах, первоначальномтитуле Карла Великого, римский элемент каролингского образа властиспецифически проявляется в литературе в самый трудный для франкскогомира период.Однако к середине 880-х годов даже у самых преданных своимпатронам каролингских авторов накапливается разочарование.
ПопыткиКарла Лысого и Карла Толстого воссоздать Империю в прежних границах,потерпели полное поражение, всё более обнажалась невозможностькоролевской власти противостоять внутренним и внешним проблемам:магнаты вершили судьбу трона, придворные группировки определялидействия венценосцев, а норманны, сжигая столицы государств, царили настраницах хроник. В записях за 884-885 годах Мегинхард и авторВедастинских анналов ничего не говорят о Карле Толстом, а Хинкмар вЭперне предпринимает отчаянную попытку «достучаться» до короляКарломана, чтобы убедить его править, как истинный христианский монарх.Усилиями такого колоссального ума, как Хинкмар Реймсский, христианскийэлемент власти продолжает жить, не отступая совершенно перед римским.Но увы: править, как христианский король, означает править по-старому, длячего уже не было никакой возможности.И тогда «Деяния Карла Великого» санкт-галленского интеллектуалаНоткера становятся сродни глотку свежего воздуха: сказочное франкскоепредание о Карле Великом оживает на страницах латинского сочиненияучёного монаха, предлагая образ непостижимого короля-героя: того, кто всёзнает, всё может и всё исправит.
Этот образ – фольклорная альтернативаразворачивающемуся во франкском мире хаосу, дань ностальгии по460безвозвратно ушедшим временам. Собрав в своей книжице франкскиепредания о Карле Великом, Ноткер Заика сделал достоянием письменнойкультурефранко-германскиепредставленияоправителе,германскийэлемент образа власти. Однако и в интерпретации соприкасавшегося сдружинной средой Ноткера этот германский элемент власти оказался ужезначительно христианизированным, схожим с представлениями эпохи самогоКарла. Представления о франкских монархах как о германских вождях,предводителях дружины, практически невозможно уловить в каролингскойлитературе в силу того, что все сочинения этого периода написаныблагочестивыми христианами, не принимавшими варварские доблести.
ЛишьЭйнхард не постеснялся показать Карла германцем в его частной жизни: впривычках и быту, на охоте и за столом. Однако на публике, по мнениюбиографа, великий король представал римским цезарем, радеющим захристианство. Кладезем дружинных, германских представлений о доблести иверности стала поэма «Вальтарий», лишённая, однако, непосредственно«каролингского» контекста и, как следствия, не дающая ни сведений омонархах-Каролингах, не даже об идеале власти с точки зрения несуществовавших, мифических правителей. Таким образом, хотя германскийэлемент в действиях Каролингов хорошо виден, говорить о германскомэлементе образа власти в Каролингскую эпоху некорректно.
Стоит, однако,признать: вопреки торжеству христианской идеологии в каролингскихтекстах, германский след в представлениях о власти в них всё-такиприсутствует.Однако потребность в легенде в данном случае не сулилаисторических перспектив, став, напротив, отличительной чертой упадка. Вначале X века мы видим историка, смирившегося с действительностью –Регинона Прюмского, который уповает лишь на христианское благочестиемонархов, отданных во власть рока. Спустя почти век последний автор,видевший династию Каролингов, лишит её монополии на трон: у РихераРеймсского править должен тот король, который наиболее подходит461интересам дворянства и церкви, и если Каролинги этим критериям несоответствуют – тем хуже для них.
Концепция Рихера становится логичнымитогом длительного процесса десакрализации власти правящей фамилии,лишение Каролингов священного ореола domines naturales, природных,«изначальных» государей. Состоял этот процесс из четырёх элементов: 1)дегероизации, то есть отказа от повествования о монархах в героическомключе, отказа от наделения их особой миссии в этом мире, что, в общем-то,наблюдалось если не у Нитхарда, то точно в анналистике 870-х годов; 2)деперсонализации, то есть отказа от преподнесения монархов как главныхдействующих лиц, что хорошо видно в рассказе о события 884-885 годов; 3)собственнодесакрализации,котораявыражаетсявпоявлении«неправильных», «нечестивых» Каролингов, лишённых божественногоореола, и регулярно встречающихся в литературе от Нитхарда до Регинона;4) и, наконец, декаролинизации, заключающейся в лишении Каролинговфранкской литературой монополии на трон, что было сделано РихеромРеймсским практически одновременно с действительным смещениемдинастии потомков Карла Великого с престола.Когда династия Каролингов была заменена Капетингами, мнениеэлиты, земельной, церковной и интеллектуальной уже было подготовлено кэтому событию: каролингской концепции власти уже не существовало вконце X столетия, потому что ещё за век до этого она прекратиласуществование.Еёгибельбылапредопределенасамимкризисомкаролингской модели консолидации романо-германской Европы.За время существования каролингского образа власти, он оформлялсяв разных вариантах: как цельный, концептуальный, заранее задуманныйобраз конкретного монарха, как набор качеств абстрактного идеальногоправителя, как перечень ожидаемых от монархов действий, наконец, каккосвенный след существовавших представлений.
Каким же образомуказанная выше эволюция каролингских представлений о государейсогласовывалась с общим развитие литературы «каролингского ренессанса»?462И может ли динамика описанных нами трансформаций образа монархаснабдить «каролингское возрождение» дополнительными характеристиками,обновить оценку этого культурного движения в исторической науке?Выводы нашего исследования убеждают в том, что в первыедесятилетиякаролингскиепредставленияовластиопиралисьнахристианские идеи, затем, в период кризиса франкского мира потерялиединый ориентир: одни авторы (в основном, анналисты и историки)обратились к античном наследию, другие (меньшинство) – к франкогерманскому фольклору, третьи (как Хинкмар), продолжали постулироватьхристианские идеалы.
Традиционная же точка зрения о периодизации«каролингского возрождения» отталкивается от того, что именно на первомэтапе каролингской истории, при Карле Великом, наибольшее развитие вкультуре (в первую очередь в - литературе) получило подражаниеантичности, в то время как после смерти первого императора вся культурасконцентрировалась в монастырях, став в большей степени христианской.
Илишь при Карле Лысом, не в последнюю очередь благодаря ирландцамэмигрантам, увлекавшимся греческой мыслью, античный элемент вновьвернулся в каролингскую культуру. Как мы уже убедились, эволюция образавласти демонстрирует иную картину развития культуры «каролингскоговозрождения». Означает ли этого, что следует отбросить одну из точекзрения?В этом нет ни малейшей необходимости: эволюция образа государя втекстах эпохи, хотя и ярко демонстрирует сущность и динамику«каролингского ренессанса», являет собой лишь частный аспект этоголитературного и общекультурного движения.
Действительно, этот образ былчисто христианским в те годы, когда Придворная Академия воссоздавала усебя античную мудрость и поэтику, возводя «Новые Афины». ОднакоАнтичность господствовала в поэзии, в том числе, надо признать, ипанегирической, то есть именно в стенах Академии, но не вторгалась ванналистику, переписку Алкуина с Карлом и, тем более, законодательные463акты. Христианские идеи, захватившие прозу и повествования о монархах,не выбиваются из общего контекста развития каролингской литературы, аяркодемонстрируетнеоднородность,многообразиелитературы«каролингского возрождения» с самого момента её появления. Дальнейшиепредставления о власти в период Людовика Благочестивого действительнообнаруживают следы истовой религиозности авторов, дух «монастырского»этапа «каролингского ренессанса». Далее, во второй половине, IX века влитературу действительно «возвращается» Античность, которая, на самомделе, никуда не уходила.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
