Диссертация (1145159), страница 7
Текст из файла (страница 7)
Картина пробуждения мертвых как раз инапоминает одному из собеседников Сократа – Кебету – о тезисе, что знание естьне что иное, как припоминание (72е). В «Меноне» Сократ ссылается на учения обессмертии души, при этом предпринятая им демонстрация припоминанияобладает собственной очевидностью; теперь уже сам этот тезис предлагается какдовод в пользу бессмертия. Прежнее доказательство воспроизводится здесь всегов нескольких фразах (и, конечно же, с обыгрыванием ситуации забывания иприпоминания самого доказательства):– Но как это доказывается, Кебет? – вмешался Симмий. – Напомни мне, я что-то забыл.– Лучшее доказательство, – сказал Кебет, – заключается в том, что, когда человека о чемнибудь спрашивают, он сам может дать правильный ответ на любой вопрос – при условии, чтовопрос задан правильно. Между тем, если бы у людей не было знания и верного понимания,они не могли бы отвечать верно.
И кроме того, поставь человека перед чертежом или чемнибудь еще в таком же роде – и ты с полнейшей ясностью убедишься, что так оно и есть. (73ab)Знание (ἐπιστήμη) является припоминанием в том случае, когда «человек, чтото увидев, или услыхав, или восприняв иным каким-либо чувством, знает нетолько это, но примысливает еще нечто иное, принадлежащее к иному знанию»(73с). Так, влюбленный вспоминает о своем любимце, увидев плащ или лиру, илииную из принадлежащих ему вещей, или вспоминают о Кебете, когда видят его33друга Симмия.
В схожем смысле в «Меноне» говорилось о родственности всегопо природе и о вспоминании по одному всего остального. Различие, впрочем,может оказаться иной стороной подобия, и как мы узнавали в словах Менонаголос отсутствующего Горгия, так же мы вспоминаем и о Симмии, когда имеемперед глазами его нарисованный образ. Примеры с лирой и плащом можноназвать ассоциацией по смежности, вариантом метонимии, при этом подсходством Платон едва ли подразумевает простую метафору, поскольку,очевидно, что Симмий совсем не так похож на свое изображение, как оно наСиммия, иначе говоря, подобие здесь подразумевает отношение образа к образцу,а потому в отношение сходства включено также и значимое различие схожих, нетолько припоминание образца по образу, но и знание припоминания какустановления отношения уподобления и различия:Видя равные между собой бревна, или камни, или еще что-нибудь, мы через них постигаеминое, отличное от них.
Или же оно не кажется тебе иным, отличным? Тогда взгляни вот так:бывает, что равные камни или бревна хоть и не меняются нисколько, а все же одному человекукажутся равными, а другому нет?– Конечно, бывает.– Ну, а равное само по себе – не случалось ли, чтобы оно казалось тебе неравным, т.е. чтобыравенство показалось тебе неравенством?– Никогда, Сократ!– Значит, это не одно и то же, – сказал Сократ, – равные вещи и само равенство.– Никоим образом, на мой взгляд.– И однако же, знание о нем ты примысливаешь и извлекаешь как раз из этих равных вещей,как ни отличны они от самого равенства, верно? (74bc)По-видимому, подобное соотносится с равным самим по себе как соотносится в«Меноне» правильное мнение и знание.
Но теперь различие, которое в «Меноне»просто постулировалось, становится особой формой знания, а точнее – способомразличения, с одной стороны, того, что побуждает к припоминанию, и, с другой,самого знания, которое припоминается. Сходное сопоставляется нами благодарячувственному восприятию, при этом в подобных чувственных вещах не бываетподлинного равенства, и хотя фактически они служат отправной точкой34припоминания, по истине они лишь следуют за припоминанием, указывая назнание, которое предшествовало им и было действительным началомприпоминания (75b). За многообразием чувственных вещей «Федон» определенноразличает особую область идей, в связи с которой речь идет не только оравенстве, но и о прекрасном, добром, справедливом и священном самом по себе(75d). Этому новому шагу отвечает и уточнение терминологии: если в «Меноне» ознании, полученном в припоминании, могло быть сказано и μάθημα (81c7d2), иἐπιστήμη (85c12, 85d6), то теперь Платон предпочитает говорить именно обἐπιστήμη, связывая только с этим словом область чистого знания.
Но что жепредставляет собой припоминание ἐπιστήμη? Различая как знание, так и мнение,припоминание не выдерживает никакой проверки на чистоту, поскольку вместе свневременностью истины этот эпистемологический ход являет еще изакольцованное время, парадоксальным образом соединяющее в себе «до» и«после», предшествование и опоздание.Парадоксальность припоминания наводит на мысль, что Платон вдействительности говорит о двух различных видах памяти 19. Только первый изних опосредован чувствами и по сути равен всему пути чувственного познания отпервых опытов новорожденного к сравнению ощущений, обобщению иформированию концептов, охватывающих различные отношения чувственногомира.
Второй вид порожден философской практикой «приготовления к смерти»;такое припоминание свободно от чувств и дает нам не знание образов либоконцептов, но мгновенное усмотрение самих идей, соответствующее в«Государстве» выходу философа из пещеры. При том, что второй видприпоминания кажется совершенно независимым от первого, стоит учитывать,что забвение и потеря знания, по словам Платона, происходит в момент рожденияв теле (75е), соответственно, не может быть и речи о припоминании, есливозвращение к самим идеям вообще никак не связано с телом.
По крайне мере,тело служит негативной предпосылкой припоминания, ведь оно влечет душу к19Bedu-Addo J.T. Sense-experience and the Argument for Reccolection in Plato’s Phaedo. Phronesis, 1991. Vol. XXXVI|1.P. 30.35вещам, которые непрерывно изменяются и «от соприкосновения с ними душасбивается с пути, блуждает, испытывает замешательство и теряет равновесие,точно пьяная» (79с). Именно из этого блуждания исследование должно вернуть еетуда, «где все чисто, вечно, бессмертно и неизменно, и так как она близка исродни всему этому, то всегда оказывается вместе с ним, как только остаетсянаедине с собою и не встречает препятствия» (79d).Припоминание представляет собой не только путь познания, но иопределенную практику души, пребывающей наедине с собой, в стороне отмногообразия чувственных соблазнов и искушений 20.
Освобождение от чувств –это удел философа, который открывает в своей душе знание неизменныхсущностей, при этом очищение души достигается отнюдь не мгновенно, ноявляется результатом длительных упражнений. Душа, как скажет Платон, требуетзаботы (ἐπιμέλεια) (107с); без практики в размышлении, без сосредоточенности нанечувственном души тяжелеют и не могут покинуть видимый мир, в которомскитаются как призраки (φαντάσματα) средь могил и надгробий (81cd). Такимобразом, переход от чувственного припоминания к усмотрению чистых формсовпадает с превращением самой души из призрачного подобия в безвидную,собранную в себе сущность, не подверженную изменению или порче.
Как и вменоновской демонстрации припоминания, решающим аргументом являетсяизменение души, но теперь речь идет не об одном только мужестве познания, нотакже о решимости души в отношении себя, вроде той простой и спокойнойрешимости Сократа на смерть, которая сама по себе перевешивает все иныеаргументы в пользу бессмертия. Это значит, что чувственное припоминание иприпоминание самих идей могут быть разведены лишь относительно, потому чтов конечном итоге они представляют две стороны парадоксальной природыпамяти, определяющей форму существования души – как особой, единичной,Вероятно, Платон имеет в виду вполне определенную традицию внутренних практик, в которых припоминаниедолжно было играть существенную роль, как об этом можно судить по практикам эллинистической эпохи. О ролиприпоминания в них см.: Адо Пьер.
Духовные упражнения и античная философия. М.; СПб. Изд-во «Степнойветер»; ИД «Коло», 2005. С. 27, 32, 71, 75. О памяти и в частности о мнемотехнике как практике самонаблюдения исамоистолкования см.: Фуко М. О начале герменевтики себя. Логос # 2 (65), 2008. С. 76, 79-80.2036сущности, безвидной в созерцании идей или рассеянной и изменчивой ввосприятии чувственного мира.Сократовское припоминание, очевидно, не стоит путать с воспоминанием,которое не только возвращает к прежнему знанию, но должно обладать чем-товроде внутренней метки, указывающей на момент в прошлом, когда душа ужеобладала этим знанием или, может быть, впервые усвоила его 21.
Воспоминаниепредполагает возможность рассказа более или менее связной истории, котораяразвертывается отдельно от самого рассказчика в завершенном и значимом самомпо себе «прошлом». Однако для Платона интерес представляет вовсе не«прошлое», а вневременное, и потому припоминание, о котором он говорит,мыслится скорее по образцу не воспоминания, а узнавания, по поводу которого невсегда возможно с точностью сказать, когда мы видели это лицо или слышали этоимя, или усвоили эти навыки и знания. Зачастую совершенно невозможновыделить эти знания в особый предмет рассказа о прошлом, потому что они ужестали частью знания души о самой себе, способом ее собирания и узнавания себя,а не разделения себя на прошлое и настоящее. Именно в таком смыслеприпоминание может быть формой существования души, ее способом познаниянеизменности вечных сущностей, но, как мы узнаем, этого совершеннонедостаточно для доказательства бессмертия души.
Как заключает Кебет,существование души до рождения доказано убедительно, но тем самым отнюдь недоказано, что и после смерти душа продолжит свое существование (87а).Припоминание не возвращает к определенному моменту прошлого, а определяетсамо настоящее, его знание о себе, по мерке прежнего знания, и именно поэтомуоно ничего не знает о будущем. Уместно вспомнить миф, рассказанный Сократомв «Горгии», о том, что первоначально людям было дано предвидение будущего, и,зная час своей смерти, они являлись на суд, на котором определялась ихПонятое по образцу воспоминания, платоновский анамнесис выглядит ложной памятью, потому что не можетпредъявить свидетельство своего отношения к прошлому, например, показать, что мы обладали знанием равенстване только в момент сравнения двух похожих бревен или камней, но и прежде, до рождения в тело. См.: ЭбертТеодор.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
