Диссертация (1145092), страница 13
Текст из файла (страница 13)
Однакоимевшиеся вариации не позволяют решать вопрос о территориальности у охотников-собирателей в сколько-нибудь общей форме. Многие первобытные группысчитали территориальные границы раз и навсегда данными, так что защита илизавоевание территории не представляли для них сколько-нибудь серьезной проблемы (Война и мир …, 1994, Т.1, с.74, 75). Скудность ресурсов и их непредсказуемость могли обострять территориальность, надежность и обилие – расхолаживать. Растительные ресурсы притягивали к месту, животные могли создавать противоположную тенденцию. Очевидны две вещи.
Во-первых, любая группа имела59более-менее определенную территорию, которую она использовала как свою иперемещалась по ней в соответствии с сезонными циклами. Во-вторых, жесткаятерриториальность, предполагающая владение и исключение других, у живущихприсвоением даров природы отсутствовала (Boyden, 1987, р.65).Первобытные общества не затевали войн ради захвата территории и обеспечения себе доступа к тем или иным ресурсам. При отсутствии территориальныхграниц, частной собственности и продуктов производства, в условиях меняющегося состава групп и ресурсной однородности соседних естественных экосистем вэтом не было необходимости.
Имеющиеся многочисленные примеры «территориального» поведения свидетельствуют о противоположном феномене: не пользоваться чужой территорией.Родовая территория считалась местом обитания духов предков. Опасаясьмести с их стороны, победители избегали селиться на чужой территории (Историяпервобытного общества, 1986, с.357). Вода и пища, происходившие с территорииврага, нередко считались опасными для жизни.
Так что нападавшие могли брать ссобой в поход провизию (Война и мир …, 1994, Т.1, с.127). Иногда чужая территория осваивалась победителями, но только после проведения особых ритуалов(История первобытного общества, 1986, с.406).Первобытные войны могли эпизодически рассеивать население по болееобширному пространству или распределять его более равномерно. Мы полагаем,что с такой же вероятностью они могли время от времени создавать и поддерживать «ничейные» земли. В экосистемах эти исключенные из пользования территории служили своеобразными заповедниками, резерватами для воспроизводстваживотных и растений. Неиспользуемые земли выполняли экологическую функцию восстановления биологических ресурсов.
Для сохранения равновесия в обществах, живущих присвоением даров природы, она была не менее важна, чемразличные формы популяционного контроля. В создании буферных земель проявлялась наша групповая территориальность, порождающая межгрупповую конкуренцию. При этом люди вели себя как соперники, а не как враги. В ряде источ-60ников содержатся косвенные указания на роль войны в создании таких заповедных зон (Russell, Russell, 1973, p.247; Harris, 1977, р.47; Barash, 1987, р.186).2.2. Войны в экосистемных обществахОседлость, формирование производящего хозяйства, появление излишков исобственности должны были обострять чувство территориальной принадлежности, имущественное расслоение и социальную стратификацию обществ. Полномасштабная война возникает с появлением того, за что стоит сражаться, – имущества (Stavrianos, 1992, р.179). Она является продуктом и неотъемлемой частью цивилизации, чье становление отмечено эскалацией военных конфликтов.
Военнообразная деятельность превращается в истинную войну. Войны обретают характер завоеваний и направляются на захват чужих территорий. Их социальные и ритуальные причины утрачивают свою значимость и уступают место экономическим и политическим.Появление прибавочного продукта положило конец простым и относительно эгалитарным обществам. Военный успех стоял у истоков концентрации властив руках правителя и ее наследственной передачи. Завоевания сопровождалисьформированием сложных иерархических обществ, включавших несколькообособленных классов. Успешный военный лидер становился верховным правителем.
Окружавшие его воины превращались в аристократию, считавшую войнуединственным достойным для себя занятием.Власть, сосредоточенная в руках правящей элиты, позволяла изымать уземледельцев прибавочный продукт. Его перераспределение происходило нетолько внутри обществ, но и между обществами. Чаще всего такую возможностьоткрывала война. Рост насилия и принуждения внутри общества и война междуобществами представляют собой негативную сторону развития цивилизации.Принуждение было связано с необходимостью мобилизоватьлюдские ресурсыдля крупных государственных проектов, таких как строительство храмов, дворцов61и каналов, война – с необходимостью отражать внешние угрозы и приобретатьновые земли.Производственная деятельность, сменившая присвоение даров природы, ипоявление прибавочного продукта должны были изменить цели и характер войны.Земля стала привлекательной наградой для победителей, а угнанный скот илиизъятый урожай – если они не потреблялись полностью в течении ближайшеговремени – могли обеспечить победителей дополнительными средствами воспроизводства.
Побежденное население, кормившееся сельским хозяйством, можнобыло ограбить, согнать, захватив его территорию, или завоевать и заставить работать на себя.Люди всегда надеялись получить что-то, ничего при этом не отдавая. Войнапредоставляла самый надежный способ «волшебного» обогащения. Она «соперничает с магией в получении чего-либо задаром: женщин, не обладая личнымобаянием, власти, не обладая умом, плодов чужого труда, без того чтобы самомутрудиться и освоить хоть какое-то ремесло» (Mumford, 1938, р.83).
Война с цельюграбежа стоит к магии ближе всего.Ограбление аграрного населения было наиболее легким способом быстрогообогащения. В этом случае война принимала характер стремительных набегов.Налетчики приходили затем, чтобы взять то, что хотели и уйти. Набеги, а не завоевания, были первоначальной формой войны (Festinger, 1983, p.141).
Они сталиизлюбленной тактикой кочевников-скотоводов.Образ жизни скотоводческих племен создал хорошие организационныевозможности для войны: лидерство, дисциплину и патриархальный уклад. В степях Евразии и на африканском континенте кочевники не только угоняли чужойскот, но и являлись хозяевами земледельческих народов.
Масаи долгое время жили грабежом, совершая набеги на соседей, практиковавших оседлое сельское хозяйство. В Америке набеги с целью ограбления также не были редкостью. Особенно наглядно это проявилось во взаимоотношениях воинственных апачей иоседлых пима, занимавшихся земледелием.62Совершая набеги, одни человеческие общества повышали свой уровеньжизни за счет других. При этом налетчики избавлялись от тяжелого и монотонного земледельческого труда и отдавались войне, более захватывающей и яркой деятельности.Кочевники не единственные, кто прибегал к войне-грабежу, гораздо болееэффективной, чем завоевания, и сулившей разнообразную добычу.
Сухопутныйразбой и морское пиратство были распространены чрезвычайно широко и встречались в разные исторические эпохи. Нередко правители оказывали пиратствувысшее покровительство, имея от добычи морских разбойников свою долю. Наоккупированных территориях армии уподоблялись стаям саранчи, грабя гражданское население и пытаясь разжиться на войне.
А все великие империи со временАлександра до Мехмеда Завоевателя черпали часть своих доходов из военной добычи (Ле Гофф, 2008, с.61).Грабеж, хотя и является древнейшим трудосберегающим социальным инструментом, не позволяет устанавливать долгосрочных отношений. Ограбленноеобщество, лишившись своего имущества, утрачивало способность в дальнейшемпроизводить прибавочный продукт. Много людей гибло, поскольку человеческаяжизнь при таком способе ведения войны ничего не стоила. Грабительские военные набеги – особая форма макропаразитизма. Как и вспышки инфекционных болезней, они «иммунизировали» местное население, надолго делая его территориюмалопривлекательной для агрессоров. Так, победоносные кампании аккадскогоСаргона, подобно эпидемиям, опустошили один за другим плодородные ландшафты Междуречья и соседних государств (McNeill, 1982, р.3).Земледелие не только породило идею собственности на пищу, оно привелок захватническим войнам.
Относительное изобилие продовольствия разрушилопрежние механизмы, контролировавшие численность населения. Его рост сопровождался увеличением давления на землю. В этих условиях войны интенсифицируются, их целью становится захват чужой территории. Когда свободная, легкоподдающаяся обработке земля оказывается редким явлением, возникает институтвойны всех против всех (Child, 1965, р.74).63Земельный голод мог порождаться желанием повысить уровень жизни.
Захватывая чужую территорию, завоеватели сами хотели поселиться на ней и обрабатывать землю. Дополнительная земля давала дополнительную пищу. Дополнительная пища, в свою очередь, обеспечивала повышение уровня жизни, но и ростнаселения, запуская цепную реакцию войн завоевания.Сталкиваясь с примитивными группами, живущими охотой и собирательством, земледельческие общества вытесняли их на маргинальные земли.
Самодостаточные деревенские общества, замкнутые и малолюдные, также не могли противостоять более сильным экспансионистским соседям. Они становились частьюдревних империй, а завоевания расширяли гомогенную культурную территорию.Социальный отбор – то есть замена более простых социальных форм более сложными – на этом историческом этапе становится одним из самых больших результатов войны (Дэйви, 2009, с.293).С развитием сельского хозяйства существенно возрос поток полезной энергии. Эффективность ее использования означала, что человек обрел больший контроль над своей окружающей средой. С другой стороны, формы доступной энергии изменились мало.
Как и прежде, ее основной объем поступал от текущего фотосинтеза. В то же время сельское хозяйство, в особенности земледелие, многократно увеличило объем работы. Эта работа была неотложной, систематической,тяжелой и монотонной. Она потребовала от человека новых качеств и породилаиерархические общества, вызвав к жизни разнообразные формы принуждения.Распространение рабства в аграрных обществах – всего лишь одно из следствийобщей нехватки других форм доступной энергии (Cipolla, 1978, р.54).В примитивных обществах рабство было невозможно.
Мобильные, онидолжны были поддерживать низкую плотность населения. Человек мог оказатьсявоенной добычей, но он использовался как пища, а не как ее производитель. Доместикация животных дала людям надежные источники протеинов, так что необходимость в каннибализме отпала. Новые формы общественных отношений, сложившиеся при экстенсивном типе сельского хозяйства, нашли человеку более достойное «применение»: каннибализм первобытных обществ уступил место раб-64ству, потребление плоти – использованию труда. В первом случае один человекслужил для другого энергетическим конвертером, какими были растения и животные, потребляемые в пищу.
![](https://s.studizba.com/z.php?f=/templates/si/i/noavatar.png&w=100&h=100&t=1"){kind=avatar}
