Автореферат (1145122), страница 5
Текст из файла (страница 5)
Преобразование используемых текстов«Ошибки» александрийского автора при передаче гомеровских и иныхклассических текстов являются «поэтической вольностью». Получившиеся врезультате переделки образы помогают Клименту решить конкретныезадачи. Подобная интерпретация известных стихов должна рассматриватьсяв контексте классической традиции использования прецедентных текстов.Если для апологетов их сочинения принципиально отличались от творенийантичных классиков, поставлявших им для критики язычества материал,который должен был быть точно переданным, то александрийский богословвоспринимал философов как поставщиков поучительных сюжетов.4.
«Экфрасисы» КлиментаСледывлиянияВторойсофистикинаКлиментанеследуетпреувеличивать. Экфрасисы в «Протрептике» и в «Картинах» Филострата, осходстве которых писала А. Паскье, весьма отличаются друг от друга.Климент при описании статуй стремился лишить их реалистичности,останавливаясь на их субстрате, разлагая их на элементы и таким образомделая их как бы бесформенными. В описаниях Филострата и Климентапоявляются совершенно разные собеседники. У Филострата – это некиймальчик, у Климента – разные известные персонажи (литературные илиисторические) из иных эпох. Предположить, что Климент сильно изменилзаимствованный у представителей Второй софистики экфрасис, сложнее, чемдопустить, что он продолжал плодотворно развивать существовавшую средиалександрийских христиан традицию, восходящую к Филону.Принимая в расчёт как многочисленные отличия между описаниямистатуй у Климента и у Филострата, так и редкие сходства между ними,можно предположить, что александрийский богослов, имея, безусловно,представление о сочинениях софистов, при описании статуй пародировалиспользуемый ими экфрасис.
Об этом говорят аллитерации и гомеотелевты вописании немощи статуй (Protr. 4, 51, 5).22п. 2. Тертуллиан и классические тексты1.Интертекст у ТертуллианаИспользование античногонаследия существенноразличаетсявсочинениях Тертуллиана и Климента Александрийского.
Причины этого мывидим в характере каждого из писателей, в их отношении к философии ипоэзии, а также в их аудитории. Карфагенскому полемисту не свойственнопривлечениепрямыхцитат.УТертуллианаможнообнаружитьинтертекстуальные вкрапления с указанием имени цитируемого автора илиглавного героя, известные стихотворные строки или легко узнаваемыереминисценции, а также примеры, взятые из компендиев.2.Свидетельство Овидия о происхождении и гибели телаВлияние Овидия на Тертуллиана проявляется достаточно часто.Придуманные еретиками мифы при сопоставлении их с «Метаморфозами»объявляются более фантастическими, а языческий миф о сотворенииПрометеем людей в интерпретации Овидия – более близким к истине, чемгностическое мнение о плоти Христа.
В Adv. Marc. V, 9, 2 овидиевскаяреминисценция была призвана подчеркнуть, что под отрицающимивоскресение апостол подразумевал отрицающих воскресение плоти, котораягибнет, а не воскресение души, которая бессмертна: ведь и Овидийутверждал бессмертие своей лучшей части (Ov. Met. XV, 873–876). Апологетпри помощи специально подобранных слов воздействовал на читателей,призывая создателя «Метаморфоз» в свидетели нетленности души.3.Гораций как автор экклесиологического образаСреди образов, которые Тертуллиан использует применительно кЦеркви, учёные выделяют образ чёлна апостолов (Tert.
De bapt. 12, 7; De pud.13, 20). Существует несколько точек зрения на проблему появления образалодки в экклезиологическом контексте. Е. Петерсон находит корни этогообраза в еврейской традиции. К. Голдаммер обращает внимание на то, что уобраза корабля часто был политический смысл. Т.
П. O’Мэллей полагает, чтоэтот образ является общим для библейской и классической традиций, а егоиспользование здесьобусловленоего «неклассическим значением».23Д. Рэнкин «возможным источником этого образа» считает «малую лодку» изЕвангелия от Матфея и «жизнь приморского Карфагена».В восприятии Тертуллиана существовали небесная Церковь-ковчег (гденаходятся души мучеников) (De bapt. 8, 4) и земная, колеблемая гонениямиЦерковь-лодка. Источник последнего образа следует искать в классическойтрадиции у Квинтилиана (Inst. orat.
VIII, 6, 44) и у Горация (Carm. I, 14).Образы, связанные с римской государственностью, неоднократноупоминались Тертуллианом в экклесиологическом контексте. Учитывая это,можно допустить и превращение им горацианской аллегории римскогогосударства в аллегорию Церкви. Очевидно, этому способствовало осознаниеТертуллианом её возросшего значения, позволявшего рассматривать её каксвоеобразную замену Империи.§3. Диалог с противникамип. 1. Гностический термин у КлиментаКроме библейских и классических текстов, в распоряжении ранниххристианских авторов были сочинения гностиков и представителей другихнецерковных сообществ, а также новых нехристианских культов. Если св.Ириней Лионский использовал «еретические» тексты только для ихопровержения, Климент иногда обращался к ним как к полезнымисточникам.
При полемике с гностиками Климент для выражения близкойему идеи отделения/разделения, восходящей к Ветхому Завету, заимствует усвоих противников образ «отцеживания», διυλισμός, который он мограссматривать и вне гностической проблематики.п. 2. Описания таинств Митры у ТертуллианаОписание популярных в его эпоху митраистских мистерий Тертуллианпоместил в свой «антиеретический» трактат.
Карфагенский автор не толькообъявилМитрудьяволом,ноиназвалегообряд«крещением».Противопоставление Тертуллианом, как и Климентом, истинных таинствложным имеет параллели в классической литературе.Тертуллиан, обращаясь к культу Митры, не пересказывает мифы о нём.Это умолчаниеконтрастирует сязвительными тертуллиановскими24разоблачениями Эскулапа. Объяснение этого несоответствия следует искать вчётком осознании апологетом своих задач. Эскулапа, мифы о котором быливсем хорошо известны, он критикует в сочинениях, предназначенных дляязычников. На таинства Митры, как и на жертвоприношения Сатурну, онссылается, полемизируя с гностиками.
В этом случае его целью было неразвенчать ложного бога, а доказать заблуждения еретиков.Глава 3. «Работа со словом »§1. Игра слов в сочинениях КлиментаИнтерпретация Климентом Александрийским Евхаристии, реальностьприсутствия в которой Христа он не отрицает, является, тем не менее,достаточно аллегоричной. Среди нескольких его высказываний на эту темувыделяется следующее: «Здесь нужно отметить тайну хлеба, поскольку Онговорит о нем как о <Своей> плоти, разумеется, как о <плоти>воскресающей –точно так же, как из тления и сеяния воскресает пшеница (ὁπυρός)– и посредством огня (διὰ πυρό ς) приготовляемой на радостьЦеркви, как выпекаемый хлеб» (Clem.
Alex. Paed. I, 6, 46, 3). Исследователи,изучавшие этот текст, видят в нем как выраженный в евхаристическихтерминах намёк на священную природу гностической жизни (Э. Иттер), так иуказание на воскресение тел (Дж. Р. Дуглас, А.-И. Марру). Утверждаетсятакже важность звукового сходства между словами, обозначающими «огонь»и «пшеницу» (Иттер) для Климента, находившегося под влиянием какэпикурейского учения о языке (Дж. Фергюсон), так и «МученичестваПоликарпа» (Ж. Даниелу). Учитывая частое обращение Климента кпарономазии без придания ей особого значения, утверждение Э.
Иттера ознаменательности для Климента «этимологической» связи между словамипшеница и хлеб представляется спорным.Наличие расположенных рядом похожих по звучанию слов – оченьчастое явление в ветхозаветных текстах. (Например: «<Как> миро [ שמנšemen]разлитое имя твое [ שמךšǝmekā]» (Песн. 1:3/2). «Услышь, небо שמים[ שמעוšim‘û šāmayim]» (Ис. 1:2)). Даже не обращаясь к еврейскому тексту и не25консультируясь у знатоков, Климент должен был знать о широкомиспользовании анноминации в Библии из её греческого перевода и могчастично перенять эту фигуру речи. Игру слов ὁ πυρός <…> διὰ πυρόςалександрийскому богослову подсказал, скорее всего, текст Библии «вода иогонь (πῦρ), и железо, и соль, и мука пшеницы (σεμίδαλις πυροῦ)» (Сир.39:26–27=32–33), который он цитирует (Paed.
II, 8, 76, 5).Имея корни в второканонической книге Ветхого Завета, парономазия ὁπυρός <…> διὰ πυρός соответствовала популярным в ту эпоху приёмам,используемым в светской литературе и представляла собою прекрасныйпример гармоничного сочетания в трудах Климента двух традиций –библейской и классической.§2. Коллажирование как метод создания литературных текстовКлиментАлександрийскийиТертуллианнередкосоставляли«коллажи» из цитат и парафраз поэтов и писателей древности и намёков наизвестные события. Ранние апологеты на создание подобной мозаики нерешались, считая фрагменты из языческих авторов неподходящими длясоединения их со словами Священного Писания или для формирования изних собственного текста.
Для ранних христианских авторов стихи поэтов имнения философов всегда оставались лишь аргументами в полемике сязычниками. Климент, помещая «горькое лекарство» нового учения всладкую оболочку привычных текстов, стремился создать труд, неотличающийся по облику от сочинений его нехристианских коллегфилософов.Тертуллиан, подобно Клименту, часто черпает информацию из разныхисточников, объединяя их в одном предложении. Например, развенчиваяЭнея, апологет использует образы, эпитеты, сюжеты, восходящие к Гомеру,Геродоту и(ли) каталогам верных детей, Пакувию, античным критикам Энеяи Вергилию (Ad nat. II, 9, 12–18).
Подобный набор реминисценцийобнаруживаемивтрудах,адресованныхнеязычникам.Пытаясьскомпрометировать Понт, родину Маркиона (Adv. Marc. I, 1, 3-5),Тертуллиан ссылается на информацию, почерпнутую у Геродота, апостола26Павла, на сюжеты трагедий «Ифигения в Тавриде» и «Медея» Еврипида и«Прикованный Прометей» Эсхила, на анекдот о Диогене со светильником.Привлекает он и овидиевскую реминисценцию (sed nihil tam barbarum actriste apud Pontum) (Э.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
