Диссертация (1145159), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Этим вопросам посвящено не22одно историческое исследование, зато совсем не просто найти исследование поистории философии памяти. Как представляется, причина этого – парадокспамяти, предполагающий, что даже историческое исследование должно быть впервую очередь ответом на фундаментальный вопрос: как вообще возможенанализ памяти средствами языка философии; иначе говоря, как возможна самафилософия памяти?23Глава ПерваяМежду речью и письмом: онтология памяти1.1.
Граница Тождественного и Иного1.1.1. Вопрос о познанииРазмышления Платона о памяти и ее роли в познании и воспитаниивстречаются во многих диалогах, при этом в трех из них – «Меноне», «Федоне» и«Федре» – представлена знаменитая концепция познания как припоминания, аеще в двух – в «Теэтете» и «Филебе» – память признается условием как истинных,так и ложных суждений. В этом отличии подходов нельзя не увидетьсущественной перемены во взгляде, а поскольку в каждом случае речь идет опарадоксе познания (парадоксе исследования, парадоксе ложного мнения), стоитспросить о том, как эта перемена вплетается в ткань платоновской философии. Неявляясь главной темой ни одного из названных диалогов, память заявляет о себеотнюдь не случайно, каждый раз напоминая о том, что мы подступаем кцентральной (по крайней мере, в смысле формальной организации) точкедиалога12, его внутренней цезуре, позволяющей заглянуть в существопоставленной собеседниками проблемы.
Как мы покажем, этот «внутренний»взгляд, видение знания и бытия как бы изнутри парадокса познания, и естьопределяющая черта памяти у Платона (и не только в перечисленных текстах),В «Меноне», пагинация которого начинается с 70 и заканчивается 100с, выдвижение и доказательство тезиса ознании как припоминании приходится на номера с 81b по 86b; в «Федоне» аргумент от припоминания приходитсяна номера с 72e по78b, при том, что рамки диалога задаются номерами 57 и 118а; в «Федре» начало и конец,соответственно, 227 и 278с, о памяти говорится во второй речи Сократа во фрагменте 250a-256a; в «Теэтете» (142210b) фрагмент с восковой дощечкой (191c-198d) сдвинут ближе к концу диалога; в «Филебе» похожий фрагмент,представляющий память как книгу (39a-c), образует практически точный центр диалога (11- 67b).1224причина ее слабости и силы, повод для восхваления ее в одних диалогах и почтиполного забвения в других.В диалоге «Менон» Платон сталкивает два различных типа суждения:Менона интересует практический вопрос, можно ли научиться добродетели, тогдакак Сократ считает, что вопрос неразрешим без исследования того, что есть самадобродетель.
Практической задаче следования правильным образцам жизнипротивопоставляется вопрос о том, как узнать, что собой представляют эти самыеобразцы. Для Менона, знатного и уважаемого человека, не допустимо говоритьтак, будто он не знает, что есть добродетель, и даже соглашаясь с тем, что егоопределения добродетели никуда не годятся, он вовсе не желает признавать своенезнание и втягиваться в поиски лучшего определения, полагая, что поиск новогоопределения, то есть нового знания, по существу невозможен:Но каким же образом, Сократ, ты будешь искать вещь, не зная даже, что она такое? Какую изнеизвестных тебе вещей изберешь ты предметом исследования? Или если ты в лучшем случаедаже натолкнешься на нее, откуда ты узнаешь, что она – именно то, чего ты не знал? (80d, пер.С.А. Ошерова)Аргумент Менона исключает возможность исследования (знающий не ищет, аищущий не знает, а потому и не может узнать), однако с точки зрения Сократа внем есть та же слабость, что и в предшествующих рассуждениях о добродетели:не определено само знание, а это значит, что сила меноновского парадокса недейственна без исследования того, что есть знание (что само по себе уже служитопровержением парадокса).
Впрочем, возражение Сократа не опровергаетпосылок парадокса, поскольку, ссылаясь на «мужчин и женщин, умудренных вбожественных делах», он утверждает, что душа человека бессмертна и в своихперерождениях уже познала все, что есть здесь и что есть в Аиде, а потому ейостается лишь припомнить некогда забытое: «ничто не мешает тому, ктовспомнил что-нибудь одно, – люди называют это познанием (μάθησιν), – самомунайти и все остальное, если только он будет мужествен и неутомим в поисках:ведь искать и познавать – это как раз и значит припоминать (ἀνάμνησις)» (81cd).25Итак, человек исследует не потому, что не знает, а как раз наоборот: его ведетзнание, полученное им прежде, и нам остается лишь узнать, как соотносится сэтим знанием то, чем мы располагаем в данный момент, будь это наше незнаниеили полу-знание, которое понимается как простое забвение.В начале диалога Сократ замечает, что рассуждать о том, как научитьсядобродетели, не зная, что она есть, все равно, что «не зная, кто такой Менон,знать, красив ли он, богат ли, знатен ли или же совсем наоборот» (71b).
Очевидно,что и богатство, и красота нам известны, и не представляет труда определить, чточеловек красив и богат, если мы видим, как его самого, так и окружающую егосвиту рабов, но приписать все эти достоинства Менону мы сумеем не раньше, чемузнаем, кому принадлежит имя “Менон”, ибо известные нам имена и имена самихвещей могут не соответствовать друг другу 13. Таким же образом, зная все, чтоесть на земле или под землей, мы не нуждаемся в исследовании самих вещей, какони есть, но нам необходимо искусство определения и нахождения подлинныхимен, и именно в этом смысле стоит говорить о познании как припоминании.Иначе говоря, парадокс Менона не действителен для знания самого по себе, ибооно всегда уже в наличии, но можно ли утверждать, что он не действителен дляпоиска правильных имен и определений, то есть собственно для припоминания?То, как проясняется смысл припоминания в знаменитом примере с удвоениемплощади квадрата, позволяет предположить, что Платон не только не разрешает вотношении припоминания меноновский парадокс, но наоборот подчеркиваетнеотъемлемую парадоксальность памяти, и, таким образом, как бы делегируетвсю неразрешимость парадокса мгновенному свершению анамнесиса,позволяющему душе одновременно распознавать свое незнание и знание,ожидающее за завесой забвения.Отсылая к словам жрецов и жриц, а также Пиндара и многих иныхбожественных поэтов (81b), Сократ придает учению об анамнесисе авторитетсложившейся традиции; представление о том, что «все в природе друг другу13О путанице имен небесных и земных см.
«Федр» (250е).26родственно (συγγενοῦς)», и познание одного ведет к припоминанию всегоостального (81d), доносит отголосок орфических и пифагорейских учений; однаков контексте самой платоновской философии куда важнее тот факт, что вопрос оприпоминании в «Меноне» намечает контур проблем, которые и дальше будутобсуждаться в связи с памятью и ее парадоксальной ролью в познании. Уже словаСократа о знании того, кто такой Менон, достаточно показательны, поскольку,как мы догадываемся, за присутствием этого человека скрывается другое имя –учителя Менона, софиста Горгия. Очевидно, обучение у Горгия имеет в видуСократ и в том случае, когда называет парадокс Менона доводом, который «подстать самым завзятым спорщикам» (80е).
Софист, как будет сказано водноименном диалоге, прячется в небытии, в отсутствии, в области призраков имножественных копий, а этим как раз и грешит Менон, когда берется определитьсущество добродетели: он превращает единство в множество (72а, 75а), выдаетмнимость за истину (77е), ускользает от ответа, пустословя и определяядобродетель через справедливость, а справедливость в свою очередь черездобродетель (80с). Стратегии софистов Сократ противопоставляет авторитетжрецов и поэтов, но в отличии от древних учений о переселении душ его тезис ознании как припоминании не столько обращает к поиску сакрального знания,сколько дает своего рода знание о знании, отмечая границу, на которой парадокспамяти оказывается узаконен, поскольку речь здесь идет о границе истины и ееиного: незнания, забвения, мнимости и отсутствия.Если теперь мы перейдем к доказательству самого тезиса о припоминании, тоувидим, что его сила сводится в большей мере не к аргументам и выводам,демонстрирующим возможность анамнесиса, но к очевидности самого актаузнавания, к изменению, происходящем в обучающемся в момент решениязадачи.
Ведь если познание есть припоминание, то и доказательство не можетбыть ни чем иным, как совершённым и предъявленным припоминанием (81е).Избранный Сократом путь – решение геометрической задачи мальчиком изчеляди Менона – должен не только привести к знанию, которому раб никогда необучался, но и подчеркнуть различие результата решения, то есть полученного27знания, и техники Сократа, провоцирующей к исследованию и выделяющейответы, в которых припоминание предстает не просто обучением, но, собственно,– пробуждением забытого.
В самом деле, мальчик-раб легко схватывает условиязадачи, но также легко дает неверный ответ, предлагая построить квадрат судвоенной площадью за счет простого удвоения сторон квадрата. Ошибказаключена в суждении, которое мнит, что описывает удвоенный квадрат, хотя вдействительности его площадь в четыре раза превосходит площадь исходнойфигуры. Уверенность в собственном знании приводит раба к противоречию ипоскольку теперь он и сам распознает это противоречие, он впервые обретаетдостоверное знание, способен отличить ошибочное решение и тем самымприблизиться к верному ответу.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
